Читать интересную книгу Ментовская мышеловка - Сергей Рокотов

Там собиралась элита - писатели, художники, артисты. Разумеется, вход не был заказан никому, но братве, например, в этом ресторане было откровенно скучно - недостаточно богатый ассортимент, не та музыка. А довольно низкие цены привлекали сюда публику иного рода, в основном творческую интеллигенцию.

После трагической гибели отца Владимир получил большое наследство. У их семьи появились дача, машина, деньги, они сменили квартиру.

Владимир продолжал служить в Афганистане и в восемьдесят четвертом году был тяжело ранен в голову осколком снаряда. Наступила клиническая смерть, и врачи были уверены, что он не выживет. Но тридцатишестилетний подполковник, к их удивлению, выжил. Его отправили в Москву.

Он получил звание полковника, орден Красной Звезды и службу продолжал уже в Подмосковье.

Будучи человеком дальновидным, деньги отца он обратил в валюту, что впоследствии позволило ему открыть собственное дело. Отец оставил им права на его переиздания, но переизданий становилось все меньше, и наконец они вообще прекратились.

- Эх, Володька, Володька, - говорил ему за столиком его ресторана старый прозаик-диссидент. - Покойный Игоряха, в сущности, был хорошим парнем, но куда его понесло? Что он стал писать? А я знаю, что он по ночам писал что-то другое... Он мне говорил по секрету. Он писал роман, на даче писал. Роман о настоящей, не выдуманной жизни, а сколько там всего про наших писателей, про их подлости, доносы, про их паскудную жизнь... Он мне на даче зачитывал, круто, Володька, ох, круто...

Лозович как-то в выходной день забрался на чердак дачи и устроил там тотальный обыск.

И нашел то, что искал. Ветхие, желтые листы бумаги.

Всю ночь Лозович читал роман... И к утру его охватило чувство гордости за покойного отца.

Как он умел писать, оказывается, а какими ценными сведениями располагал, будучи секретарем Союза писателей СССР... Какие поразительные факты - и про исключение из СП Пастернака, и про судьбу Александра Фадеева, и про Фурцеву, и про многих, многих других... К вечеру он отвез роман матери. Та тоже читала его всю ночь, читала и плакала.

- Вот он, Игорек, настоящий, не дутый, не покрытый ледяной оболочкой... Володечка, это надо напечатать. И не у нас... Надо срочно это напечатать...

По своим каналам Лозович отправил рукопись западным издателям. Роман стал бестселлером, но все делалось медленно, и только летом 1998 года Владимир Игоревич получил от своего литературного агента весьма приличную сумму денег.

- Мы должны поделиться этими деньгами с Эльвирой и Олегом, - решил Владимир. - В конце концов, отец писал это, будучи женат на Эльвире. Они тоже имеют право.

В последнее время Эльвира позванивала Надежде Сергеевне и Владимиру. Ее одолевали звонками рассерженные деятели искусств, которых Лозович задел в своем романе.

- Владимир Игоревич, - говорила Эльвира пьяным голосом, - как они мне надоели! Опубликовали на Западе какую-то фальшивку, какой-то пасквиль, а эти звонят мне и звонят... Я им говорю, что ничего не знаю, а они... Матом кроют, грозят...

Владимиру тоже звонили, и гораздо чаще.

- Сам-то он чем занимался? - орал в трубку разгневанный престарелый поэт. - Что он меня трогает? В какое время мы жили? Ходили по лезвию бритвы... И не правда, что моя жена была любовницей Берии и что я про это знал, все ложь...

Откуда взял это Игорь Дмитриевич, он тогда в тех кругах не вращался.

Владимир привык к звонкам, постепенно они раздавались все реже и реже. А получив сразу крупную сумму денег, он твердо решил поделиться со второй семьей отца. Тем более теперь они сами совершенно не нуждались. Свой ресторан, дача, "Вольво", дочь работала на телевидении, мать ездила лечиться в хорошие западные санатории.

Он позвонил Эльвире Константиновне, но та находилась в очередном страшнейшем запое, от нее слова путного нельзя было добиться. Он позвонил домой сыну, и его жена Таня сказала, что он в отпуске, на даче. Владимир Игоревич решил поехать прямо туда, узнав у Тани адрес дачи.

В свое время эта Таня изрядно удивила его.

Когда в 1980 году Владимир приехал в отпуск заниматься наследством отца, как снег на голову свалившимся ему с матерью, Таня позвонила ему и предложила встретиться. Причем встретиться где-нибудь, так сказать, на нейтральной территории. У нее недавно родилась дочка, она сказала, что оставит ее с мужем и его матерью и, если у Владимира есть время, пусть он приедет в ресторан ЦДЛ. Зачем им было встречаться, он не понял, но согласился приехать.

