Читать интересную книгу Кузнец из преисподней - Сертаков Виталий Владимирович

Кажется, кроме Коваля, никто не понял, о чем лопочет господин министр. Все смотрели направо. Там в сплошном монолите зияла трещина. А за трещиной светился город.

10

МЯТЕЖ

– Слыхал про меня? – насмешливо повторила Арина Рубенс. – Чего заткнулся, язык отсох?!

– Как не слыхать? – Наливка облизнул губы.

Про дочь Красной луны, загадочную ссыльную колдунью, ходило немало баек. Но не так страшны казались рассказы лесников, как возможность угодить в немилость к Кузнецу.

– Всему краю известно про село ваше, ссыльное, – повторил Степан. – Многим ты помогла врачеванием… Да только…

– Что, боязно со мной на Питер войной идти? Боязно во дворце жить? Эх вы, трусишки…

Качалыцики отвернулись от бывшего управителя, точно потеряли к нему интерес. Но Степан еще сильнее укрепился в мысли, что именно колдуны всю бучу и затеяли. Кто бы еще мог так споро веру в слабых людишках перевернуть?

– Не найдешь здесь хозяина, – угадал сомнения гостя полковник, или бывший полковник Гирей.-Присягать будешь позже. Здесь сидит человек, тебе незнаком. Называй его почтительно, имя ему Посланник. Он старше нас всех и сведущ в делах таких, о которых нам с тобой знать не положено. Посланник нам милость соизволил, вернулся с порогов, из келий, где зимовал… А как дальше править, сами решим, когда демонов раздавим.

– Согласен, – хрипло произнес Наливка.

Про Посланника он уже слыхал в городе: то ли Качальщик, переодетый из белого в серое шляется, лицо капюшоном укрывает, то ли сильный ворожей, из Озерников беглых, коих Кузнец на Ладоге разогнал. Сказывали, что много их еще по Руси по берлогам прячется. Такой мог народ за собой увлечь, это точно. А еще болтали, что, мол, Посланник – не один, что с ним помощники, зараза их не берет, и руку на них никто поднять не смеет, а уж бесы летучие и подавно в страхе от их волшебства праведного разлетаются.

«А ты врешь, собака, – про татарина Гирея Степан без злобы подумал. – Сам-то небось в главные генералы метишь, войско все под себя подмять хочешь!»

– Знакомьтесь.

Степана быстро передвигали от одного ночного сидельца к другому. Некоторых он хорошо знал и очень удивился, встретив в компании заговорщиков, но трое-четверо были вовсе незнакомы. Они будто избегали света и не притронулись к еде, не сняли капюшонов.

– Зови меня Посланник, – высокий мужчина сунул вялую, влажную ладонь. – Это мои друзья. Мы пришли оттуда, где люди живут счастливо без всяких президентов.

Наливка попытался заглянуть под капюшон, но ничего не получилось. Словно в последнюю секунду искра от очага попала в глаз. Посланник тем временем ловко отвернулся. Степану показалось, что выговор у этого мужика был не русский, а будто бы похожий на то, как говорят алтайцы, или буряты, или еще кто из этих, весной наезжающих в город. Но раздумывать долго не дали – подвели к главному Качалыцику. Как всегда с колдунами, возраст его определить было невозможно. Но вроде бы не старый еще.

– Прохор Третий, – буркнул колдун. У колдунов и имена-то чудные, вывернутые.

– Прохор Третий представляет на нашем Малом круге всю уральскую семью, – с лебезящим выражением произнес хозяин усадьбы. – Мы гордимся тем, что в тяжелые дни испытаний нас поддержал сам Хранитель таинств. Господину Прохору мы все челом бьем, чтобы отыскал спасение от бесов…

«Уральская семья – это далеко не все Качальщики», – встревожился Степан. По всему выходило так, что могли найтись и противники заговора. Очень сильные противники. Степан Наливка от людей надежных слышал, что президент Кузнец и сам, как Качалыцик, любую живность умеет приманивать. И что у него целая армия питерских булей, и Хранители памяти в дружках ходят…

– Беда с востока, а спасение на западе, – непонятно ответил колдун. – Мать-земля дыбом встает. Как пугало заломаем, так и приляжется в довольстве.

Хранитель таинств, ишь ты! Степан был далек от колдовских хитростей. Про Качалыциков по углам трепались, шепотом, крестясь. Много небылиц сочиняли про их волков говорящих, про клады заветные, про ульи пчел-убийц. Но, кажется, Хранителями таинств называли тех, кто выращивал летучих змеев, черных жеребцов и прочую колдовскую животинку.

