В конце века даже откровенные неудачи стали профессиональными. С миллионов лазерных дисков теперь прет стопроцентно правильный звук. Сюрпризов и открытий стало меньше, и, как следствие, массовая потребность в слушании рок-музыки начала уменьшаться.
Пожалуй, последний всплеск народного энтузиазма в отношении рока можно датировать самым концом 80-х. Молодежные журналы «Аврора» и «Парус» провели всесоюзные конкурсы магнитоальбомов. Обгоняя именитые рок-группы, первые места в них заняли магаданский «Восточный синдром» и харьковский «Товарищ». Прямо на глазах происходила определенная переоценка ценностей, которая неумолимо провоцировала любопытство и усиливала интерес к новым именам. Не случайно на вылезших из глубокого подполья «писателей» обрушилась целая лавина писем и телеграмм. Содержание их было примерно одинаковым: «Задыхаюсь без воздуха! Пришлите новые записи!» Или: «Я живу в деревне, и в одиночку слушаю на магнитофоне рок-музыку. Никто в это дело здесь не врубается... Жду новых альбомов... Я конкретно врублю их на полную катушку - чтобы эти придурки вокруг все сдохли».
На все эти письма надо было отвечать. Прошедшие огонь и воду Ушаков, Левченко, Баюканский, Алисов, Агеев резко активизировали деятельность, перейдя с артельного на сугубо индивидуальный промысел. Времена тотального террора остались в прошлом, опыт за спиной у каждого из «писателей» был колоссальный, и как жить дальше вроде бы было ясно.
Респектабелизировавшийся Агеев стал работать администратором московской рок-лаборатории, в рамках которой функционировала пользующаяся немалой популярностью студия звукозаписи «Колокол». «Вывешенные на стенах списки предлагаемых рок-записей действовали на людей весьма сильно, - вспоминает Агеев. - Когда клиенты удостоверялись в том, что у нас есть все альбомы «Аквариума», «Кино» или «Гражданской обороны», они молча покидали студию и возвращались через час с блоком чистых кассет».
В одиночку с подобным объемом работы Агеев уже не справлялся. В его арсенале теперь было порядка двух десятков магнитофонов и целый отряд помощников. Несмотря на массовый характер производства, Агеев остался чуть ли не единственным из бывших «писателей», кто продолжал записывать исключительно рок-музыку. Остальные цеховики оказались значительно мобильнее и гибче, резво перейдя от рока на поп-музыку и блатняк.
Возникновение коммерческих ларьков запечатлело последний всплеск магнитофонной культуры. Поддельные японские кассеты с альбомами «Аквариума», «Кино», «Машины времени», «Наутилуса» ютились на полках где-то между водкой и презервативами. «Когда разрешили кооперацию, можно было поставить палатку возле магазина «Будапешт» и за неделю она приносила такую прибыль, которая не снилась нам за год работы по рассылке катушек, - вспоминает Виктор Алисов. - Теперь кооператоры стали выбирать для тиражирования только те кассеты, которые легко и быстро можно было продать из палатки. Эта ситуация ускорила гибель магнитофонной культуры в целом. Рок-музыка была почти полностью вытеснена ларечной тематикой. Массовая культура и всевозможные сборники потопили рок-н-ролл».
«Мы вкладывали деньги в производство, и это производство окупалось вполне прилично, - откровенничает Игорь Васильев. - Когда мы с Щербиной начали делить нашу «фирму», на каждого получилось около 75 тысяч рублей. Причем в сравнении с остальными «писателями» мы считались середняками...»
...Гена Левченко первым из писателей освоил практику специализированной ларечной торговли, открыв «будку» в районе трех вокзалов. Чтобы успеть выполнить все заказы, его семье приходилось работать в две смены. С раннего утра до самого вечера над магнитофонами колдовал сам хозяин, а ближе к ночи ему начинала помогать жена Наталья - профессиональный звукооператор.
У Баюканского, в отличие от Левченко, работали не только родственники, но и наемные рабочие. В частности, в арендуемой им квартире по ночам трудился за 1000 рублей в месяц зампредседателя народного контроля Зеленограда.
Свою квартиру в Химках Баюканский оборудовал также под нужды производства. В одной из комнат находился склад пленок. В другой круглые сутки работали магнитофоны, записывая все подряд - от актуальной эстрады до Юрия Морозова, «Пикника» и «Центра», музыку которого склонный к парадоксам Баюканский трепетно любил. В третьей комнате Михаил осуществлял ручной ремастеринг оригиналов, корректируя частоты и скрупулезно исследуя весь спектр записи.
