Читать интересную книгу Тайный рыцарь - Руслан Мельников

Аделаида отстранилась от рыцаря, смущенно отвела взгляд. Блин, ну прямо как в анекдоте! Возвращается муж из командировки…

А вот вестфальский герой-любовник даже не шелохнулся. Но ответил Бурцеву именно он. Заносчиво ответил, дерзко:

— Не происходит, а произошло. Брат ордена Святой Марии едва не затоптал конем прекрасную Агделайду. Может быть, принял ее за прусскую девушку, может быть, просто не заметил. Но это не умаляет его вины. Я вынужден был поднять меч на соотечественника и вступить в поединок, поскольку вы, пан Вацлав, оказались не столь расторопны. Но зато теперь, как видите, княжна в полной безопасности.

Бурцев соскочил с седла. Двинулся, поигрывая секирой, к наглецу. Княжна, значит? Выходит, не удержалась Аделаида — открылась перед рыцарем. Впрочем, это дело десятое. Первым же делом сейчас будет махач не на жизнь, а на смерть. Кажется, пришло время проучить этого Фридриха. И плевать, что германский чудо-богатырь запросто половинит мечом человека в доспехах. Сейчас посмотрим, кто кого…

Клинок фон Берберга заскользил из ножен. На лице немца появилась глумливая ухмылочка. Он тоже жаждал драки. От соперника желаете поскорее избавиться, благородный рыцарь? Ну-ну…

Аделаида встала между ними непреодолимой преградой. Теперь в ее решительном взгляде не было ни капли смущения. А милое раскрасневшееся личико способно было свести с ума кого угодно.

— Фридрих фон Берберг, спрячьте оружие. Я запрещаю вам вызывать на бой моего мужа.

Покорный кивок белобрысой головы. Заточенная сталь с лязгом ушла обратно в ножны.

— А ты, Вацлав… Еще один шаг, и больше ты меня не увидишь. Никогда! Доблестный рыцарь из Вестфалии спас меня от смерти, пока ты был занят более важными делами, чем защита супруги. А посему тебе надлежит не злиться, а выразить ему признательность за этот благородный поступок.

Бурцев тяжело дышал. Все ведь верно — в словах жены звучала жестокая правда. Не потому ли он так взъярился? Правда — она всегда глаз колет.

— Благодарю… — процедил он сквозь зубы.

И добавил по-татарски, обращаясь к Сыма Цзяну:

— Жаль, что ты, отец, того тевтона своей палкой не зашиб. Тебе бы я сказал спасибо с большим удовольствием.

Китаец затараторил, оправдываясь:

— Рысаря на коне была. Рысаря быстрее была. А моя бегаться слиском медленно. Моя не успевать. Немца — успевать.

Бурцев снова хмуро глянул на фон Берберга:

— А теперь, я полагаю, вам пора продолжить свой путь, благородный рыцарь. После того, что здесь учинили ваши соотечественники, не стоит показываться на глаза пруссам. В селении погибло слишком много детей и женщин. И вам там не будут рады. Боюсь, пруссы готовы сейчас выместить свой гнев на любом немце, и даже Кривайто их не остановит. Так что…

Широкий и красноречивый жест: скатертью дорога. Грубо, зато по делу.

— Я не боюсь язычников, — презрительно улыбнулся в ответ фон Берберг.

Было видно — в самом деле не боится. Ни капельки! Удивительная самоуверенность… Но тут уж и Аделаида энергично закивала головой:

— Вацлав прав: вам нужно уехать немедленно. Фридрих! Умоляю, сделайте это ради меня. И помните, я никогда не забуду вашей смелости и благородства. А теперь позвольте мне попрощаться с вами.

Дерзкий взгляд в сторону Бурцева. Глаза в глаза. И ничего хорошего в том взгляде.

— Наедине попрощаться…

Аделаида взяла фон Берберга за локоть, отошла с рыцарем в сторонку. Оторопевший Бурцев едва не задохнулся от возмущения. Надо же — при живом-то муже! Если эти двое еще и целоваться вздумают на прощание — он за себя точно не ручается!

Целоваться не стали — и на том спасибо. Но ворковали голубки долго. И явно не о погоде. Прежде чем вскочить в седло, Фридрих фон Берберг демонстративно преклонил колено. Аделаида так же демонстративно сняла с шеи гильзу в золотой оправе и — Бурцев не верил своим глазам! — вручила подвеску вестфальцу. Нет, ему-то жалко не было, ничуть. Эту цацку жены Бурцев недолюбливал всегда. В конце концов, не его ведь подарок — пана Освальда — так туда ж ему и дорога. И плевать на дорогую оправу! Но…

Но княжна светилась и цвела от счастья. А лучезарной улыбке, которой она одарила напоследок фон Берберга, позавидовало бы даже яркое весеннее солнышко.

— Дуроська! — констатировал Сыма Цзян.

Бурцев вздохнул. Так-то оно так, да беда в том, что любит он эту дурочку безумно. А вот она его… Ох, не складывается чего-то у них любовь. И помидоры вянут целыми плантациями.

