Читать интересную книгу Его подлинная страсть - Чингиз Абдуллаев

– Он все сделал правильно, – пояснил Дронго, усаживаясь в кресло и продолжая рассказывать. – Обычно они проводят вскрытие по утрам в самой клинике. Им предъявили труп, зарегистрированный под именем Цзина Фенчужа, труп китайца примерно пятидесяти лет. И они его добросовестно выпотрошили. Китаец в этом возрасте, страдающий целым букетом онкологических заболеваний. Ранение в голову. Все верно, но совсем не так, как мы думали. Заведующий моргом убежден, что труп погибшего брокера подменили. Он вспомнил, что давал свои ключи каким-то итальянцам. Ночью, в день самоубийства брокера, неизвестная полицейская машина привезла труп, который нигде не был отмечен. Бантинг, тот самый заведующий, убежден, что труп подменили. Он сам завязывает бирки своим фирменным узлом и видел, что там бирки завязаны иначе. Утром Рутенберг и Синг осматривали другое тело.

– Они могли перепутать, – недоверчиво спросил Лоусон, – профессор с таким стажем и опытом не узнал нужного мертвеца?

– Он его никогда не видел, – пояснил Дронго, – и там поточный метод. Сразу несколько трупов в день. Ему выкатили тело, он добросовестно провел вскрытие. Стаж и опыт профессора Рутенберга, как и добросовестность его ассистента врача Синга, сыграли на этот раз против них. Им достаточно было одного взгляда, чтобы понять источники болезни убитого и его проблемы. Что они и зафиксировали в протоколе. Им не поручают идентифицировать личности трупов, им поручают их вскрытие. А потом родственники сожгли труп неизвестного мужчины, тело которого им выдали.

– И все из-за того, чтобы прикрыть самоубийство брокера? – все еще не веря рассказу Дронго, спросил Лоусон.

– Именно так. И я уверен, что это было не самоубийство, а самое настоящее убийство. Очень уж серьезно готовились к этому преступлению. Нужно было заранее все спланировать и найти подходящего человека, похожего на китайца, с полным букетом онкологических заболеваний и примерно одного возраста с брокером. Заранее сделать слепок с ключей, переодеться в полицейскую форму и привезти труп на подмену.

– Такая грандиозная операция, – сказал Лоусон, – вам не кажется, что мы все больше и больше увязаем в расследовании этого обычного самоубийства, которое так неосторожно и быстро закрыли местные власти?

– Они учли все факты по этому делу, – вздохнул Дронго. – Есть записка, написанная рукой самого брокера, выстрел слышали два свидетеля, в его кабинете в этот момент никого не было. И еще протокол патологоанатомической экспертизы, подписанный таким известным врачом, как профессор Рутенберг. Любой следователь на их месте закрыл бы дело с абсолютной уверенностью, что поступает правильно, разумеется. Если не знать, что погибший сознательно играл на понижение золота и должен был получить очень неплохие дивиденды.

– А вы сразу догадались? – мрачно спросил Лоусон.

– Не сразу. Но появление Куан Айминь в момент самоубийства меня сильно насторожило. И второй звонок к Радживу, когда кто-то очень предусмотрительный и разумный, решив сыграть на его семье, позвонил якобы из иммиграционной службы, что я сам сделал. Таких случайностей не бывает. Бантинг признался, что показывал и давал ключи каким-то двоим посторонним итальянцам. А ночью, перед вскрытием тела брокера, полицейские приехали в морг клиники и нигде не зафиксировали свой визит. А утром он нашел тело с биркой завязанным иным способом узлом. Все совпадает. Тело успели заменить, и профессор Рутенберг дал абсолютно верное заключение. А следователи также правильно закрыли это дело.

– Что думаете теперь делать?

– Отыскать секретаря умершего брокера. Вы что-нибудь смогли найти?

Лоусон молча протянул ему два листка бумаги.

– Все, что удалось найти о Чжан Сюли, – пояснил он. – Ей тридцать четыре года, работала раньше в офисе компании «МакДермот», потом в представительстве страховой компании. Владеет, кроме английского, китайским и испанским языками, что нормально для жительницы Нью-Йорка. Не замужем, детей нет. Одно время жила с другом у него дома. Мать живет в Чайнатауне, друг жил в Бруклине.

– Китаец? – уточнил Дронго, просматривая лист бумаги.

– Американец.

– Это я понимаю. Здесь все американцы. Я имел в виду, он был американцем китайского происхождения?

– Нет. Белый. Питер Форли. Торговец подержанными машинами. Младше ее на четыре года. Но в прошлом году они разошлись, и она вернулась к матери. В деле есть адрес и телефон их дома в Чайнатауне.

