— Хорошо отдохнула? — поинтересовался он.
— Очень хорошо, спасибо.
— Иди в ванную. Я приготовлю завтрак. — Голос Алекси звучал так, будто они давние любовники и рады видеть друг друга, просыпаясь.
Он стал одеваться, а Джессика смотрела на него и думала, как он красив и строен, как упруго играют мускулы под загорелой кожей. Он выпрямился и уставился на нее подбоченясь, со взглядом, говорившим: «Ну-ка, давай!»
— Принять ванну — это чудесно. — Собравшись с силами, Джессика откинула одеяло. Она не уступит ему в искушенности. С высоко поднятой головой она прошагала нагишом до двери и, закрыв ее за собой, прислонилась к панели и покачала головой, дивясь собственной смелости.
Из зеркала на нее смотрела незнакомая женщина. Взъерошенная, не знающая, чего ждать от жизни дальше.
Дверь вновь открылась. Алекси поставил ее сумку с туалетными принадлежностями на пол и взял ее груди в руки. Ладони Джессики легли поверх его рук; в утреннем свете сверкнули изумруды свадебных колец, и взгляд Алекси заметно помрачнел. Он отошел, чтобы наполнить ей ванну, а когда повернулся, она держала перед собой полотенце. Как трудно приспособиться к этому мужчине, к новому положению — и он ей не помогает. И не дает отступать. Сидит вот на краю ванны, позади него бежит вода.
— Виллоу говорила, тебе нравится этот сорт пены для ванн, — сказал он, наливая в воду жидкость. Помешал воду рукой, глянул на нее.
Голод любви, голод по его телу. Трижды за ночь — и она опять хочет его!
Вот тебе планирование и каждодневный контроль. Джессика не могла отвести от него глаз, не могла не распознать чувственности в глазах Алекси. Жар желания растет, ее плоть раскрывается, ждет… Как ярки эти чувства, как полыхают эмоции — она никогда не знала подобного раньше.
Его взгляд — властный, взгляд собственника — медленно охватывает всю ее, но Алекси поднимается и проходит мимо.
— Приятного купания.
— Ты говорил, это для меня. Что значили твои слова?
— Я увидел эту ванну в продаже и представил тебя в ней. Про мыло и разные дамские вещички спросил у Виллоу…
Встревоженная за подругу, Джессика схватила его за руку.
— Зачем? Она же почти в тебя влюбилась. Наверняка страшно расстроилась!
Алекси поднес ее руку к губам.
— Я сказал ей, что ты будешь жить у меня. Ей это понравилось.
— Не надо было ей такого говорить.
— Тебе стыдно вспоминать о том, что было между нами?
— Я не хочу, чтобы Виллоу было плохо. Она мой единственный друг, очень близкий.
Кончик пальца Алекси двигался вдоль пряди волос, лежавшей на ее голом плече.
— Она любит тебя и беспокоится о тебе. Ей не нравится, как Ховард на тебя наседает. Можно сказать, она нас благословила.
Его рука добралась до полотенца, охватила скрывшуюся под ним грудь. Джессика положила свою руку сверху.
— Я не первый год управляюсь с Ховардом, и она это знает.
Глаза, смотрящие ей в лицо, сузились.
— Все так, но теперь на арене появился я.
Это уже было с ней. Ею владели и ее использовали. Но сказанное Алекси не оскорбляло. Так много нежности и поддержки было в его словах — они владели друг другом на равных правах.
— Ты выяснил, кто мог беспокоить Виллоу?
Алекси нахмурился.
— Нет. Она отказывается об этом говорить. Но могла бы в твоем присутствии. Я уже звонил ей, сказал, что ты, возможно, заедешь. И что ночевала у меня.
— Алекси! Как ты мог!
— А ее это, похоже, не удивило. Надеюсь, ты и впредь не откажешься от моего гостеприимства. — С этими словами он закрыл за собой дверь.
Только Джессика предалась своим мыслям, как он появился снова, с двумя чашками кофе, и одну протянул ей.
— Ты ведь не попросишь меня выйти?
— Нет, конечно.
— Конечно, — повторил он вслед за ней с улыбкой. — Расскажи-ка, почему ни один мужчина еще не видел тебя голой? И почему, дважды будучи замужем, ты все еще так напряжена в обществе мужчины? Почему удивлена потребностями собственного тела? Почему краснеешь, вспоминая нашу любовь?
— Я… не хотела бы, — тихо произнесла она, избегая его взгляда. Отпив кофе, она повернулась к окну. — Великолепный вид.
— Вы шокированы, миссис Стерлинг. Приходи, когда соскучишься. — Хохотнув, он закрыл за собой дверь.
«Даже сейчас я хочу ее», — думал Алекси, ставя блюда на стол: бекон, яйца, тосты.
Ей, должно быть, трудно было вот так прогуляться до ванной. Наверняка болят мышцы, и собственная страстность явилась для нее испытанием. Она боролась с собой, дрожала в его руках, но желание не считалось с ней, яростное, требовательное — так отвечающее его собственной потребности.
Настоящая любовь, плотская любовь, ей внове. Ей еще не приходилось наслаждаться так — а он взял ее три раза!
Нужно быть с ней полегче сегодня, как бы не спугнуть. Вдобавок она стесняется. Смотрит на него со страстью и с неуверенностью. Прячет глаза, на щеках расцветает румянец. И простыней себя прикрыла, а он так хотел вернуться к ней, стянуть эту простыню и целовать нежное тело. Заставить ее опять вздыхать и содрогаться. Но надо дать ей время привыкнуть.
Не поворачиваясь, он почувствовал, что Джессика вошла.
— Прошлой ночью ты явилась ко мне сама. Из этого можно сделать кое-какие выводы.
— Еще скажешь, что ты не для того приезжал в Сиэтл, чтобы пригласить меня.
Получил? Так просто она не сдастся, умеет защитить себя. Алекси это восхитило, как и то, что она выбрала его среди всех других мужчин — ведь явно не вела активной половой жизни. Она стояла не двигаясь, когда он распахнул рубашку и погладил розовые пятна на ее грудях, оставленные его щетиной.
— Болит?
— А у тебя?
— Я не так мягок и нежен. — Он взял ее грудь в ладонь и следил, как чувственный жар разгорается в зеленых глазах, как они темнеют от прилива желания. — Мне нравится, что ты надела мою рубашку. Может, завтрак подождет? — пробормотал он.
— Потому, что ты ждать не можешь? — уколола его Джессика, но ее руки уже поднимались, чтобы обвить его, губы раскрывались навстречу его губам…
— Дай мне ту доску, — потребовал Алекси с балок над головой Джессики.
Было одиннадцать утра. Джессика чувствовала себя явно не в своей тарелке. Алекси ощущал, что она сравнивает их новые отношения с моментами страсти, наблюдает за ним. Она избегала его взгляда, отстранялась, когда их тела грозили соприкоснуться.
И накрасилась. Как будто скрылась от него за этим щитом. Вернулась обратно в свой, подвластный ей, мирок, где все понятно, где можно строить планы и предсказывать, что случится, и не бояться, что планы и предсказания не сбудутся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});