– Все, больше я не буду об этом говорить! – отрезала Кэтрин. Энн сразу же поняла, что переубедить ее не удастся. Фамильное упрямство Ланкастеров. – И зачем ты только сказала Бобу о ребенке…
– Мы уже несколько раз обсуждали эту тему. Он отец, он имеет право знать.
– Ох, Энн, остановись! – Кэтрин замахала на сестру руками. – Вопрос был риторическим.
– Кэтрин, прошу тебя, пообещай мне подумать над предложением Боба!
Энн обняла сестру и нежно погладила ее по длинным густым шелковым волосам.
– Обещаешь?
– Ты полагаешь, я без обещания не буду об этом думать? – поинтересовалась Кэтрин.
Она вдруг взъерошила короткие волосы на голове сестры и улыбнулась.
– Эх, зря ты остригла волосы!
– Я уже и сама жалею. Решила отращивать.
– А вот мне придется подстричься, – грустно вздохнула Кэтрин. – Выпадают, и все тут!
– Ничего, родишь ребенка, и все наладится. Я люблю тебя, Кэт. – Энн ободряюще улыбнулась сестре. – А сейчас мне действительно пора. Не хочу ждать, пока меня выгонят.
– Да, иногда мне надоедает это, но ты, как всегда, права.
– Может быть, и в плане развития ваших отношений с Бобом я права? – предположила Энн.
– Не начинай снова! – умоляюще воскликнула Кэтрин. – И, кстати, все же будь осторожнее. Ты ведь знаешь этого Фредерика всего неделю. Может быть, он маньяк какой-нибудь!
Она весело подмигнула, но Энн почему-то совсем не развеселило это замечание. Она выдавила улыбку и помахала сестре на прощание рукой.
Какая-то Энн странная сегодня, подумала Кэтрин, провожая взглядом сестру. А Бобу придется научиться признаваться в любви, если он действительно хочет жениться на мне!
Энн в задумчивости брела по коридору, почти ничего не замечая. Последние слова сестры словно раскаленный гвоздь засели у нее в мозгу.
«Может быть, он маньяк какой-нибудь!»
Энн раз за разом прокручивала эти слова, и ее сердце тревожно сбивалось с ритма.
Какая глупость! – сердито думала Энн. Она сердилась не на сестру, которая просто пошутила, а на себя. И еще немного на Седрика Гроувера, запугавшего ее, как оказалось, до полусмерти.
«Может быть, он маньяк какой-нибудь!»
Бред! Просто бред. Впервые в жизни я встретила мужчину интересного, образованного, красивого, открытого, привлекательного… Если бы Энн говорила все это вслух, у нее просто не хватило бы дыхания на перечисление всех достоинств Фредерика Стрейта. Жизнь не может быть настолько несправедлива ко мне, чтобы разрушить все мои мечты всего-то за одну неделю. Да и какой из Фредерика маньяк? Просто смех! Если бы он хотел что-то со мной сделать, уже давно сделал бы. Я ведь сама просила его остаться вечером, после того как мы ходили в оперу.
Энн уже почти успокоилась, как какой-то ехидный голосок, очень напоминающий голос нервного сержанта Гроувера, сказал ей: «В тот вечер множество людей видели вас вместе, видели, как вы вместе уехали. „Маньяк“ вовсе не значит „сумасшедший“. Раз его до сих пор не обнаружили, значит, он отлично умеет заметать следы и не сделает какой-нибудь глупости. Не в его интересах попасться».
Энн отмахнулась от навязчивого голоска и предпочла подумать о том, как заставить строптивцу Кэтрин выйти замуж за Боба. По крайней мере, Энн избавилась бы хоть от одной головной боли.
Нет, она была бы рада приютить у себя и Кэтрин и ее ребенка. Но не в нынешней ситуации. Где она возьмет деньги для обеспечения троих человек, один из которых ничего не способен делать самостоятельно, если расследование затянется или, того хуже, выяснится, что она была не права? Думать об этом Энн тоже не очень-то хотелось, и она предпочла поразмышлять о том, что приготовить из минимума находящихся в холодильнике продуктов и как было бы здорово пригласить на ужин Фредерика, дабы блеснуть своими кулинарными талантами.
Ей уже словно наяву виделись свечи и чудный торт «Мороз и солнце», облитый горящим ромом, но при этом наполненный мороженым, как вдруг все чудные видения были втоптаны в грязь.
В данный момент в роли грязи выступил все тот же сержант Гроувер. Он сидел под дверью Энн и прижимал к себе нежно, словно ребенка, толстый альбом для вырезок.
– А я уже вас заждался! – радостно сообщил Седрик, потирая спину.
– А вот я вас не ждала, – довольно грубо отозвалась Энн.
– Позволите войти? Очень пить хочется.
– Не позволю! У меня сейчас финансовые проблемы. И так нечем платить за воду…
Она сердито открыла дверь и одним только взглядом пригвоздила Гроувера к порогу.
– Ну что я вам такого сделал?! Это же моя работа! Думаете, мне очень нравится следовать за вами тенью?
– Думаю, не нравится. Вот и не утруждайте себя!
– А я вам тут альбомчик принес. Почитайте.
– На ночь, что ли? – удивилась Энн.
– Кому другому я не советовал бы читать такое на ночь, но вам будет очень полезно, – язвительным тоном, совсем как голосок в сознании Энн, сказал сержант. – Вы ведете себя совершенно безрассудно, и это когда вам угрожает смертельная опасность! Вы же совсем не знаете Фредерика Стрейта!
– Вы тоже его не знаете. До свидания!
Энн захлопнула дверь прямо перед носом Гроувера. Но он изловчился и успел забросить в квартиру странный альбом. Энн поняла, что этот раунд проиграла: все же ей было ужасно интересно, что же такое собрано в этом альбоме? Вдруг что-то о Фредерике?
И почему сегодня все в один голос говорят, будто Фредерик – маньяк? – устало подумала Энн. Так и поверить можно…
Она взяла альбом и принялась листать его. Но на лице Энн тут же появилось брезгливое выражение.
Как хорошо, что я не читаю бульварную прессу! – облегченно подумала она, выбрасывая альбом в мусорную корзину. Надо же, печатать такие снимки в газете! Уму непостижимо!
Энн поспешила вымыть руки, будто прикоснулась к чему-то ужасно грязному.
Нужно все-таки пожаловаться начальнику Седрика. Подумать только, собрать в один альбом все фотографии и статьи о серийных убийцах! Какие же мерзкие снимки!
Энн поспешила на кухню, чтобы налить себе чаю. Она искренне надеялась, что чашка горячего ароматного напитка позволит ей подумать о чем-то другом. Но на кухне Энн поджидал очередной сюрприз от Седрика Гроувера: огромный кроваво-красный том под названием «Самые кровавые и опасные маньяки двадцатого столетия».
И когда только Седрик успел его подбросить? Надеюсь, там нет ничего о человеке по имени Фредерик Стрейт! – мрачно пошутила Энн и отправила книгу вслед за альбомом: та попала с трех метров точно поверх альбома.
Там ей и место! – удовлетворенно подумала Энн.
Ночью она спала просто великолепно.
10
Энн уже тридцать минут размешивала сахар в давно остывшем чае. Чай она решила попить только из-за того, что больше нечем было заняться, а тревожные мысли не давали ей покою.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});