стал плакать и смиренно молить. [Каан] спросил: «Сколько стоит твой товар?». Тот ответил: «Тридцать балышей». Он пожаловал ему сто балышей.
Еще [рассказ]
Однажды пришла одна хатун из родни каана и стала разглядывать платья, лалы и драгоценные украшения его жен. Он приказал Ялавачу: «Принеси заготовленный жемчуг». Тот принес двенадцать лотков |A 125б, S 303| [жемчуга], купленного на восемьдесят тысяч динаров. [Каан] приказал высыпать его весь в подол и рукава той хатун и сказал: «Ты насытилась жемчугом, доколе еще будешь бросать взгляды на других?». Вот и все!
Еще [рассказ]
Некто принес ему в дар гранаты. [Каан] приказал пересчитать их и разделить между присутствующими и дал ему по числу [гранат] по одному балышу за каждую штуку.
Еще [рассказ]
Один мусульманин привез ему из окрестностей Тангута, из местности, называемой Кара-Баш, повозку съестных припасов и просил разрешения уехать в свою страну. Он разрешил и дал ему повозку балышей. Вот и все!
Еще [рассказ]
Один человек в день пиршества, когда все тургаки полегли пьяными, украл из ставки золотую чару. Сколько ни разыскивали, она не находилась. [Каан] приказал объявить, что тому, кто ее взял и доставит [обратно], будет дана пощада и все, что он попросит, будет удовлетворено. На следующий день вор принес чару. [Его] спросили: «Почему ты проявил такую дерзость?». Он ответил: «Чтобы каану, государю мира, было предостережение и он не полагался бы на стражу». [Каан] сказал: «Мы прощаем его, да и нельзя казнить такого человека, иначе я приказал бы рассечь ему грудь и посмотрел бы, каковы у него сердце и печень». Он пожаловал ему пятьсот балышей, коня и много одежд и, сделав его эмиром над несколькими тысячами войска, послал в Хитай. Вот и все!
Еще [рассказ]
В каком-то году, в то время, когда поднялись зерновые хлеба, пошел град и побил посевы. Из страха перед голодом[272] в Каракоруме не продавали хлеба [даже] по динару за ман.[273] [Каан] приказал объявить: «Те, кто сеял хлеб, пусть не предаются опасению, так как все потери мы возместим. Пусть еще раз оросят посевы, и если не будет никакого урожая, то пусть взамен него полностью возьмут зерно из амбаров[274] [казны]». Поступили так. И в том году уродилось столько зерна, что не было предела. А Аллах лучше знает!
Еще [рассказ]
Каан очень любил смотреть на борьбу. Сначала были [только] монголы, кипчаки и китайцы. Потом [ему] рассказали о борцах Хорасана и Ирака. Он послал гонца к Джурмагуну,[275] чтобы тот прислал борцов. [Джурмагун] отправил из Хамадана на ямских подставах с дорожным довольствием силачей Филэ[276] и Мухаммед-шаха с тридцатью борцами. Когда они прибыли к каану, то ему очень понравились вид, стан и соразмерность сложения Филэ. [При этом] присутствовал эмир Илджидай из рода джелаир. Он сказал: «Жаль подстав, провианта и расходов на них». Каан сказал: «Ты приведи своих борцов, пусть они с ними поборются. Если они одолеют, я дам пятьсот балышей, а если их одолеют — ты дай пятьсот лошадей». На этом и порешили. Ночью каан призвал Филэ, поднес ему чару и ободрил. Тот поклонился ему земно и сказал: «Надежда на счастье государя мира такова, что судьба в этом деле будет благоприятствовать». Илджидай привел из своего тумана одного человека, которого звали Угана-Боке. Рано поутру предстали на месте. Илджидай сказал: «Условие таково: не хватать друг друга за ноги».[277] Вступили в борьбу. |A 126а, S 304| Угана-Боке повалил Филэ на четвереньки. Филэ сказал: «Держи меня изо всех сил и не отпускай». Он потешался, закружил Угана-Боке и так ударил его оземь, что и вблизи и вдали был слышен треск его костей. Каан, словно лев, вскочил со [своего] места и сказал Филэ: «Держи хорошенько противника!», — а Илджидаю сказал: «Каково? Законно он получил лошадей, улаг[278] и дорожное довольствие или нет?». Он заставил Илджидая дать пятьсот лошадей, а Филэ, кроме почестей и наград, пожаловал пятьсот балышей. Мухаммед-шаху он также дал пятьсот балышей, а их товарищам дал каждому по сто балышей. Он спросил у Мухаммед-шаха: «Ты возьмешься бороться с Филэ?». Тот ответил: «Возьмусь». Каан сказал: «Вы земляки и свояки друг другу, не враждуйте». Спустя некоторое время, он отдал [за] Филэ одну луноликую девушку. А тот, как принято для сохранения силы, к ней не прикасался и сторонился ее. Однажды девушка пришла в ставку. [Каан] добродушно спросил: «Как ты нашла тазика? Ты, вероятно, получила от него значительную долю наслаждения?». А среди монголов есть такая шутка, что тазикам приписывают большие penis`ы. Девушка сказала: «Мне до сего времени не доставалось от него никакого наслаждения, ибо мы [живем] особняком друг от друга». [Каан] вызвал Филэ и обсудил положение. Борец доложил: «На службе его величества я прославился как силач, и никто меня не одолел. Если же я займусь тем делом, моя сила пропадет. Мне не следует на службе у каана терять свое достоинство». [Каан] сказал: «Цель [заключается] в том, чтобы от тебя получились дети. Впредь я тебя освобождаю |A 126б, S 305| от состязания в борьбе». Вот и все!
Еще [рассказ]
Был в румском государстве один человек, дела которого были расстроены, так что он добывал [себе] пропитание шутовством. В то время по всем странам была распространена молва о щедрости и благотворительности каана. У того человека возникло сильное желание поехать к его величеству, но ему не удавалось раздобыть ни дорожного довольствия, ни верхового животного. [Его] товарищи произвели [между собой] складчину и купили ему осла, чтобы он поехал. Через три года он вернулся обратно и увидел на базаре одного из друзей, спешился и приветствовал его, повел к себе в дом и услужливо преподнес разного рода яства и напитки в золотой и серебряной посуде; и стояли китайские гулямы, а в конюшне были привязаны кони и мулы. Он горячо расспрашивал того друга, а друг не узнавал его. Через три дня он спросил, а [тот] сказал: «Я тот самый, который уехал на осле». Друг попросил открыть, в чем [тут] дело. Тот рассказал: «На том самом осле, собирая подаяние, я поехал к его величеству каану. Я взял с собой немного сухих плодов и сел на горке на пути его проезда. Издали на меня пал его благословенный взгляд, и он послал человека расспросить о моем положении. Я рассказал, что прибыл из Рума, прослышав о пожалованиях и благодеяниях каана, что с сотней тысяч несчастий