Читать интересную книгу Демоны космоса - Илья Стальнов

Но только перед тем, как резко обернуться и оставить нас, ее губы тронула улыбка… *** В четырнадцать-ноль я был в учебном классе нашего звена, овальном просторном помещении (правда, значительно меньшем, чем класс эскадрильи) с креслами, перед которыми располагались компьютерные планшеты, голографическим проектором, способным накрыть все пространство и погрузить присутствующих в ирреальный мир, послушный заложенной программе. Около каждого кресла на подставке лежал контактный шлем.

В классе собрались все… Все, кто остался и мог передвигаться без самодвижущегося кресла. Помимо нас с СС таковых было еще три пилота. Выглядели все, как обычно… Точнее, старались выглядеть, как обычно. Такой «фестиваль», на котором мы «повеселились», не может пройти бесследно. Что-то сдвигается в душе Люди становятся иными. На них ложится печать. Они побывали в аду. Из ада выходят другими.

Талана оглядела наше поредевшее воинство и криво усмехнулась.

– Благодарю за службу выживших… Скорблю о павших. Пусть космос будет им наполнен светом, – произнесла она принятую в таких случаях фразу. – Лейтенант Кронбергшен, – кивнула она.

Я встал.

– Лейтенант Кронбергшен приказом адмирала Лармена назначен заместителем командира эскадрильи.

Я глядел на лица товарищей по оружию. На чьем-то мелькнуло неудовольствие и мимолетная зависть. Кто-то кивнул удовлетворенно. Все эти тщеславие, мелкая зависть, карьерные достижения и провалы не стоили ничего. Они казались микроскопическими после пережитого.

– Думаю, никто не сомневается, что лейтенант получил повышение заслуженно… Лейтенант Рутгерт, вы против?

– Никак нет, – легко вскочил с места Рутгерт – высокий, подвижный, идеально тренированный спортсмен, отличный парень… и никчемный пилот, держащийся в бою мертвой хваткой за своего ведущего и боящийся оглядеться вокруг, будто опасаясь сразу сыграть в ящик. – Лейтенант и вы… Вы спасли эсминец…

Похоже, весь флот только и судачит об этом.

– Думаю, это преувеличение, – ответила Талана, сдвинув брови. – Но доля истины есть… Официальная часть закончена, содруги. Немного расслабьтесь.

Она уселась в кресло лицом к аудитории, пробежала тонкими крепкими пальцами по контактному листу компа. Воздух сгустился, часть матово-белой стены за ее спиной растворилась. Появилась серая планета, вокруг замерли точки. Это был план битвы за Токсану.

– Я не скажу, что на этом «фестивале» мы выступили из рук вон плохо, – произнесла она. – Но…

Она махнула рукой, и схема пришла в движение, демонстрируя бой в убыстренном темпе. Ярко-зелеными огоньками сияли наши истребители.

– Мы проиграли, – заключила она. – Из-за чего?

– Неудачный выход из супервакуума, – подал голос лейтенант Толнак Пама. – Мы сразу были лишены инициативы.

– Невыгодная позиция, – кивнула Талана. – Перевес сил на стороне противника… Старая песня.

– Но ведь так и было, – подал голос капитан третьего класса Лин Торг.

– Да, было именно так… Мы летели на курорт, где все перед нами обязаны разложиться в нужной нам позиции… или позе…

По классу прошел смешок.

_ Это война, – вбивала гвозди Талана так, как она умела. – И пилот должен рассчитывать всегда на худшее… Посмотрите…

Картина боя вернулась к началу.

– А если бы так…

Звено наше начало двигаться несколько иначе. И расстановка сил незначительно, но менялась.

– Мы имели возможность действовать так, – произнесла Талана.

– И все равно проиграли бы кампанию, – возразил лейтенант Рук.

– Если бы другие не делали ошибок, мы бы могли выиграть, – процедила она.

– Это бой, капитан, – сказал Лин Торг. – В бою нет оптимума.

– Нет… Наш коэффицент оптимума в лучшем случае сорок. У меркан – в среднем семьдесят.

Коэффицент оптимума показывает, насколько действия боевого подразделения приближены к идеальным.

– Если на уровне соединений стратегически и тактически мы даже превосходим меркан, то тактика на уровне звено – эскадрилья серьезно уступает, – Талана говорила вещи, о которых все знают, но говорить не принято.

– Правильно, – кивнул капитан Лин Торг. – У них воюют клоны, специально созданные для такой работенки. У нас – обычные люди.

– Кто обычные люди, капитан? – уставилась на него Талана. – Обычные люди вросли в «плоскость» и жрут сенсорудовольствия полной ложкой. А мы – пилоты. И чтобы выжить, мы должны все время совершать невозможное… Или погибать. Кто не смог совершить невозможное в системе Токсаны, тот погиб. Мы – выжили.

