— А у меня самогон есть, — поведал Егоров. И, желая угостить товарищей, пустил свою фляжку по кругу.
Как выпили, так и на разговоры охотников потянуло.
— Эх, даже и не знал, что встретим здесь такую красоту. Природа просто сказочная. Тут настоящее изобилие для охотника, — сказал Терентьев.
Шандыбин кивнул:
— Да, дичи полно. Олени, птицы, дикие быки. Кого только нет! И это при том, что мы прошли от речки совсем немного.
— А я даже, пока шли, фазанов заметил, — вставил Егоров.
— Повезло нам с угодьями, это точно, — кивнул Терентьев.
— Да это неизвестно еще. Тут же дикий край. Ничего нету, кроме дичи. Ни дорог, ни мостов, ни фабрик. Все самим делать придется, — возразил Шандыбин.
— Ничего. Потрудимся. Труд из обезьяны человека сделал. Распашем хоть половину вот этого самого луга. И будет нам первое колхозное поле. А на второй половине луга сделаем колхозное пастбище. Вон сколько тут крупного рогатого скота пасется. А на водопаде даже можно водяное колесо приспособить и электроагрегат крутить. И будет нам свет. А «Коммунизм — это есть Советская власть плюс электрификация», как товарищ Ленин говорил. А если будет электричество, то и механизацию создадим. Так что не пропадем, — сказал Терентьев, который работал в колхозе электриком.
— Мечтатель ты, Серега, — пробормотал с полным ртом Шандыбин, уплетая шашлык из гиполагуса.
Несмотря на то, что жарили без специй и даже без соли, аромат от шашлыков, приготовленных на открытом огне, исходил такой аппетитный, что даже Покровский не удержался и тоже присоединился к трапезе охотников. Распробовав мясо, Виталий решил, что по вкусу гиполагуса от обыкновенной зайчатины, действительно, отличить очень трудно. Когда поели, то затушили костер и пошли. Решили возвращаться обратно другим путем. Не тем, которым пришли вдоль уреза речной воды до излучины, а поверху над речным берегом.
Оставив луг позади, они снова углубились в лес. Шли гуськом, друг за другом продираясь через подлесок. Вдруг Григорий Шандыбин, который шел первым, внезапно остановился и указал на разлапистое ветвистое дерево, растущее впереди.
— Товарищ ученый, а не подскажите ли, что там за зверь такой невиданный на ветвях сидит? — шепотом проговорил охотник, повернувшись к Покровскому.
Виталий напряг зрение и всмотрелся туда, куда указывал палец охотника. Здоровенная зверюга притаилась на нижних толстых ветвях старого бука. Для рыси зверь казался слишком крупным. А его рыжая шкура имела темные пятна. Не то ягуар, не то леопард. Вот только из пасти торчали такие огромные клыки, что даже не помещались в нее. И это навело Покровского на мысль, что им встретилась саблезубая кошка. Какой-нибудь махайрод, размером со льва. Вспомнив, что подобные твари с легкостью вонзали клыки в головы неандертальцев, пробивая кости черепа, словно скорлупки, Виталий так же шепотом ответил:
— Осторожно! Это саблезубый тигр. Такой голову прокусить может.
— Сейчас получит эта кошка от меня зарядом картечи, — сообщил Шандыбин, у которого в одном стволе двустволки патрон с картечью уже на всякий случай был приготовлен, в то время, как во втором стволе была дробь, приготовленная на мелкую дичь.
Покровский ничего не успел сказать, как Шандыбин быстро прицелился и выстрелил. Вот только охотник сильно переоценил собственную меткость. Основной заряд картечи пришелся в дерево. Но, котяру тоже слегка зацепило, отчего зверюга угрожающе зарычала, разъярилась и прыгнула с дерева в сторону Шандыбина. Впрочем, охотник успел отскочить вправо, укрывшись в колючих кустах. Отчего зверь, спрыгнувший с толстой ветки, оказался прямо перед Покровским.
— Стреляйте! — закричал Виталий.
Не имея никакого оружия, сам он мог только снимать происходящее на смартфон. Сержант, который шел сразу за Покровским, не растерялся и выпустил в хищника из-за спины ученого длинную очередь. Вот только автоматные пули маленького калибра не обладали достаточным останавливающим действием. И зверь весом в пару центнеров, получив несколько попаданий, продолжал неумолимо приближаться, рыча и разевая пасть с огромными зубами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ложись! — крикнул сзади Егоров.
