Я нашел свой «винчестер», зарядил и пошел с ревизией по трактиру. Повезет или нет — вопрос философский. Особенно кому и в чем. Жизнь — она штука такая, сейчас заплутают беглые и не к нам, а на монастырь выйдут. Ладно, может и правда повезет.
Я изучал трактир с другой стороны — до этого нам нужен был штурм, теперь наоборот. Окон немного, ставни крепкие, чутка если усилить, то почти форт получится. Оружия полно — Рыжий все собрал и аккуратно разложил на столе. Можно из каждого окна по три ствола высунуть, пусть там думают, что нас здесь пара десятков набилась.
Я, собственно, так и сделал. Отнес по ружью к каждому окну, закрыл ставни, а к некоторым еще и столы перевернутые придвинул. Складывал два к одному. Пара стволов разного калибра у стеночки, один в пространственный карман про запас. Рыжий косился, но молчал — он итак еле передвигался, а куртка топорщилась так, будто у него к каждому ребру по кобуре приделано.
На улице пару раз чихнула моторка, не желавшая заводится на морозе. Побурчала немного, споря с Банши, но все же подхватилась. Проехала мимо окна и впритирку встала за соседним зданием, так чтобы ее было видно только с той стороны, откуда мы пришли изначально.
Через пару секунд в трактир ворвалась перевозбужденная Банши и с ходу стала раздавать команды.
— Эй, Сухарик, или как там тебя, подъем! Кажись, фортануло! Едут родимые! — банши сжала кулаки и потрясла ими, будто суперприз выиграла. — Матвей, к моторке за углом не подпускайте их — это наша. К остальным, наоборот, гоните, там гостинцы для дорогих, очень дорогих гостей! Я наверх, прикрывай.
Блондинка, будто ветром подгоняемая, пронеслась по трактиру. Я даже сказать ничего не успел, только повернулся за ней, а топот уже над головой на втором этаже. Я кивнул «пинкертоновцам», чтобы баррикадировали входную дверь, подхватил в охапку «мосинку», два «нагана» и насыпал в карманы патронов. Потом прогнал дочь трактирщика, сказав, чтобы прятала родню.
Рыжего отправил к стойке, следить за черным входом. А мы с Горбушкой заняли окна по обеим сторонам от перекрытого столом дверного проема. Выглянул в окно, выходившее ровно на «заряженные» моторки — пока одиноко стоявшие в лунном свете.
Выпустил Белку, указав ей на макушку высокой сосны, а сам переключился на зрение через ауру.
Метров двести за пригорком. Первый, второй, третий…млять, они там что всей каторгой сбежали что ли? Вместо классического подкопа и одного голодного беглеца, бунт, смена власти и массовая миграция?
Восьмой, девятый…четырнадцатый…
Медленно, но верно к нам неслась целая стая огоньков — кто-то еле светится, кого-то вообще тащат, но кто-то пылает. Две яркие ауры — по силе равные, а то и выше, чем у нашей Банши. Тени первых беглецов уже начали мелькать среди деревьев, а горностай смог передать более точную картинку — дикие, уставшие, но воодушевленные близкой целью люди, среди которых были и женщины и несколько Грешников. Тех самых, что от темной стороны силы уже перестали быть людьми.
— Хрусть, может, они мимо пройдут? Сразу в моторку, да по газам?
— На то и расчет, — я прицелился, взяв на мушку первого Грешника.
Легкая мишень размером не уступавшая нашему Стече. Кривое лицо с крупными морщинами, водянистые глаза и тонкие, практически невидимые губы. Грешник притормозил, повел носом в сторону трактира и зарычал. А потом, вдруг исчез, появившись уже в нескольких метрах перед трактиром.
Снова принюхался, уставился на дверь, скользнув по окнам прищуренным взглядом и опять зарычал.
Хрусть. С нашей стороны раздался синхронный залп, а со второго этажа прилетела горящая динамитная шашка. Взрыв раздался за какую-то десятую долю секунды, прежде чем Грешник растворился в пространстве. Дымящиеся дырявые сапоги валялись на снегу, а вся остальная тушка рухнула на пол у меня за спиной уже в трактире.
