Читать интересную книгу Новейшая история России - Владимир Шестаков

Консолидация деловых кругов . «Священное единение» было недолгим и неискренним. С первых дней войны в стране было немало тех, кто, подобно М. Волошину и З. Гиппиус, считал ее преступлением. «Всякая война, — писала Гиппиус, — …носит в себе зародыш новой войны, ибо рождает национально-государственное озлобление». Но пока голоса русских пацифистов тонули в дружном хоре «патриотических голосов».

Весной 1915 г. по мере все более драматического развития событий на фронте (особенно когда вскрылось катастрофическое положение со снабжением оружием) в интеллигентных кругах быстро росло число противников войны. Тот же Бердяев в 1915 г. вынужден был признать, что война усилила озлобление народа в отношении власти. В июле 1915 г. на Всероссийском съезде городов впервые прозвучала мысль о необходимости создания правительства, ответственного перед Думой. В российском обществе все чаще раздаются голоса в пользу согласованных действий правительственных и общественных сил. Российская буржуазия была готова внести свою лепту в развитие военного потенциала страны. По призыву известного предпринимателя П. Рябушинского в короткий срок в различных районах были созданы более 200 военно-промышленных комитетов (ВПК), сыгравших заметную роль в укреплении обороноспособности страны. Представители земств и городских дум создали для снабжения армии объединенные органы, во главе которых в 1915 г. встал влиятельный Союз земств и городов «Земгор». Вместе с тем деловой мир требовал от правительства освободить российских предпринимателей от пут, которые его связывали, а также обозначить и поддержать, несмотря на военное время, программу развития производительных сил страны. Со своей стороны предпринимательские круги в годы войны неоднократно обращались к власти с конкретными программами построения «культурного капитализма». Еще впервые дни войны крупный предприниматель И. Х. Озеров предложил Николаю II целый ряд мер для снятия «тормозов с развития производительных сил страны». В его записке речь шла о создании сырьевой базы для развития текстильной промышленности, а также о необходимости отмены ограничений для еврейского населения империи. «Евреи, — писал он, — хорошие банкиры и коммивояжеры. При правильной политике… у нас не будет национальной и расовой розни». Самодержец оставил записку без внимания. В начале 1916 г. предпринимательские круги, исходя из того, что «война обнаружила громадные недочеты в хозяйственном строе России и глубоко потрясла устои ее экономической жизни», предложили правительству совместно выработать стройную систему хозяйственных реформ в «духе широкой общественной свободы». Но эти предложения также не встретили понимания со стороны власти.

Неудачи на фронтах активизировали многие давние споры о путях развитии страны: «суждено ли России шествовать по пути промышленного развития или у нее в отличие от „гнилого“ Запада своя „особенная стать“». Особенно активно на страницах экономической публицистики обсуждался вопрос о ведении государственных монополий. М. В. Бернацкий, будущий министр финансов Временного правительства, настаивал на том, что России еще надо пройти школу капитализма. Поэтому он доказывал, что «будущее русского народного хозяйства надо рисовать „культурно-буржуазным“, а не „государственно-капиталистическим“ или „социалистическим“.

Рост антивоенных настроений. Исторический компромисс между властью и обществом не был достигнут ни в 1915, ни в 1916 гг. Разногласия между разными слоями населения продолжали углубляться. Патриотический подъем первых лет войны сменился апатией и ростом недоверия к власти. Растущая напряженность в обществе отразилась и на работе Думы. Еще осенью 1915 г. возник Прогрессивный блок. Блок объединил прогрессивных националистов, группу центра, октябристов, прогрессистов и кадетов, которые насчитывали 235 депутатов из 422 членов Госдумы, а также три фракции Госсовета. Сила блока состояла в том, что в него вошло большинство Думы и большинство Госсовета, ему сочувствовали Синод и Сенат, высшее духовенство и часть генералитета (генералы Алексеев, Брусилов, Гурко и др).

