Грант тихо выругался при мысли о холодной ночевке и холодном ужине.
Еще раз постучал пистолетом по камню, теперь уже посильнее. Пустой номер…
В тени между деревьями хрустнула ветка, и Грант рывком выпрямился. У могучего ствола, уходящего в сумеречное небо, стоял человек, высокий, угловатый.
— Привет, — сказал Грант.
— Что-нибудь не ладится, приятель?
— Да пистолет… — начал Грант и осекся: незачем этой темной личности знать, что он безоружен.
Незнакомец шагнул вперед с протянутой рукой.
— Что, не работает?
Грант почувствовал, как у него забирают из рук пистолет.
Незнакомец присел на корточки, посмеиваясь. Как ни силился Грант рассмотреть, что он делает, в сгущающемся мраке были видны лишь размытые контуры рук, мелькающие тени над блестящим металлом.
Что- то звякнуло, скрипнуло. Чужак шумно втянул носом воздух и рассмеялся. Снова звякнул металл, чужак встал и протянул пистолет Гранту.
— Полный порядок, — сказал он. — Лучше прежнего будет работать.
Хрустнула ветка, Грант закричал:
— Эй, погодите!..
Но незнакомец уже пропал, меж призрачных стволов растаял черный призрак.
По телу Гранта от пяток вверх пополз холодок — не от ночного воздуха… Зубы запрыгали во рту, короткие волосы на затылке поднялись дыбом, от плеча к пальцам побежали мурашки.
Тишина… Лишь чуть слышно журчит вода в ручейке за камнем.
Дрожа, он опустился на колени возле кучки хвороста и нажал спуск пистолета. Выплеснулся язычок голубого пламени, и вот уже костер пылает вовсю.
Когда Грант подошел к изгороди, старик Дэйв Бэкстер восседал на верхней жерди, дымя коротенькой трубочкой, почти и невидной в густой бороде.
— Здорово, приятель. — сказал Дэйв. — Лезь сюда, присаживайся рядышком.
Грант примостился на изгороди. Перед ним простиралось поле, среди кукурузных снопов пестрели золотистые тыквы.
— Просто так шатаешься? — спросил старик Дэйв. — Или что вынюхиваешь?
— Вынюхиваю, — признался Грунт.
Дэйв вынул трубочку изо рта, плюнул, потом воткнул ее на место. Борода нежно обвила ее с опасностью для себя.
— Раскопки?
— Да нет, — ответил Грант.
— А то лет пять тому рыскал тут один, — сообщил Дэйв. — В земле копался, что твой крот. Откопал место, где прежде город стоял, так все вверх дном перевернул. И осточертел же он мне расспросами: расскажи ему про город, и все тут. Да ведь я ничего толком и не помню. Слышал однажды, как мой дед говорил название этого города, так и то позабыл, провалиться мне на этом месте. У этого молодчика были с собой какие-то старые карты, он их и так, и этак крутил, все чего- то дознаться хотел, да так, должно, и не дознался.
— Охотник за древностями, — предположил Грант.
— Он самый, видать, — согласился старик Дэйв. — Я уж от него хорониться стал. А то еще один явился, такой же мудрец, тот какую-то старую дорогу искал: дескать, здесь проходила. Тоже все с картами носился. Ушел от нас довольный такой — нашел, дескать, а у меня духу не стало втолковать ему, мол, не дорога то была, а тропа старая, коровы проторили.
Он хитро поглядел на Гранта.
— Случаем, ты не старые дороги ищешь, а?
— Нет, что вы, — ответил Грант — Я переписчик.
— Чего — чего?
— Переписчик, — повторил Грант. Вот запишу, как вас звать, сколько лет, где живете.
— Это еще зачем?
— Правительству надо знать.
— Нам от правительства ничего не надобно, — заявил старик Дэйв. — Чего же ему от нас надо?
— Правительству от вас ничего не нужно, — объяснил Грант. — Напротив, глядишь, надумает вам деньжонок подбросить. Всякое может быть.
— Коли так, — сказал Дэйв, — это другое дело.
Сидя на жерди, они смотрели на простирающийся за полем ландшафт. Над позолоченной осенним пламенем берез лощиной вился дымок из незримой трубы. Ручей ленивыми петлями пересекал бурый осенний луг, дальше один над другим высились пригорки, ярусы пожелтевших кленов.
Солнце пригревало согнутую спину Гранта, воздух был наполнен запахом жнивья.
Благодать, сказал он себе. Урожай хороший, дрова припасены, дичи хватает. Что еще надо человеку…
Он поглядел на притулившегося рядом старика, на избороздившие его лицо мягкие морщины безмятежной старости и попробовал представить себе жизнь наподобие этой — простую сельскую жизнь, что-то вроде далекой поры, когда шло освоение Америки, со всеми ее прелестями, но без ее опасностей.
Старик Дэйв вынул изо рта трубку, указал ею на поле.
— Вон сколько еще делов, — сказал он. — А кому их делать-то? От молодых никакого проку, пропади они пропадом!. Им бы все охотиться. Да рыбачить. А машины только и знают что ломаются. Мастак машины чинить этот, Джо.
— Ваш сын?
— Нет. Живет тут в лесу один чудила. Придет, наладит все — и прощайте, только его и видели. Иной раз и слова не вымолвит. Спасибо сказать не успеешь, его уже след простыл. Который год ходит. Дед говорил, первый раз пришел, когда он еще молодой был. И до них пор ходит.
— Как же так? — ахнул Грант. — Все один и тот же?
— Ну! А я о чем толкую. Не поверишь, приятель, с первого раза, как я его увидел, вот столько не постарел. Да-а, странный малый… Чего только о нем тут не услышишь. Дед все рассказывал, как он мудрил с муравьями.
— С муравьями?!
— То-то и оно. Накрыл муравейник стеклом, вроде как дом построил, и отапливал зимой. Так мне дед рассказывал. Мол, своими глазами видел. Да только брехня все это. Дед мой был во всей округе первый враль. Сам прямо так и говорил.
Из солнечной ложбины, над которой курился дымок, донесся по воздуху звонкий голос колокола.
Старик слез с изгороди и выколотил трубочку, щурясь на солнце.
В осенней тишине снова раскатился гулкий звон.
— Это мать, — сообщил Дэйв. — Обедать зовет. Небось печеные яблоки в тесте. Вкуснятина, язык проглотишь. Давай, пошли живей.
Чудила, который чинит сломанные вещи и уходит, не дожидаясь благодарности. Человек, внешность которого за сто лет ничуть не изменилась. Странный малый, который накрыл стеклянным колпаком муравейник и зимой отапливал его.
Бессмыслица какая-то, и, однако, чувствуется, что старик Бэкстер не сочиняет. Тут не просто очередная небылица, родившаяся в лесной глуши, не плод, так сказать, народной фантазии.
Фольклор сразу распознаешь, у него свое лицо есть и своя примета — особый, характерный юморок. А здесь совсем другое дело. Что забавного, хоть бы и для жителей лесной глуши, в том, чтобы накрыть муравейник стеклянным куполом и отапливать его? Юмор подразумевает эффектную концовку, а тут ничего похожего нет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});