— Хру…ять, — мы переглянулись с Горбушкой, без слов поняв друг друга и снова выдав синхронный залп в лысую башку Грешника.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А дальше было пять, может, семь минут огненного магического ада, который показался вечностью. Беглецы ломанулись на штурм. Без оружия, только на способностях. Причем у некоторых таких, которые мой мозг даже со всем моим геймерским опытом осознать отказывался.
Хрусть, хрусть, хрусть — я перестал слышать Горбушку, которого невидимая сила вытащила через разбитое окно.
Хрустело битое стекло под ногами. Хрустели падающие сосны, не пережившие взрывчатки от Банши и огненных сгустков от одаренных. Хрустели костяные наросты на телах Грешников, встречаясь с разрывными пулями из «винчестера».
Я даже фобосов не успел призвать. На чертовом адреналине в голове умещалась только одна установка — стрелять во все, что движется, кроме маленькой блондинки и рыжего. Но насчет рыжего — это не точно. Все остальное — бей и беги. Стреляй и отходи в сторону.
Хруст в ушах прекратился только в тот момент, когда на воздух взлетела моторка. Даже не прекратился, его вытеснило, перебив взрывной волной.
Гостинцев Банши не пожалела, столб огня взметнулся метров на семь или сколько там в двухэтажном здании? Огня было все равно больше. Вокруг плавился снег, в котором корчился обгоревший, но все еще живой Грешник.
Я не сразу понял, как я все это вижу, находясь в трактире. Мыслительный процесс возвращался медленно, замещая адреналиновый стресс. Двух стен у трактира больше не было — повсюду валялись тела, сломанная мебель, вырванные куски из стен, покрытые едкой не то плесенью, не то кислотой. Повезло же какому-то бедолаге с магией — химикатами плеваться. Теперь в собственной крови лежит, пузыриться на полу.
Быстрое сканирование ауры показало, что врагов рядом больше нет. Белка отмолчалась, но вместо нее прилетело недовольное от Ларса: «Совсем психи. Разве можно такое бедной животинке показывать…»
Я подобрал дробовик, уважительно кивнув на гору револьверов, которые сменил только за последнюю минуту. Переступил через кислотное пятно, обошел дымящуюся шкуру настоящего (в моем понимании, а не в местном) оборотня и вышел на улицу, посмотреть, как там Банши.
Блондинка сидела на подоконнике — чумазая, взлохмаченная и явно, чем-то недовольная. Облокотилась на оконную раму, чудом уцелевшую после атаки беглых Грешников. Ни стен, ни крыши вокруг рамы не было, только голая каминная труба, спекшись, как стеклянная, согнулась и подпирала край деревянной балки.
— Цела?
— Что?
— Ты цела, говорю?
— Что?
— Забей, вижу, что в порядке.
— Мокрица сбежал. И еще двое, — прокричала оглушенная блондинка.
Я еще раз переключился, попытавшись найти следы их ауры. Мокрицу я запомнил, красное свечение, испещренное червоточинами. На рожон он не лез, больше прятался за грешниками, отправляя их вперед. Что-то кричал про Француза, искал его и ругался, обещая всем отомстить.
След терялся за горящей моторкой. Либо все уже перемешалось в ярком пламени, либо специально приглушил.
От огня перед глазами побежали белые пятна, я отвернулся, но они не проходили. Наоборот, раздвоились, заметались и стали приближаться ко мне. Послышался собачий лай, и из темного леса стали выскакивать вооруженные люди в черной форме.
— Стоять! Никому не двигаться! — вокруг эхом разлетался голос, усиленный магическим громкоговорителем. — Ведьма, слезай с крыши! Применишь силу — стреляем на поражение!
Глава 11
Банши никак не среагировала, точнее, не подала вида. Невзначай поправила разгрузку с остатками бомбочек и едва заметно кивнула мне, когда я слегка поднял руки, выставляя вперед жетон и как бы, намекая, что мы не враги.
— Осторожней там, лес заминирован! — крик, вероятно, подействовал, тени перестали маячить вокруг, а потянулись к широкой растаявшей просеке. — Мы из Ордена.