Читать интересную книгу Женщина в песках - Кобо Абэ

Старик с таким видом, что не поймешь, слушает он или нет, повернул голову и сделал движение, будто отгонял разыгравшегося котенка. А может быть, он волнуется из-за наблюдателя на вышке? Может быть, боится на виду у того заниматься здесь разговорами?

— Согласитесь… Отгребать песок — дело действительно немаловажное. Но это средство, а не цель… Цель — предотвратить страшную опасность… Верно ведь? К счастью, я довольно много занимался исследованием песка. Я глубоко интересовался этим вопросом. Поэтому я и приехал в такое место. Да, что ни говори, а песок в наши дни привлекает человека… Можно с успехом этим воспользоваться. Превратить здешние места в новый туристский район. Использовать песок, следуя за ним, а не противясь ему… Короче говоря, попытайтесь мыслить по-другому…

Старик поднял глаза и сказал с безразличным видом:

— Какой там туристский район, если здесь нет горячих источников… Да и всем известно, что на туризме наживаются одни торговцы да приезжие…

Мужчине почудилась в его словах насмешка, и тут же он вспомнил рассказ женщины об открыточнике, которого постигла такая же участь, и что потом он заболел и умер.

— Да… Конечно, то, что я сказал, — это только к примеру… Думали ли вы о специальных сельскохозяйственных культурах, соответствующих свойствам песка?.. В общем, нет никакой необходимости во что бы то ни стало цепляться за старый образ жизни…

— Мы здесь по-разному прикидываем. Пробуем сажать и земляной орех, и растения, у которых корень луковицей… Посмотрели бы, как здесь тюльпаны растут…

— А как ведутся работы по защите от песков?.. Настоящие работы по защите от песков… Один мой товарищ журналист… С помощью газеты удастся поднять общественное мнение. В этом нет ничего невозможного.

— Сколько бы это ваше общественное мнение ни жалело нас, оно ничего не стоит, если мы не получим денежной помощи.

— Вот я как раз и предлагаю начать кампанию за получение таких субсидий.

— Пески, которые несет ветер, власти не считают стихийным бедствием и убытков нам не возмещают.

— Нужно их заставить!

— Да разве в нашей нищей префектуре можно чего-нибудь добиться… Мы изверились… То, что мы сейчас делаем, — самое дешевое… А если надеяться на власти, так, пока они там будут считать да прикидывать, нас песок как раз и накроет…

— Но ведь у меня-то, у меня-то есть совершенно определенное социальное положение! — закричал мужчина во всю силу своего голоса. — Вы вот, разве вы не родители своим детям? Вы не можете не понимать, что такое долг учителя!

В этот самый момент старик дернул веревку вверх. Застигнутый врасплох, мужчина выпустил ее. Что же это такое?.. Неужели старик делал вид, что слушает его, только для того, чтобы улучшить момент и выдернуть у него из рук веревку? В растерянности он водил в воздухе вытянутыми руками.

— Вы сумасшедшие… Вы ненормальные… Ведь даже обезьяна, если ее научить, сможет отгребать песок… Я способен на большее… А человек обязан полностью использовать свои возможности…

— Угу… — бросил старик небрежно, показывая всем своим видом, что ему надоела эта болтовня. — Ну ладно, простите, если что не так. Все, что мы можем, мы для вас сделаем…

— Подождите! Я ведь серьезно? Эй, подождите, пожалуйста!.. Пожалеете! Вы ведь еще ничего не поняли!.. Прошу… Ну подождите!..

Но старик ни разу даже не оглянулся. Сгорбившись, будто нес на плечах тяжелый груз, он повернулся и пошел. Через три шага исчезли его плечи, а после четвертого он совсем скрылся из виду.

Мужчина в изнеможении прислонился к стене ямы. Руки и голову он погрузил в песок, и песок посыпался за ворот, подушкой раздулся в том месте, где брючный пояс стягивал рубаху. Вдруг обильный пот выступил на шее, лице, между ног. Из него вышла вся только что выпитая вода. Соединившись, пот и песок образовали подобие горчичника, плотно прилипшего к коже. Кожа распухла и стала похожа на гладкий резиновый плащ.

Женщина уже приступила к работе. Мужчина вдруг заподозрил, что она допила остаток воды. В панике он бросился в дом.

Вода стояла нетронутой. Одним духом он отпил три-четыре глотка и опять поразился вкусу этого прозрачного минерала. Он не мог скрыть беспокойства. К вечеру воды уже не будет. А на приготовление еды, уж точно, не хватит. Верно эти типы рассчитали. Страх перед жаждой — это вожжи, на которых они собираются водить меня как захотят.