– Он не отвечает, – напомнил Дронго, усаживаясь в кресло.

– Да, я знаю. Я тоже звонил к ним домой и на ее мобильный. Дома телефон не отвечает, мобильный отключен. Но можно поехать к ней домой. Это недалеко отсюда, в Чайнатауне на Манхэттене.

– Где Вирджиния?

– Ждет нашего вызова у себя в номере.

– Как досье на остальную «семерку»?

– Готовим, – ответил Лоусон. – Кстати, наша арендованная машина уже здесь. Представительский «Кадиллак» серого цвета. Надеюсь, что вам понравится.

– Я плохо вожу машины, – признался Дронго.

– Ничего, – усмехнулся Лоусон, – я хорошо вожу автомобили. И Вирджиния, как настоящая американка, тоже неплохо водит. К тому же она знает Нью-Йорк. Поэтому проблем у нас не будет.

– Тогда поедем, – сразу решил Дронго, – где квартира ее матери?

– На Малбэрри-стрит, – ответил Лоусон, – недалеко от парка Колумбус.

– Они богаты?

– Не думаю, что особенно богаты, хотя молодая женщина училась в Колумбийском университете. У матери какой-то китайский магазин. Кажется, продуктовый. А отец погиб восемь лет назад. Утонул во время купания.

– Тело нашли?

– Не знаю. Это так важно?

– Сейчас все важно, – ответил Дронго, – звоните Вирджинии, чтобы спускалась вниз.

Через несколько минут они уже ехали на юг, по направлению к Чайнатауну. Вирджиния села за руль, Лоусон устроился рядом. Эксперт оказался на заднем сиденье.

– Она уволилась из брокерской конторы через неделю после смерти Цзина Фенчужа, – пояснил Лоусон. – Все правильно, брокер имеет специальную лицензию на работу, и когда он умирает или заканчивает работать, то вся его команда должна уйти с биржи.

– А его помощник? Кажется, Майкл Хайленд. Что с этим молодым человеком?

– Устроился на работу к другому брокеру, – ответил Лоусон, – ему только тридцать, но у него уже солидный стаж. Больше шести лет работы помощником биржевого брокера.

– Интересно, что ключи подменили за пять дней до смерти брокера, – сообщил Дронго, – значит, заранее готовились к его самоубийству. Похоже, что никакого самоубийства не было, иначе откуда им было знать, что через несколько дней он совершит самоубийство и понадобится тело похожего китайца с онкологической болезнью и ключи от морга? Это хорошо продуманная акция. Сначала хотели надавить на Синга, но затем решили, что это довольно опасно. Доктор мог рассказать обо всем профессору Рутенбергу, и тогда расследование самоубийства Цзина Фенчужа могло начаться по новой. Ведь Рутенберг не стал бы скрывать факт шантажа своего врача. Поэтому приняли решение не трогать врачей, а заменить тело на подходящий труп. Правда, и в этом случае несколько перестарались, так как человек оказался очень больным, но следователи не обратили внимания на тот факт, что никогда не жаловавшийся на плохое самочувствие брокер был так болен.

– Вы думаете, такое не случается в жизни? – спросил Лоусон.

– Сколько угодно, – согласился Дронго, – я даже уверен, что, если препарировать большинство так называемых здоровых людей, у них можно обнаружить разные скрытые внутренние болезни, на которые они не обращали внимания. Но не такие серьезные, как у этого человека. Врач рассказал мне, что там были поражены почки и печень, пошли уже метастазы. А при таких проявлениях Цзин Фенчуж должен был испытывать дикие боли. Но любого следователя или сотрудника полиции интересовал только один вопрос: от чего погиб брокер и был ли он онкологически болен? Проведенная экспертиза дала верное заключение, что погибший умер от выстрела в голову и страдал онкологической болезнью. Степень болезни следователей уже не очень интересовала. В такие подробности они не хотели вдаваться и поэтому закрыли уголовное дело.

– Получается, что каждый следователь должен быть немного комиссаром Мегрэ, – покачал головой Лоусон, – или самим Дронго?

– Каждый следователь должен иметь голову на плечах и обращать внимание на мелочи, которые нужно контролировать, – возразил Дронго, – хотя это и сложнее всего. Ведь только в кино или в романах следователь занимается одним делом, комфортно рассуждая о преступнике и мотивах его преступления. А на самом деле в производстве любого следователя практически в любой стране всегда одновременно бывают десятки дел, которые он обязан заканчивать в установленные процессуальные сроки, и менее всего интересуют рассуждения и детали. Если все совпадает, он с чистой совестью отправляет дело в суд или закрывает его ввиду отсутствия состава преступления.