— Дверь, ну, конечно, дверь! — старик словно проснулся. Одну свечу он поставил на стол. А с другой пошёл — быстрее, чем я могла бы подумать, — к противоположной стене. Свободной рукой провёл он по краю резьбы, толстому витку лозы. Я не видела, что он сделал конкретно, потому что тело его закрыло собой стену.
Через секунду панель скользнула в сторону, Франзель отступил и передал свечу полковнику, который протиснулся в щель, не предназначенную для человека таких размеров. Старик поманил меня, и я последовала за полковником. Когда я проходила мимо, Франзель снова низко поклонился, как будто я королева, входящая в тронный зал. Я колебалась: я ведь не знала ни положения этого человека, ни его взаимоотношений с моим дедом. Но, очевидно, он желал мне добра. Поэтому я поблагодарила его и вошла в проём.
Панель за нами снова закрылась. Проход оказался очень узким, в нём пахло пылью и влажным затхлым воздухом. Мы прошли лишь несколько шагов, и полковник через плечо прошептал:
— Возьмите меня за руку. Здесь лестница, а мы должны идти бесшумно, — огонёк действительно осветил каменные ступеньки, очень узкие, спускающиеся в тёмный колодец. Мы медленно пошли вниз. Я черпала уверенность в его крепкой руке.
Постепенно у меня появилось ощущение, что стены смыкаются вокруг нас, грозят раздавить, погрести в этом таинственном месте; закружилась голова, затошнило, но я сдерживалась. Каждый шаг давался с трудом, словно я шла по палубе корабля в бурю. И только рука, крепко сжимавшая мои холодные пальцы, возвращала меня к реальности, помогала преодолеть растущую панику. С детства я боялась темноты и закрытых пространств, и в тот момент мне очень не хватало храбрости. Я не могла дышать полной грудью в затхлом воздухе, и это увеличивало мой страх.
— Сейчас будет другой проход, — мой спутник не повернул головы, хотя мне этого очень хотелось. Мне требовалась большая уверенность, чем та, что он давал мне. Как будто я не личность, а просто часть его обязанностей, которые он дал клятву исполнять. Но он сказал правду, ступеньки остались позади, мы прошли вторым коридором, таким же узким, как и верхний, но прямым.
Я задевала плечами за стены с обеих сторон, поднимая волны запахов влаги, пыль душила меня. Впереди полковнику иногда приходилось протискиваться боком.
Мы неожиданно остановились. В тусклом свете свечи я увидела сплошную стену. Полковник передал свечу мне.
— Держите, — приказал он, — и светите получше через моё плечо.
Воск горячими каплями стекал по подсвечнику. Я постаралась держать свечу неподвижно и смотрела, как он поднял руки и провёл пальцами по поверхности стены. Тут не было лозы, скрывающей замок, ничего, что бы даже отдалённо напоминало дверь. Мгновение спустя мой спутник довольно хмыкнул. Потом приложил два пальца к камню на уровне своего твёрдого подбородка и начал сосредоточенно нажимать.
На этот раз послышался звук — скрежет. Я ахнула, полковник снова хмыкнул, на этот раз раздражённо. Часть стены ушла вглубь и в камне, который казался мне сплошным, появились очертания двери. Чтобы пройти в неё, нам обоим пришлось бы наклониться. Полковник прижался плечом к двери и надавил. Она неохотно подалась, и мы ощутили свежий прохладный ночной воздух. Мой спутник мгновенно перехватил свечу и задул пламя. Снова взял меня за руку и вывел на открытое место, где я увидела в лунном свете очертания деревьев. Должно быть, мы выбрались в сад.
Несколько мгновений полковник оставался на месте, в тени куста, притянув меня к себе. Я слышала, как он быстро и глубоко дышит. Мне показалось, что он принюхивается, как охотничья собака, пытается понять, куда идти дальше. Несмотря на плащ, в который я плотно закуталась, меня била дрожь, скорее от тревоги, чем от ночной прохлады.
Луна показывала нам, что всё вокруг неподвижно. Но я видела и силуэты древних башен на фоне ночного неба. Они несли с собой угрозу, пришедшую из прошлого в настоящее.
Нет! Я не могла позволить событиям этой ночи так повлиять на моё воображение. Я Амелия Харрач! Теперь, уйдя от того старика в его королевской постели, я могла забыть о данном мне титуле. Забыть, что вообще между нами кровная связь. Но я не могла этого сделать. Он как будто наложил на меня заклятие, и я знала, что никогда не забуду ни одной подробности нашей встречи. Каким–то странным образом я изменилась и никогда не стану прежней, такой, какой была до того, как на меня упал тот пронзительный ищущий взгляд, который оценивал и взвешивал меня. Я пришла сюда только по желанию бабушки, у меня не было никаких родственных чувств к правителю Гессена. Но теперь, увидев его физически беспомощным, я была привязана к нему его несомненной силой духа и храбростью.
Нет и нет! Я не буду его графиней! Я никогда не стану частью этой жизни!
Полковник прервал мои путаные рассуждения.
— Мы в восточном саду, — он говорил очень тихо. — Теперь нужно идти на север к озеру, там есть выход, — он снова взял меня за руку, и мы пошли, как бродячие дети, по тропе, перебегая от одной тени к другой.
Раз или два я оглядывалась на тёмный дворец. В некоторых окнах виднелся слабый свет, но никаких других признаков жизни. Вокруг трещали ночные насекомые, в деревьях и траве что–то шуршало. Однажды я заметила неслышный смертоносный нырок птицы и услышала тонкий, пронзительный, неожиданно прервавшийся крик: пернатый хищник настиг добычу.
Мы миновали несколько каменных бассейнов, вода текла из одного в другой. Потом нашли дверь, скрытую аркой, затянутой густой растительностью. Щёлкнул в ночной тишине замок, и мы вышли в узкий переулок, мощёный и ограждённый с обеих сторон стенами. Вдоль стен через равные интервалы горели фонари. Переулок был достаточно широк, чтобы вместить экипаж.
Человек, шедший со мной рядом, негромко свистнул. Послышался топот копыт, лошадь шла медленно, шагом. Показался экипаж с занавесями, тот самый, что привёз меня сюда. Меня посадили в него, не дав времени обменяться даже один им словом с тем, кто сопровождал меня в этом приключении.
Съёжившись, плотно закутавшись в плащ, всё ещё дрожа, я пыталась привести мысли в порядок. Да, меня признал курфюрст, но в тайне, с единственным свидетелем — полковником Фенвиком. Мы оба можем сколько угодно рассказывать о случившемся, и нам не поверят. В сущности вся встреча происходила под таким покровом секретности, что я не видела, каким образом получу то, за чем приехала. Умирающий произвёл на меня неизгладимое впечатление. Но он должен был показать, что наши отношения признаются открыто. И я знала, что ни с кем не должна обсуждать происшествие, особенно с графиней.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});