Глава 26

Возвращались в селение пруссов молча, не глядя друг на друга. Китаец деликатно следовал сзади, намотав на руку повод трофейного тевтонского коня. Но почему-то от того, что Сыма Цзян так сильно подотстал, на душе было еще тоскливей. Шагать с Аделаидой плечо к плечу и воротить при этом носы в разные стороны просто невыносимо.

Наверное, стоило бы что-то сказать. А что? Что тут скажешь?

Первой заговорила княжна. Остановилась, глядя на трупы в тевтонских плащах, произнесла тихо, задумчиво:

— А ведь среди немцев тоже встречаются достойные рыцари.

Вот тут-то Бурцева прорвало:

— И в одного такого ты сегодня втюрилась по уши? Как девчонка несмышленая. Небось, звал уже тебя с собой этот Фридрих, а?

— А хоть бы и так. Может, стоило поехать?

Во второй раз его рука сама поднялась для удара. Хлестнуть. Больно. Звонко. Сильно. Удержался в последний момент. Теперь — едва удержался.

— Что?! — Гордая шляхтенка переменилась в лице, задышала тяжело, часто. — Опять?!

— Аделаида, милая…

Тщетная попытка запоздалого примирения…

— Понравилось махать руками, да? — обдала она его холодом. — А может, пожелаешь еще надеть на меня пояс верности?

Ледяная насмешка, которой он не помнил с момента их первой встречи. Злые искорки в глазах. Подрагивающие губы. Это уже не просто истерика. Это какое-то клокочущее бешенство.

— А может, потащишь за собой на татарском аркане?

Бурцев только сплюнул. Что еще оставалось?

— Или запрешь в башне?! — не унималась Аделаида. Голос ее сорвался на визг. — Так ведь нет у тебя, лапотника вчерашнего, ни башни, ни замка, ни угла, где голову преклонить и куда жену молодую привезти. Разбойник Освальд — и тот свою вотчину имеет. Хорошо ли, худо ли, но имеет, а ты, выскочка мужицкий, гол, как сокол. Рыцарем зовешься, а ни герба, ни двора, ни оруженосца. Только свора лихого люда, истинной веры не знающего, под началом. Да странствия вековечные бесконечные. А мне такого не надо, Вацлав! Не-на-до! Я княжна Малопольская, дочь Лешко Белого Агделайда Краковская. И достойна лучшей доли.

Он смотрел уже с любопытством. Интересно, что девчонке наговорил этот немец? Аделаида распалялась все сильнее. Вообще-то когда такое начинается — слова поперек не вставишь. Но Бурцев попытался.

— Фон Берберг, между прочим, тоже всего лишь странствующий рыцарь, — напомнил он.

Княжна взвилась по новой:

— Всего лишь?! Э-э-э, нет, не равняй его с собой, Вацлав. Фридрих учтив в обхождении с дамами и куда благороднее тебя. И всегда будет верен в любви! Такой, как он, меня боготворил бы до конца дней своих. А еще он с честью носит герб славного древнего рода. И богат. Ему есть, куда возвращаться после странствий. У фон Берберга в Вестфалии имеются обширные ленные земли, и фамильные имения, и замок такой, о котором тебе не мечталось. И уж коли хочешь знать — да, звал меня Фридрих с собой. Обещал осыпать златом. Обещал сделать хозяйкой в своем доме. И жизнь обещал мне, приличествующую княжне.

Бурцев устало вздохнул:

— Послушай, Аделаида, ты не можешь стать хозяйкой замка фон Берберга. Ты замужем за другим. За мной. Я не Казимир Куявский и не принуждал тебя к этому замужеству силой. По доброй воле ты за меня пошла. Но раз уж пошла, давай как-нибудь ладить. Все-таки сочетались мы с тобой законным браком. А после венчания по истинной, как ты говоришь, вере чего на сторону-то смотреть? Номер не прошел.

— Ах, законный брак?! Ах, венчание?! А много ли законности и божественного промысла в том, что тати Освальда поймали монаха и под страхом смерти заставили творить святой обряд. Не в церкви даже, а посередь леса, как это принято у язычников. Разбойничья свадьба — вот что у нас с тобой было, Вацлав, а не церковное венчание. И знаешь, что я тебе скажу? Мало угоден небесам такой брак. Ну, а то, что я сдуру, не подумав, вышла за тебя, так это ведь можно и исправить.

«Валяй!»

Он едва не рявкнул это в сердцах. Да опередили.

— Василь! — окликнул Дмитрий. — Дело тут у нас безотложное. И мудреное очень.

Вид у новгородца был виноватый. Чуял дружинник — не ко времени явился. Однако Бурцев сам шагнул навстречу медведю в латах. С облегчением шагнул. Даже самые мудреные дела решать порой легче, чем разговаривать с разгневанной женушкой.

— Что, совсем плохо? — сочувственно шепнул русич. Давно и искренне Дмитрий сопереживал воеводе, которого, по выражению новгородца, «охомутала» непутевая молодуха. — Бросил бы ты эту княжну, Василь. Все равно проку от нее только титул, да и тот — не пришей кобыле хвост. А у нас на новгородчине такие девки! И покладистые, и работящие, и пышнотелые, и…