И сержант мгновенно среагировал. Поняв задумку охотника, он сбил с ног Покровского, свалив его на себя, назад от свирепого зверя. А Егоров выстрелил сначала из одного ствола, а потом из другого. Первый выстрел попал в голову доисторического тигра, остановив его, а от второго огромная кошка отлетела назад, перевернулась, рыкнула в последний раз, задергала лапами и затихла. Василий вышел вперед и проговорил:
— Двенадцатый калибр не подвел. Не зря я жаканы отливал. Отличные получились. Специально сделал с мелом.
— Это как? — спросил Покровский, который уже поднялся на ноги.
— А я в центре пули нарочно оставил полость, когда свинец лил, да и заполнил мелом эту полость потом. Меня старый охотник этой премудрости научил. Если так делать, то пуля как разрывная получается, когда попадает. Вот и помогла такая хитрость. А то у красноармейцев, как я погляжу, патроны слабоваты для такого крупного зверья, — сказал Егоров.
— Теперь, Василий, шкура твоя по праву, — проговорил Шандыбин, вылезая из колючих кустов боярышника.
— Да, это самый настоящий саблезубый котяра. Махайрод называется. Тигр такой саблезубый, — проговорил Покровский, рассматривая мертвого хищника.
— Не. На тигра не похож даже. Тигр же полосатый, а этот пятнистый, — возразил Шандыбин.
— Но размером, действительно, никак не меньше тигра зверюга! — сказал Терентьев, который уже подошел сзади и протиснулся вперед, чтобы получше рассмотреть опасного хищника.
— Спасибо, Вася! Выручил! Если бы не жаканы твои, то сожрал бы нас этот злой кот и не подавился, — поблагодарил друга Шандыбин.
— Не за что и благодарить, Гриша. Зверье здесь непуганое. Котяра нас заметил, а продолжил на дереве лениво сидеть и отдыхать, как будто бы мы никакую опасность для него не представляем. Прыгнул только после первого выстрела. Да приземлился неудачно, как раз на простреленную лапу. Потому второй прыжок у него уже и не получился. А то разорвать мог легко. Но все из-за того, что недооценил нас. Незнакомо тут зверье с охотниками, как я погляжу, — сказал Егоров.
— Все равно, надо бы осторожнее теперь по этому лесу продвигаться, раз такие тварюги здесь обитают, — сказал Терентьев.
— Хорошо, что назад возвращаться решили, а то на ночевку оставаться здесь совсем не хотелось бы. Во всяком случае, до тех пор, пока весь этот лес не прочешем и всех хищников не перестреляем, — сказал Шандыбин.
— Да, ночью такой зверь еще опаснее. Коты же и в темноте видят, — поддержал Терентьев.
— Немного задержаться придется. Трофей редкостный. Шкуру хочу с этой кошки снять, — проговорил Егоров, доставая нож.
— Давай, я тебе помогу, Вася, — предложил Шандыбин.
Егоров не стал отказываться от помощи друга. Вдвоем охотники, сноровисто работая острыми ножами, управились за полчаса. Шкуру тоже понесли вдвоем, перебросив через длинную ветку. Сворачивать сразу не стали, чтобы не попортилась. Прошли еще пару километров, пытаясь спрямить путь, прежде, чем снова показался среди деревьев береговой обрыв. Осторожно спустились со скал прямо там, где находились пещеры, в которых колхозные жители вовсю готовились к первой ночи на новом месте.
Лучи заходящего солнца уже создавали длинные тени, когда их возвращение заметили. Детвора сразу набежала смотреть на шкуру странного зверя, которую охотники разложили на камнях и принялись просаливать крупной солью, которую прислал подполковник Сомов. А чуть в стороне лежала уже просоленная шкура огромного медведя. Впрочем, хищный зверь, которого подстрелили в лесу колхозные охотники, выглядел ненамного меньше.
* * *
Штурмбанфюрер СС Вильгельм Шнайдер не находил себе места. Он ходил из угла в угол в своем кабинете, расположенном в здании школы, где не так давно учились дети большевиков, а теперь размещался штаб айнзацкоманды. Нервозность Шнайдера объяснялась тем, что он совсем недавно узнал, когда ему доложили о странной пропаже большой группы конвоируемых вместе с вооруженным конвоем. Более трехсот человек исчезли просто мистически бесследно.