Когда он вошел в дубовый зал ресторана ЦДЛ, Таня уже сидела там. Она была очень оживлена, разговорчива, очень тактично выразила ему соболезнование по поводу трагической гибели отца, высказала свое мнение об Эльвире Константиновне. Он заказал водки, хорошей закуски, котлеты по-киевски. Пили они наравне, и Таня все более оживлялась, она осуждала покойного Игоря Дмитриевича за то, что он бросил мать Владимира с ребенком, считала, что родные братья должны все же поддерживать какие-то отношения.

- Я не против, - сказал Владимир. - Но мне через месяц надо возвращаться на службу. И когда я теперь вернусь, один аллах ведает.

- Как вы не похожи на своего брата, - тихо и томно произнесла Таня. Вы такой мужественный. Видимо, Игорь Дмитриевич был в молодости такой же, как вы.

- А что Олег? - спросил Владимир.

- Олег хороший человек, добрый, но он совсем другой... Он совершенно бесхарактерный.

И мне не понравилась его реакция на то, что Игорь Дмитриевич оставил все вам с вашей мамой. И он, и Эльвира Константиновна просто потеряли лицо. Их куда больше потрясло это, чем трагическая смерть Игоря Дмитриевича.

- А что же? - усмехнулся Владимир. - Люди есть люди. Было о чем жалеть. Вам-то не жалко?

- Нет, - встряхнула волосами Таня. - Не жалко. Это принадлежало ему, и он был вправе распоряжаться своим имуществом, деньгами, гонорарами так, как считал нужным. Тем более Эльвира Константиновна женщина, мягко говоря, далеко не безупречная. Мне от них ничего не нужно, у моего отца есть все для обеспеченной жизни - деньги, положение в обществе, машина, дача. Игорь Дмитриевич оставил жене и сыну квартиру, о которой люди только могут мечтать.

А это заслужили вы и ваша мать. Вы, наверное, бедствовали, когда Игорь Дмитриевич ушел от вашей мамы?

- Ну, не то чтобы бедствовали, но жили, наверное, во много раз хуже, чем его новая семья.

- Вы знаете, Владимир, я очень уважала Игоря Дмитриевича. Про него говорили всякое - что он конъюнктурщик, карьерист, но я-то знала, какой это достойный человек. Он иногда мне рассказывал о том, как воевал, как под огнем врага добывал материал для очерков. Он был очень откровенен со мной, мы иногда с ним немного выпивали, честно говоря. Он ничем не делился ни с женой, ни с Олегом, они были чужими ему людьми. И мне казалось, что я могла бы влюбиться в Игоря Дмитриевича... - Она внимательно поглядела в глаза Владимиру. - А вы потрясающе похожи на него. Только еще красивее. - Она придвинула свой стул поближе к нему и положила свою ладонь на его задубевшую от афганской пыли и постоянных физических упражнений руку. Он недоуменно глядел на нее.

- Вы мне очень нравитесь, Володя, - прошептала она, сжимая ему руку. Вы копия своего отца. Поедем ко мне на дачу... У меня тепло, уютно, дача стоит в лесу...

Владимир резко отдернул руку.

- Вы интересная женщина, Таня, - твердо произнес он. - Но у меня есть жена, которую я очень люблю, и семилетняя дочка. Может быть, моя жена не так молода и красива, как вы, но я ее не собираюсь менять ни на кого, в том числе и на вас.

Таня расхохоталась:

- Да ну вас, вы меня не так поняли. Налейте лучше водки мне и себе. Как же вы угловаты и прямолинейны. Вы что, никогда не изменяете своей жене?

- Я служу там, где изменять не с кем. Там одни душманы и моджахеды. Да еще змеи да ящерицы в пустыне.

- И правильно, - посерьезнела Таня. - Только поймите меня верно, Володя. Я очень уважала, а пожалуй, даже любила Игоря Дмитриевича. И мне не с кем посидеть и поговорить о нем. Олег и его мать удручены, сами знаете чем.

А те, кто приходил на поминки, это совершенно особая публика, озабоченная карьерой и гонорарами. Я хотела поговорить с вами. Но вы меня не поняли, а подумали бог знает что, как настоящий солдафон. Извините меня. Давайте еще раз помянем нашего дорогого Игоря Дмитриевича и разойдемся. Не говорите никому о нашей встрече.

- Хорошо, - пожал плечами Лозович. Ему стало даже неловко от своей грубости. Видимо, эта Таня и впрямь была влюблена в покойного отца, бывает и такое... А он действительно очень похож на него, об этом говорили все.

Он посадил ее в такси, и больше они не виделись. Перед его отъездом в Афганистан был еще какой-то очень странный телефонный звонок.

Некий мужчина позвонил поздно вечером и сообщил ему, что Игорь Дмитриевич погиб не своей смертью, что он якобы видел, как по сельской дороге мчались две "Волги" - одна бежевая Игоря Дмитриевича, а другая черная. Ехали обе на бешеной скорости. А потом черная подрезала бежевую, та упала в кювет, перевернулась и взорвалась.