открытые окна летела брань. Вырвавшись от бдительного соседа, несчастный владелец «лады» рванул к своему подъезду, бросив машину на произвол судьбы и народного гнева. Ее крушили самозабвенно и долго, с проклятьями и обещаниями.
Сашка докурил сигарету, вытряхнул из пачки вторую, но не зажег, вертел в пальцах. Из-за шторы слышно было, как Григорий Летько грозится пристрелить своячницу.
— Значит, к тебе нельзя, — задумчиво проговорил Сашка. — И у меня пес знает, что творится. Давай я тебя к бабке отведу? Она вроде нормальная. Точнее, ненормальная. В маразме давно, меня с отцом вечно путает, не помнит ни фига. Зато маразм к маразму не липнет. Точно не будет роботов гонять.
Маруся неуверенно кивнула, не слишком представляя, как они проберутся мимо взбешенного Сашкиного отца.
Сашка в себе не сомневался. Он сунул голову за штору и крикнул:
— Э, там во дворе, кажись, киборга поймали. Ща на запчасти разбирать начнут.
К удивлению Маруси, и Сашкины родители, и даже обиженная тетка рванули вниз — посмотреть на расправу.
Сашка вытолкнул Марусю на лестницу и приказал подняться на пролет выше — к лестнице на чердак. Бросил ей куртку, а сам отправился переодеться.
Маруся стояла и слушала, как в лестничном колодце, словно в перевернутом стакане, отражались, усиливаясь, звуки, долетавшие из двора в открытую дверь. Выскочил Сашка, забрался к ней, снова закурил. Нужно было дождаться, пока все разойдутся.
Бабка и правда оказалась прочно выжившей из ума, роботов не ловила, никого не узнавала. К тому, что «Гришина сестричка» поживет у нее, отнеслась с благостным равнодушием. Сашка пообещал заглянуть на следующий день после школы и свалил, а Маруся забралась под пахнущее сыростью и пылью одеяло и наконец дала волю слезам. Бабка в комнате включила на полную громкость телевизор и тотчас захрапела под него, присвистывая на выдохе носом на тонкой тоскливой ноте.
Маруся хотела пробраться в комнату и посмотреть, что такое показывают по ящику, отчего все посходили с ума, но усталость придавила голову к подушке. Проснулась она за полчаса до начала первого урока. В телевизоре роились белые мухи помех, бабка спала в кресле, завалившись на бок как мертвая. Маруся потрогала ее пальцем — старуха громко всхрапнула и снова принялась выводить носом музыку.
Машка схватила сумку и рванула в школу.
— Что это за прическа у тебя, Комарова? — сквозь зубы пробормотала классная.
— Роботская, — бросил кто-то с задних парт. Все заржали.
— А вам не кажется неприличным, Комарова, так выпячивать свою… техногенность, — учительница, казалось, не выговорила, а выплюнула ненавистное слово.
— Я не робот. Я такой же человек, как вы, — буркнула Маруся, но классная только скривилась.
— Точно как мы, только мозги с шестеренками, — сострил кто-то. Все захохотали.
— Эй, Комарова, — тихонько позвал голос, в котором Марусе почудилась нотка сострадания.
— Что?
Вместо ответа Ленка, сидевшая позади нее, сунула Марусе в руку бумажку. На мятом листке из тетради было выведено: «Комарова, а где у тебя кнопка?»
Маруся не выдержала и впервые в жизни выскочила из класса до звонка. Остальные уроки она разрешила себе прогулять. Если хороших девочек принимают за роботов, она больше не желает быть хорошей.
Запыхавшийся Сашка нашел ее в забегаловке быстрого питания на углу рядом с домом. Раньше здесь было кафе «Мороженое», где они во втором классе просаживали его карманные деньги. У Маруси своих денег отродясь не было, поэтому официантка забегаловки уже час косилась на девчонку, которая никак не решалась сделать заказ.
— Голодная? — спросил Сашка. Маруся кивнула. Летько порылся в карманах, наскреб мелочи, заказал бургеров и кофе.
— Оккупанты, железо, — буркнула официантка тихо, зло косясь на Марусю.
— Отчего это вы нас обзываете? — рассердился Сашка. — Чего это мы оккупанты? С чего вы взяли, что мы роботы?
— Потому что нормальные люди пашут, а вы тут бургеры жрете, — ответила та и гордо удалилась.
— Давай возьмем и уйдем в парк, — предложила Маруся внезапно. На углу показалась ее мама и, словно учуяв особым материнским чутьем дочерний страх, глянула в сторону кафе. Маруся дернулась и едва не полезла под столик.
— Нет, подождать надо кое-кого. Я в чат кинул, сейчас он придет.
— Кто? — деловитый тон Сашки Марусе очень не понравился.
— Мужик один. Толковый. В общем, ты только не паникуй, Маш, но в доме плохо все. Нормальных полтора человека, и те по квартирам сидят, боятся выйти, чтобы не разорвали. Пипец какой-то. Мои родаки вообще ящик не выключают… Везде им роботы мерещатся. Твоя мать совсем с катушек слетела, и другие… В общем, не у нас одних такая ерунда…
Он не успел договорить. К их столику подсел долговязый мужчина к сорока, угрюмый и странный, словно дерганый. Пот градом катился с его бледного лба.
— Сергей, — представился он и протянул Маше влажную ладонь.
— А вы — человек? — не удержалась она от вопроса, буквально навязшего в зубах за последние сутки.
— Вот видите, и вам они промыли мозги, — заговорил Сергей срывающимся шепотом. Схватил с Машиной тарелки надкусанный бургер и затолкал в рот. — Вас надо срочно спасать. Есть такая деревня. Новая. Вот здесь…
Он дожевал и Сашкины объедки и, отодвинув в сторону поднос, расстелил на столе замусоленную карту.
— Там сеть не берет. Медвежий угол. Главное — добраться. Мы там организуем коммуну. Никакой цивилизации… Никаких телевизоров, компьютеров, лекарств… Никаких лекарств… — Сергея отчетливо трясло. Он опасливо озирался и нервничал. — Только природа. Она всё лечит. Всех надо спасать…
«Он чокнутый», — вертелось в голове у Маруси. Она толкнула Сашку ногой под столом, сделала круглые глаза.
— Возьмите, возьмите карту. Только там вы спасетесь. Наша церковь возвращенного хр…
Сергей закашлялся. Один глаз его закатился. Он рухнул на стол, булькая и трясясь всем телом.
— Вот говорила же, биоробот, — сердито сплюнула официантка, убирая в кармашек передника какой-то приборчик. — Во, видели? Только сегодня утром по почте эту штучку получила, помогает роботов вычислить. Вот и попался, урод.
Она закатала рукав поношенной рубашки Сергея и продемонстрировала любопытствующим несколько дырочек в бледной коже. При хорошем уровне общего психоза это было похоже на порты или разъемы, но Машка видела только следы от нескольких уколов.
Машка вскочила, уронив табурет, и бросилась прочь, увлекая за собой Сашку. В дверях она схватила за руку какого-то толстяка и, встав на цыпочки, шепнула ему в ухо:
— Там мужчине плохо. Гипогликемия. Положите ему в рот кусок сахара, пока его в роботы не записали.
— Откуда знаешь? — засомневался мужик.
— В медицинский хочу поступать, — бросила Машка на бегу, — к репетитору спешу.
— А если он и правда робот? — крикнул в след девочке толстяк,