– Фарик, скажи, ты этого категорически не хочешь? Мне-то ты можешь сказать честно?
– Категорически не хочу!
– Но боишься обидеть своих соотечественников?
– Ну да.
– Не волнуйся, я что-нибудь придумаю!
– Что можно тут придумать?
– Успокойся и положись на меня! К тому же у тебя уже все расписано на два года вперед.
Я пошлю в Ташкент твое расписание, и они поймут, что просто опоздали. А ты подумай, кого ты мог бы им предложить вместо себя, конечно, желательно тоже узбека.
– А ведь ты права! Есть такой парнишка в Питере. Ему двадцать шесть лет, и для него это было бы… Но они могут не согласиться, у него еще нет имени.
– Короче, Фарик, сейчас ты идешь на репетицию и ни о чем, кроме «Тоски», не думаешь!
А я этим вопросом займусь.
– Жень, ты чудо!
– Подожди, пока еще рано об этом говорить. Только скажи, как зовут этого парнишку из Питера?
– Алишер Махмудов.
– Отлично. Все. Иди!
В его прекрасных черных глазах отразилась детская радость. Даже странно, этот человек так тверд, уверен, властен в общении с оркестром, но совершенно теряется в таких вот ситуациях. Для восточного человека он на удивление бесхитростный. Я уже любила его, как родного брата. Нет, сейчас куда больше, чем родного брата.
Я не спеша выпила кофе с куском творожного торта и прямо в кафе открыла ноутбук, чтобы навести справки об Алишере Махмудове. Потом пошла в свой номер, и тут мне позвонил Мирон.
– Женя, у нас опять катастрофа!
– Что стряслось?
– Только что позвонила Ермилова и отказалась петь. Мы горим синим пламенем! У нас ни одного мирового имени, и кому мы будем нужны?!
– Мирон, подожди, у тебя есть кто-нибудь на примете?
– Есть, Таня Соловьева, но она совершенно не раскручена. На кого будем публику заманивать? Это же кошмар!
– Погоди! Эта Соловьева хорошо поет?
– Божественно, но что с того?
– А знаешь, у меня есть идея.
– Слушаю тебя внимательно.
– Проект имеет уже официальное название, зарегистрированный бренд?
– Пока нет.
– Слава богу! Тогда постарайся скорее его зарегистрировать! И называться он должен «Русский сюрприз». И танцевать ты будешь именно от слова «сюрприз». Неизвестные пока миру имена! Так в сто раз интереснее. И я не знаю Соловьеву, но Мунтяну сведет с ума всех!
Я говорила с ним по скайпу и видела, что он глубоко задумался.
– Вообще-то мысль хорошая, но слово «сюрприз» – не русское.
– А если вспомнить Дягилева, то слово «сезон» тоже не русское…
– Ты права. А что у нас получается? Роберт – молдаванин, дирижер – узбек, Водемон – татарин, Рене – еврей, и выйдет у нас одна только Соловьева русская?
– Тогда так: «Сюрпризы из России». А Россия многонациональное государство.
– Евгения… Ты – голова! Нет, ты мозг! Тебе нет цены! Это такая роскошь может получиться… Супер! Просто супер!
– Послушай, Мирон, ты все-таки там в эйфории не захлебнись.
– Да что ты, великая моя! Я в ближайшие дни регистрирую бренд, и я вот что еще придумал, Женя! Недалеко от Сингла сдается роскошный особняк. Я его сегодня же снимаю, и это будет наша база, которая так и будет зваться: «Российские сюрпризы».
– Да, так лучше, чем «Сюрпризы из России». И здесь европейцы вообще вряд ли уловят разницу, а русские не смогут придраться.
– Кайф, Женечка! А кстати, жить все будут тоже там, ну, кроме Фарика, конечно. Выйдет дешевле, все лучше сдружатся, и еще одно… в таком варианте я куда легче найду спонсоров. Поеду в Казань, в Молдову, хотя нет, Молдова отменяется. Ничего, придумаю…
Он так воодушевился, что мне стало страшно. А вдруг эта моя идея окажется провальной? В самом деле, мода на Россию давно прошла. Одно дело звезды вроде Дроздовского, их уже в России меньше знают, чем на Западе, и совсем другое – никому не известные певцы…
Фарик пришел в гостиницу совершенно измученный. Ему категорически не нравился Каварадосси. Это был шведский знаменитый певец.
– Понимаешь, он дубина! Ему нельзя петь Пуччини. Я попытался кое-что ему объяснить, но он так самоупоен, что просто меня не слышит!
К тому же нередко не попадает в ноты. Это будет провал!
– Не будет провала! Успокойся! Завтра все встанет на свои места! Это что, первый раз, когда тебе не нравится исполнитель?
– Да нет, – грустно улыбнулся он, – я по пальцам одной руки могу сосчитать спектакли, где меня все устраивали.
– Ну, а я о чем? К тому же на спектакле твой швед соберется. Ты ведь уже ничего изменить не можешь, это вообще замена, если бы Георгиади не заболел…
– В том-то и дело! Я не хочу, чтобы говорили, что Георгиади – это класс, а Закиров…
– Никто так не скажет! Успокойся, возьми себя в руки!
– Легко сказать… Да, а что там с Ташкентом?
– Все будет нормально. Не думай об этом! Думай о чем-нибудь приятном, ну хоть о своей даме…
Он горько усмехнулся:
– Знаешь, по-моему, эта страница скоро будет перевернута… Я понял, что не больно-то ей нужен. Мне, по сути, нечего ей предложить. И у нее ребенок… А я кочевник. И не футболист, у меня таких денег быть не может по определению.
– А ты сам – этого для нее мало?
– Мало! И неинтересно. Я в ее кругу как-то не очень котируюсь.
– Но она тебя любит?
– О нет!
– Фарик, ты с ума не сошел? Зачем тебе сдалась жена футболиста с ребенком, которая тебя еще и не любит? Тебя, такого талантливого, красивого, знаменитого, а еще и доброго и благородного, – задохнулась я от возмущения.
– Понимаешь, это иррационально… Она сводит меня с ума… Хотя теперь я уже многое понимаю, осознаю…
– То есть это как наркотик?
– Ну да… что-то вроде…
– Знаешь, у одной моей знакомой в Америке дочка была наркоманкой. Ее посадили в тюрьму на два года за какую-то кражу. Там наркотиков не было. И она вылечилась.
– Что ты хочешь этим сказать? Мне надо сесть в тюрьму?
– Боже упаси! Просто забудь о ней на какое-то время. Не мотайся в Лондон при каждом удобном случае, не звони ей, оглядись по сторонам, мало ли вокруг красивых и милых женщин.
– Я знаю. Вот ты, например…
– Здрасьте, приехали!
– Ах да, у тебя там какой-то Пахом или Панкрат…
– Пафнутий!
– Ох, извини! А ты обещала показать его фотографию! Покажешь?
– Запросто!
Я достала свой айфон и нашла на днях присланный Константином снимок Пафнутия на фоне панно.
– Вот смотри!
– Какая красота! Так Пафнутий – это кот? – рассмеялся Фархад.
– Как видишь!
– Хорош! Но это не твой кот?
– Увы!
– А что это за фон? Невероятно красиво!
– Просто стена в одной московской квартире… Там живет Пафнутий.
– А кто еще?
– Еще? Костя, который готовит сказочные пельмени.
– А портрет Кости у тебя есть?