Деятельность блока получила поддержку в либерально-буржуазных, земских кругах. Лейтмотивом его деятельности было стремление к соглашению с правительством. Это была в полной мере „оппозиция его величества“. Руководители блока были готовы к переговорам и уступкам, дело было за правительством. Программа блока предусматривала восстановление деятельности профсоюзов и рабочей печати, частичную политическую амнистию, расширение прав крестьян и национальных меньшинств. По словам Шульгина, эта „Великая хартия“ была просто безобидна». По его мнению, «пять шестых этой программы можно было включить в декларацию правительства». Нарастающая оппозиционность блока по отношению к исполнительной власти и царю выразилась в требовании создать «министерство доверия». Блок не смог занять решительную позицию в отношении кабинета министров по причине неприятия методов насилия, а конституционных прав для смены премьера не имел. Правительство Горемыкина, поддерживаемое самодержцем было решительно против соглашения с думской оппозицией и, подозревая ее в революционных замыслах, выступало за применение к Думе самых крутых мер вплоть до ее разгона. Эта неконструктивная позиция явилась причиной не только неудачи Прогрессивного блока, но всей системы власти конституционной монархии и в конечном счете падения династии Романовых. По мере неудач на фронте это разделение страны на два лагеря росло.

Постепенно движение протеста охватило и деревню, и национальные окраины. Летом 1916 года вспыхнуло восстание в ряде районов Средней Азии и Казахстана. Оно явилось ответом на мобилизацию в строительные части коренного мусульманского населения, ранее освобожденного от военной службы. К началу 1917 г. на фоне развала экономики, тягот и лишений, обрушившихся на плечи городского и сельского населения в тылу, нежелания правящих кругов учитывать жизненные интересы основной массы населения дальнейшее продолжение войны теряло в глазах общественности всякий смысл.

Имперская администрация и война. Война привела к существенным изменениям в государственном управлении Россией. И до войны система государственного управления была далека от совершенства, но в условиях военного времени закостенелый бюрократический государственный механизм во главе с императором Николаем II постоянно давал сбои, ему не хватало четкости, оперативности, гибкости в управлении страной. С момента объявления мобилизации 30 июля 1914 г. вступило в действие Положение о полевом управлении войск, определившее полномочия военных властей и их взаимоотношения с органами гражданского управления. Оно разрушило и без того слабую координацию государственных органов власти. В Российской империи фактически оказалось два правительства. Царь Николай II намеревался в случае войны с Германией сам занять должность главнокомандующего, по этой причине, согласно утвержденному в канун войны Положению, главнокомандующий получал неограниченные права по всем военным и гражданским вопросам. Однако в последний момент царь изменил свое решение, и Главнокомандующим был назначен очень популярный в военных и в светских кругах двоюродный дядя царя великий князь Николай Николаевич, что дало повод семидесятипятилетнему премьеру И. Л. Горемыкину, которого «вынули из нафталина» в январе 1914 г. после вынужденной отставки энергичного В. Н. Коковцева, заявить представителю Думы, что «правительство будет распоряжаться лишь на внутреннем фронте». В итоге сложилась парадоксальная ситуация, великий князь, не будучи правителем страны, не был подотчетен правительству страны и пользовался практически неограниченной властью. Справедливо осуждая гражданские власти за нерешительность и ведомственные склоки, Ставка все больше вмешивалась в дела тыла. Верховный главнокомандующий рассылал приказы непосредственно местным властям, не ставя в известность столицу. Совет министров, чтобы как-то координировать действия военных и гражданских властей, попытался учредить в Ставке должность специального «гражданского комиссара», однако генералы решительно отказались пускать «штатских» в свои дела.

С другой стороны, исполнительная власть оставалась по-прежнему в руках царя. Назначаемый им Совет министров не был ответственен перед Думой, а каждый министр без ведома председателя правительства имел право доклада монарху. В результате сохранять единство в Совете министров было чрезвычайно сложно. Местный административно-полицейский аппарат также практически не был затронут преобразованиями, открывая простор для начальственного произвола.

Кабинет Горемыкина не располагал долгосрочной программой работы в военных условиях, не было у премьера также и конкретного плана перевода народного хозяйства на военные рельсы. Политика правительства определялась главным образом требованиями момента. И тем более в планы Совета министров не входила модернизация политических и социально-экономических институтов империи, на чем настаивали оппозиционные думцы и часть предпринимательских кругов. Политические реформы начала XX в. были уступкой обществу со стороны власти. И после октябрьского манифеста 1905 года царь продолжал считать, что Россия как сильное государство может существовать лишь в условиях самодержавия. В результате и без того вялотекущее реформирование России в условиях военного времени становилось практически невозможным. Пока Россия вела войну с Тройственным союзом, власть не видела возможности и необходимости осуществлять обещанную крестьянам земельную реформу или вводить автономию Польши и устанавливать свободу культурной самодеятельности нерусских народов. В июне 1914 г. Николай II на заседании Совета министров предложил ликвидировать законодательный статус Думы, но не был поддержан своим окружением, понимавшим, что в условиях приближающейся войны Дума, как никогда, нужна царю.