Она хлопнула ладонью по контактному листу, и голопроектор выключился.

– Здесь собрались отличные пилоты. Каждый из нас даст фору мерканскому клону, – продолжила она. – Слабые выбыли из марафона. Главная наша беда – плохое взаимодействие. Каждый из нас больше играет в свою игру. Клон-пилот в одиночку слабее, но в стае сильнее. Они думают, как одно существо. Они действуют, как одно существо… И мы должны стремиться к тому же…

– У нас была сработанность ноль-семь, – заметил лейтенант Толнак Палма. – Один из самых высоких коэффициентов на линкоре.

– Лейтенант, если вам нравится играться цифрами, идите в компмастера… Ноль-семь, ноль-восемь… Чепуха! Мы должны плести один узор. Должны ощущать друг друга… Мы свыклись с тем, что нас считают хорошими пилотами. Действительно, мы умеем воевать, как принято… А между тем война сейчас начинается такая, что этого мало. Меркане лезут, как пьяные матросы на бочку со спиртом… Я приветствую назначение лейтенанта Кронбергшена. Вы все видели схему "фестивалям на Токсане?

– Да.

– А какой коэффицент оптимума боевой эффективности был у лейтенанта Кронбергшена, когда мы обеспечивали отступление эсминца?

– Не меньше восьмидесяти, – заглянув в комп, сказал лейтенант Рутгерт Рук.

Я ощущал себя не в своей тарелке. Меня обсуждали, как какую-то абстрактную проблему, будто самого и нет здесь. – Девяносто пять, – произнесла СС. Повисла тишина.

Талана насмешливо посмотрела на своих подчиненных.

– А по взаимодействию поднимался до восьмидесяти… Единственный, кто может дотащить вас за уши до уровня бойцов, способных неплохо воевать, – мой заместитель!

Вот это номер! Мне стало не по себе.

– Лейтенант не разделяет моей уверенности, – Талана кивнула на меня. – Но это не имеет никакого значения… С сегодняшнего дня тренингами по срабатыванию звена руководит он… А я – на подхвате… Свободны… А вы, лейтенант, останьтесь.

Когда все вышли, она произнесла:

– По-моему, тебе не нравится такой расклад.

– Я не люблю, когда на меня возлагают надежды, – буркнул я не особенно дружелюбно. – Я могу их не оправдать.

– Тогда эти люди, – она кивнула на закрывшийся за покинувшими класс пилотами проход, – умрут… Я провел ладонью по щеке.

– В войне дело идет к перелому, – Талана устроилась поудобнее в кресле, разглядывая меня без обычной колючести, как-то странно, будто пытаясь понять что-то во мне, что беспокоит ее. – И мы, и меркане истощаем себя. И вскоре каждый пилот будет на счету.

– Это благодаря вам меня назначили на должность? – полюбопытствовал я.

– Да. Когда мы вынырнули в пространство, я с эсминца связалась с командиром эскадрильи. Он быстро понял все.

Я угрюмо кивнул. Я все понимал. Уже всем ясно, что вскоре все затрещит по швам, война убыстряет ход. И Токсана – не последняя наша потеря.

– По этому случаю в офицерском клубе надо пропустить стаканчик, – вдруг улыбнулась она.

– Корвена можно пригласить?

– Давай…

Глава одиннадцатая

ПОБЕДА НАД СЕРВИСКОМПОМ

Допуск офицера флота открывал мне доступ к кое-какой закрытой для простых смертных информации, И я вовсю его использовал. Мне иногда казалось, что у меня осталось немного времени, а я еще должен понять что-то. И я собирал в информбанках казавшиеся мне нужными сведения, пытаясь получить ответы на вопросы. Зачем все? Кто мы? Кто наши враги? Мной владела навязчивая идея, что от ответа на эти вопросы зависело нечто важное…

Я полулежал в кресле, а голопроектор проецировал передо мной текстовые блоки, меняющиеся объемные изображения, графики.

Итак, наш враг – Меркана и ее колонии, саттелиты. Талана как-то говорила, что Объединение мерканских свободных миров держится на трех опорах – запреттехнология-психоконтроль-бессмертие. То есть то, на что давно наложено табу в Лемурийской Большой сфере. В свое время у нас, в основном под влиянием религиозных организаций, было принято решение о жестком контроле за этими областями науки и технологий. Две сотни лет назад разгорались горячие споры по этому поводу. Доносились гневные голоса – мол, церковь лезет туда, куда ей лезть не положено. Тогда человечество было опьянено достижениями научно-технического прогресса, и воображение людей рисовало светлое технотронное будущее в самых радужных красках. И большинство не понимало, что есть запретные области, куда ноге человека лучше не ступать. Там – территория тьмы. То, что на Лемурии было традиционалистское общество с твердыми религиозными устоями, спасло нас.