При том, что Баюканский явно не гнался за скоростью тиражирования, бойцы его команды в среднем записывали до 5000 катушек в месяц. Но каким бы трудоголиком ни был Михаил, масштабы его оборотов не шли ни в какое сравнение с тем бизнесом, который развернул в те времена дальновидный Ушаков.
Валерий Петрович Ушаков (1999 г.) и фрагменты его частного завода по производству аудиокассет (1987 г.).
В углу одного из столичных парков по инициативе Валерия Петровича внезапно возник огороженный высоким забором и нигде не зарегистрированный частный завод. На территории в 2000 кв.м без шума и пыли поточным методом стали изготавливаться дефицитные в ту пору кассеты. «Говоря рыночным языком, кассеты являлись мультипликаторами - т.е. тем товаром, который не имеет конкуренции, - вспоминает о делах минувших дней главный идеолог «союза писателей». - Даже конкуренция Сингапура и Южной Кореи не была для нас помехой - при условии правильной организации труда».
Труд у Ушакова был организован правильно. Изобретатели одного из московских НИИ подготовили для Валерия Петровича специальные пресс-формы и обмоточный аппарат, который каждые тридцать секунд выплевывал «на гора» новую кассету. Аппаратов было много, обслуживающего персонала - тоже. «Как работают, как работают!» - восторженно говорили специалисты, провожая взглядом снующие туда-сюда грузовики, снабжавшие комплектующими деталями сразу несколько госпредприятий, включая казанскую «Тасму» и завод в Апрелевке.
Судя по всему, кассетный цех стоял в том месте, где стоять, в общем, был не должен. Согласно карте здесь находилась охраняемая государством зеленая зона. Зона действительно была. Только вот государства в тот момент уже не было...
Вскоре Ушаков был приглашен на ряд европейских семинаров «Мораль и бизнес» - по-видимому, как один из первых советских бизнесменов. Судя по всему, он делился с западными коллегами опытом - как наладить подпольное производство кассет прямо под носом у многомиллионного города. Глазами сегодняшнего дня рецепты «от Ушакова» кажутся простыми. Если в этом городе фигурируют две улицы под одинаковым названием Тверская, почему в нем не возникнуть еще одному небольшому предприятию?
Вопрос, конечно, риторический.
...Кассетный цех завершил свою деятельность вскоре после очередных гайдаровских реформ. «Это был страшный удар по нашему бизнесу, - вспоминает Валерий Петрович. - Непомерно высокие налоги задушили кассетный промысел, почти не затронув деятельность бирж и казино. Теперь в здании, где раньше изготовлялись кассеты, находится театр и детские студии».
Оставшийся без заводов, пароходов и большей части аппаратуры, Ушаков занялся продюсированием и записью молодых поп-исполнителей, работающих в жанре «русского шансона».
Судьба остальных членов легендарного «союза писателей» сложилась по-разному. Оглядываясь назад, можно прийти к выводу, что, по большому счету, эти люди всегда оставались взрослыми детьми. Романтика и возможность реально влиять на формирование культурных ценностей в стране волновали их значительно сильнее, чем финансовая сторона процесса. Многие вскоре стали жертвами перестроечных реформ и попросту разорились. «За батареей у меня хранилось 100 000 рублей, - вспоминает Баюканский. - К сожалению, не в тех купюрах, в которых хотелось бы. В результате я лишился всего».
Саша Агеев после закрытия московской рок-лаборатории эмигрировал в Америку и вернулся обратно лишь в самом конце 90-х. Левченко стал одним из соучредителей фирмы «Русское снабжение», выпускавшей компакт-диски Светланы Разиной, Вахтанга Кикабидзе, Нани Брегвадзе. Юрий Севостьянов возглавил фирму Master Sound, а Виктор Алисов - видеодепартамент фирмы «Союз». Андрей Лукинов ныне - один из сотрудников продюсерского центра Игоря Матвиенко.
Увлекшийся выращиванием кристаллов, парапсихологией и экстрасенсорикой Баюканский вернулся к тому, с чего начинал - вопросам силовой электроники. Он распродал все магнитофоны и отреставрированные оригиналы, изучает мистику, а о прошлом вспоминает с легкой ностальгией: «В «союзе писателей» мы всегда старались поддерживать друг друга - аппаратурой, информацией, советами, добрыми поступками. С тех пор как мы перестали заниматься тиражированием, музыка в стране исчезла».