— Я ненавижу кино, — сказала она серьезно. И, оглядев наши ошарашенные лица, повторила упрямо: — Да, ненавижу!
Потом выдержала довольно длинную паузу и добавила грустно:
— Кино соединяет людей на короткое время. Люди становятся друг для друга родней родных. Но только на фильм… На один фильм. А потом расстаются навсегда. Бежишь потом по студии, мелькнет знакомое лицо, крикнешь впопыхах: как дела? Но ответа уже не слышишь, да и не ждешь — ведь ты бежишь в другую Киножизнь…
Все взгрустнули — понимали справедливость слов актрисы…
Да… это правда… Редкая дружба долетит до середины… следующего фильма.
И все же, все же…
Каждый Новый год мне звонят Армен Борисович Джигарханян, Оля Кабо, Николай Петрович Караченцов, Софико Чиаурели, Аня Варпаховская (издалека, из Канады), Ирочка Селезнева (раньше из Израиля, теперь из Англии), Алла Клюка (из США)… Тепла их голосов мне хватает до года следующего.
Алла минус Алла
Вторая картина — это все еще начинающий режиссер. К нему пока нет полного доверия: как знать, быть может, первая работа была лишь случайной удачей. Поэтому считают, что режиссера надо «подпереть» опытным, маститым директором.
Так меня «подперли» Аллой Ж.
«Две Аллы на одной картине — это хорошая примета, — сказал мне Сизов. — Я уверен, что вы подружитесь».
Но он ошибся: двум Аллам места было малло.
Наша нестыковка обнаружилась с первых же шагов. Любое мое предложение наталкивалось на сопротивление директора: «А вот этого как раз не будет! А на это я денег не дам!!»
Скажем, снимается эпизод: лодка, а над ней вертолет. Чтобы совместить их в кадре, нужны рации. Но, увы, раций нет — экономия! Я кричу вертолету в мегафон — он, конечно, не слышит и уходит налево. Лодка не слышит — и уходит направо. Две копейки сэкономлены… Но эпизод из картины вылетает — не получилось…
В результате картина была снята с небольшой экономией в деньгах и с большими нервными затратами.
Когда директор картины сердилась, она не выбирала выражений. От ее размашистого хамства люди отлетали безвозвратно. Она выжила с картины моего ассистента по реквизиту, помощника звукооператора, актера Ронинсона…
Я пыталась протестовать. Но силы были неравными. На нервной почве у меня даже открылись разные болезни: то бессонница замучит, то фурункулез… (Выручала Лена Проклова: поила чудесным чаем из целебных трав.) Когда вся группа отправлялась обедать, я уезжала в поликлинику, где мне чего-нибудь взрезали или вскрывали, и я снова возвращалась на съемочную площадку Но однажды, когда у меня так заплыл глаз, что я почти ничего не видела, я сообщила Алле, что вынуждена отменить съемку.
— Ничего! — ответила Алла. — Незаменимых режиссеров нет. Шепитько заменили, и вас заменят. (Режиссер Лариса Шепитько незадолго до этого погибла в автомобильной катастрофе.)
Пощады Ж. не давала никому, даже собственному мужу. Его все хорошо знали: он работал на «Мосфильме». Милый, деликатный человек.
Однажды Алла собралась из экспедиции на пару дней в Москву, сославшись на ремонт в квартире.
— Но там же ваш муж, — резонно заметила я.
— Да разве этот советский п… может что-нибудь сам сделать?!
Потом я не раз встречала на студии ее мужа и, здороваясь, никак не могла отделаться от мысли, что он Тот самый, советский…
И, тем не менее, справедливости ради надо сказать, что иногда Алла совершала директорские подвиги, проявляла чуткость и тонкость, чем повергала окружающих ее людей в полную депрессию. С хамством все ясно — надо ощетиниваться. Но что делать, когда тот же человек проявляет чуткость, мягкость, понимание? Жди какой-нибудь провокации — не иначе…
Финальные кадры картины мы должны были снимать уже зимой; снег выпал рано; пока он не растаял, надо было срочно организовать съемку.
Представляя, какой шквал брани посыплется на мою бедную голову, я решила эту брань записать на диктофон. Некогда было выслушивать — надо было срочно бороться.
Но не успела я и рта раскрыть, как Ж. пропела безмятежно: «Алла Ильинична, не волнуйтесь, все будет сделано».
Так я и ушла со своим дурацким диктофоном.
…Да, не царское это дело — записывать «матовую симфонию»…
Забродило
Грустные истории сменялись веселыми. Веселые — грустными… А некоторые вообще смахивали на анекдоты.
Снимали сцену, когда герой Андрея вступается за героиню Лены Прокловой. Кавказские мужчины вызывают его на разборки. Но все заканчивается примирительной попойкой и красивым дружным пением. Для съемок выбрали настоящий красивый ресторан под открытым небом «Кавказский аул».
В моей памяти еще были живы воспоминания о том, как из-за шампанского была сорвана съемка на «Суете сует». Поэтому роль шампанского отвели лимонаду. В этом решении мы полностью совпали с директором картины: она экономила на настоящем шампанском, а я была уверена, что съемки не сорвутся.
Разлили лимонад по бутылкам из-под шампанского (для возможных дублей при открывании напитка) и поставили на солнце, чтобы забродил.
Людей для массовки мои ассистенты набирали из местного населения. Одного, чрезвычайно колоритного, я прямо за руку привела на площадку. Звали его Гиви. Он должен был войти в кадр, открыть бутылку с шампанским и разлить по бокалам.
Гиви вошел в кадр: открывает — стреляет — пенится!
Снимаем несколько дублей. И все время открывает — стреляет — пенится!
Смотрю и радуюсь: какой хороший лимонад, играет роль шампанского, как настоящий артист. Вот забродил!
После третьего дубля на душе стало как-то неспокойно: уж очень радостно артисты в кадре пьют этот забродивший лимонад! Решила попробовать. Оказалось, шампанское — самое что ни на есть настоящее! Я набросилась на невозмутимого Гиви:
— Это ваших рук дело? Вы вознамерились сорвать съемку?!
Он спокойно ответил:
— Алла Ильинична, вы сами пригласили на съемку меня, директора ресторана «Кавказский аул» (а я и не подозревала! — А. С.), и неужели вы могли подумать, что я, снимаясь с самим Андреем Мироновым, предложу ему в кадре вместо шампанского лимонад?!
Однако на этом провокации не кончились. В перерыве хозяева куда-то уволокли Андрея. По наводке автора, Эдика Акопова, я отыскала его в баре за щедро накрытым столом. От злости у меня пропал дар речи. На мои сбивчивые упреки Андрей улыбчиво прошептал: «Теперь я делаю наоборот: пью вместо шампанского лимонад; так что все в ажуре».
Андрей Александрович мог и любил выпить — но только чтоб поддержать компанию. Напиваться — никогда.
Однажды после съемок «Человека с бульвара Капуцинов» Андрей пригласил нас с Гришей Беленьким в ресторан Дома кино. Это было время суровой борьбы с алкоголем. В ресторанах не наливали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});