«Малый круг», – повторил про себя Степан. В эту самую секунду во дворе грохнули выстрелы. Стреляли вверх, прямо сквозь сетку. Наливку передернуло, когда охотники кинули под ноги добычу. Пока что он не мог смотреть на то, что они кололи штыками.

– Что удивляешься, папа Наливка? – гоготнул полковник Гирей. – Может быть, ты думаешь, что сумел бы отсидеться у себя в имении? Нет, никто не отсидится. Тебе предлагают войти в Малый круг. Не тот круг, который насильно навязал гражданам самозванец Кузнец, а настоящее правительство, выбранное народом. Удивляешься, что я среди вас, а не с его генералом, в царском поезде? Генерал Даляр – он из казанских, да только забыл свои корни. А мои родичи в Крыму, я никого тут не предаю и не продаю! Скоро про крымский курултай все услышат, очень скоро. Скоро Крым скинет власть ненавистных киевских атаманов и вздохнет свободно… Но я обещал папе Саничеву и папе Лопате, что поддержу их, когда народ русский поднимет голову. Со мной много честных офицеров, не все продались.

Степан жал руки, наскоро знакомился с теми, кого раньше не встречал. Принесли мяса, блинов, чая. Только водку на стол не ставили, порешили на трезвую голову заседать. Наливка слушал молча, ждал, когда же Качалыцик Прохор про бесов летучих разговор заведет. Не мог вспомнить Наливка толком, что там бабка-повитуха про нечисть бормотала, не до нее тогда было. А после убили маму Куницу, прирезал кто-то…

Но Прохор Третий про бесов молчал. Вместо него болтали другие. И болтали такое, что Наливка в уме их твердом сомневаться стал. До последней минуты он верил, что отпор колдовству дать они собрались, да отпор мятежникам.

– Атаманы киевские Кузнецу шибко обязаны, – рассуждал Кирилл Лопата. – Он против Карамаз-паши шесть дивизий выставил, прикрыл Украину от турок. Если крымские татары сейчас начнут бузу, Киев кинет все войска туда, на усмирение. Кузнецу тогда на юге никто помочь не сумеет.

– Это уж мы обеспечим, – оскалился полковник Гирей. – Не сомневайтесь. Мурза Юсуф мне обещал, что в Крыму хохлы покоя не дождутся. Это вам не уральские тихие татары, не Халитов послушный в Казани!

– Отлично, – сказали из сумрака. – Если так, то не Украина пошлет помощь Петербургу, а скорее – наоборот. Они там завязнут надолго, это им не Аравия.

– Мы всем фермерам свободную торговлю вернем, – добавила свою каплю Арина Рубенс. – Вернем свободные рынки, вернем Пакт вольных поселений. Люди должны привольно жить где хотят.

– Урожая этой осенью Кузнецу не видать, – со злобной радостью предрек папа Саничев. – С нами девять губернаторов. Еще четверо склонятся, как только поймут, что сила за нами. Из Астрахани, Краснодара и Ростова ни зерна, ни овощей на севере не дождутся. Я так думаю, что Ставрополье, да и Волга вся – до Ярославля – за нами встанет. Надоело всем до чертиков кормить эту ораву. Мои люди не зря хлеб едят, настроения давно известны. Петербург богатеет, иноземцы жируют, Трибунал наглеет, армия на серебре жрет, а простому фермеру уже дышать нечем…

– Наши люди поднимут Вологду, как и обещали, – скромно сообщил митрополит. – Господь не допустит, чтобы нечисть всю Сибирь испоганила до Тихого океана. Мы привезли бывших ссыльных, кормили-поили, обещали им житье в городах, прощение обещали, если только помогут паровики дьявольские остановить.

– Кузнеца поддержат северные семьи Качальщиков, – бесстрастно доложил собранию Прохор Третий. Чувствовалось, что ему неуютно или даже неприятно находиться среди горожан, в душной прокуренной избе. Но колдун крепился, ничем не выдавал себя. – К несчастью, Кузнеца любит Хранительница Книги и многие Хранители памяти. Потому что он учит наших детей… Когда вашему хозяину доложат, что мать-земля взбунтовалась, он начнет искать тех, кто умеет гасить Слабые метки. Но очень скоро ему доложат, что Слабых меток здесь нет… – Молодой Хранитель впервые позволил себе улыбнуться.