Надвинув на самые глаза большую соломенную шляпу, он выскочил наружу, будто за ним гнались. Его мысли и суждения перед угрозой жажды превратились в жалкие снежинки, упавшие на горячий лоб. Если десять стаканов — приторный сироп, то один стакан — скорее кнут.

— Ну где она там, эта лопата?..

Женщина указала под навес и, устало улыбнувшись, отерла рукавом пот со лба. Хоть она была вся изломана, но ни на миг не забыла, где стоят инструменты. Это привычный образ мышления, естественно приобретаемый человеком, живущим в песках.

В том миг, как он взял в руки лопату, его усталые кости укоротились, точно ноги складного треножника. Наверное, потому, что в прошлую ночь он почти не сомкнул глаз.

При любых обстоятельствах нужно, видимо, прежде всего договориться с женщиной о минимальном объеме работы. Но ему было просто трудно разговаривать. Может быть, потому, что разговору со стариком он отдал так много сил, голосовые связки расползались на кусочки, как прелая пряжа. Точно автомат, он встал рядом с женщиной и заработал лопатой.

Они копали, согласно продвигаясь вперед между обрывом и домом, будто их связали друг с другом. Дощатые стены дома, мягкие, как недопеченная рисовая лепешка, превратились в рассадник грибов. Наконец они сгребли песок в одну кучу. Потом стали насыпать его в бидоны и оттаскивать на очищенное место. Оттащив все бидоны, они снова принялись копать.

Бездумные, почти автоматические движения. Рот полон вспененной слюны, напоминающей по вкусу сырой белок… Слюна бежит по подбородку и капает на грудь, но он не обращает на это внимания.

— Знаете, перехватите левой рукой вот так, чуть пониже… — тихо заметила женщина. — Тогда лопатой можно не двигать, а правая рука будет как рычаг, и устанете вы гораздо меньше.

Каркнула ворона. Свет из желтого внезапно превратился в голубой. Боль, точно снятая крупным планом, растворилась в окружающем ландшафте. Вдоль побережья низко пролетели четыре вороны. Концы их крыльев отливали темной зеленью, и мужчина почему-то вспомнил о цианистом калии в банках для насекомых. Да, пока не забыл, нужно переложить их в другую коробку и завернуть в полиэтилен. А то от жары они в два счета рассыплются…

— На сегодня, пожалуй, хватит…

Сказав это, женщина посмотрела на верх обрыва. Ее лицо стало совсем сухим, и, хотя оно было покрыто слоем песка, мужчина понял, что в нем нет ни кровинки. Вокруг все потемнело, будто покрылось ржавчиной. Ощупью, сквозь тоннель помутившегося сознания он добрался до своей засаленной постели. Когда вернулась женщина — он не слышал.

Если промежутки между мускулами залить гипсом, то, наверное, самочувствие будет примерно такое же. Глаза как будто открыты, но почему так темно? Где-то мышь тащит что-то в свою нору… В горле жжет будто рашпилем провели… Изо рта запах как из выгребной ямы… покурить хочется… Нет, раньше, пожалуй, попью… Вода!.. Он тут же возвращается к действительности… Вот оно что. Это была не мышь — женщина начала работать!.. Сколько же времени он проспал?.. Пробовал подняться, но какая-то страшная сила снова бросила его на матрас… Вдруг он сообразил и сорвал с лица полотенце. Сквозь раскрытую настежь дверь проникал свежий лунный свет, точно пропущенный через желатин. Незаметно снова наступила ночь.

Рядом с постелью стоял котелок, лампа и бутылка с водой. Он быстро приподнялся на локте и прополоскал рот. Воду выплюнул подальше — к очагу. Медленно, с смаком сделал несколько глотков. Пошарил около лампы, нащупал мягкий сверток — спички и сигареты. Зажег лампу, поднес огонь к сигарете. Отпил немного из бутылки. Разбитое на куски сознание стало постепенно складываться в нечто целое.

В свертке была и еда. Еще теплые три рисовых колобка, две вяленые селедки, сморщенная маринованная редька и немного вареных овощей, горьких на вкус, — кажется, листья той же редьки. Одной селедки и колобка было достаточно. Желудок слипся, словно резиновая перчатка.

Когда он встал, суставы затрещали, как железная крыша под порывом ветра. С опаской мужчина заглянул в бак. Он был снова наполнен до краев. Мужчина смочил полотенце и приложил его к лицу. Дрожь пронзила все тело, как искра — лампу дневного света. Он протер шею, бока, стер песок между пальцами. Может быть, такими мгновениями и нужно определять смысл жизни?!

— Чайку не хотите? — В дверях стояла женщина.

— Не стоит… Живот как барабан — водой налит.