Все так же изумленно она смотрела на его другую руку, которой он аккуратно и практически нежно провел по ее плечу, оголяя белую в веснушках кожу. Кофта и бретель майки сползли вниз под его пальцами, от прикосновения стало моментально горячо, мужчина придвинулся еще ближе.
- Ты что? - практически беззвучно шепнула Керол, - что ты…
Она не стала задавать этот глупый вопрос. И так было понятно, что. Похоже, что она серьезно ошиблась насчет того, зачем он тащил ее с собой… Мужчина уже двумя руками провел по ее плечам, Керол поняла, что кофты на ней больше нет, бретели майки стянуты до локтей, препятствуя движениям, а большие, горячие ладони уже вовсю путешествуют по ее спине, притягивая ближе. Это было неожиданно, неправильно и слишком приятно. Это возбуждало. Это надо было прекратить.
- Я… - Керол сглотнула, пытаясь придумать, как можно остановить его, - я… замужем…
Он только усмехнулся на этот ее беспомощный аргумент. Она сама сказала, что муж их с дочкой бросил… Это явно не причина для того, что его остановить.
А потом он рывком придвинул ее к себе, близко, очень близко. Одна рука легла на затылок, не давая отклониться, другая захлопнулась капканом на талии. Поцелуй был неожиданно нежным, неожиданно искусным, неожиданно… сводящим с ума. Керол никто никогда так не целовал. От мужа она больше получала только укусы и побои в последние годы, да и в самом начале отношений он тоже не блистал. Она просто не знала, что бывает по-другому.
Керол, сама не понимая, как, ответила на поцелуй, позволила чужим губам путешествовать по шее, ключицам, спуститься к груди… Она просто плавилась от таких невероятно нежных, неторопливых и смелых ласк, просто не могла прекратить это.
Когда он успел снять с нее брюки, уложить ее на одеяло, обнажить ее грудь, Керол не поняла. Все происходило быстро, неожиданно и так… волнующе, так чувственно… Никогда бы она не подумала, что этот грубый, пугающий внешне мужчина может делать такое… Может быть так предупредителен, внимателен к ее эмоциям, может так считывать реакции ее тела. Керол судорожно вздохнула, когда ощутила на себе его горячее тело, потом закрыла глаза, обняла за крепкие плечи и полностью отдалась новым для себя, волнующим ощущениям.
Потом, когда Керол, вся взмокшая и счастливая, лежала, прижавшись к своему неожиданному любовнику, она внезапно подумала, что то, чем она занималась с мужем все эти годы, даже в самом начале отношений, не имело никакого отношения к любви. Женщина подняла голову и посмотрела на своего спасителя. Он лежал, положив одну руку под голову, другой обнимая ее за плечи, и смотрел на огонь. Почувствовав ее взгляд, повернул голову, чуть наклонился и нежно поцеловал. У Керол опять сладко заныло внизу живота. Что он с ней такое делает? Почему она так реагирует? Поцелуй длился, рука на плече тяжелела, чувствовалось, что мужчина явно увлекся и не против повторения. Керол, несмотря на то, что опять завелась, постаралась не терять голову.
- Подожди, - она уперлась руками в его грудь, - я… пить хочу.
Он помедлил, словно решая, уступить ее просьбе или сначала удовлетворить свое желание, потом кивнул головой и сел. Керол следила, как он точными движениями выливает остатки отвара в банку, протягивает ей.
- Спасибо, - женщина отпила, чуть отстранилась, села спиной к стволу дерева. - Как тебя зовут? Ты можешь… написать?
Он подумал, потом кивнул. Поискал глазами, взял палку и написал прямо на земле, перед ней : «Гризли».
- Гризли? - удивилась Керол. – Это … прозвище?
Кивок.
- А… имя?
«Слишком сложно, не скажешь»
- О… ты не американец? - догадалась Керол, пристально, насколько позволял свет костра, разглядывая мужчину.
Мотнул головой. Значит, нет.
- А… откуда ты?
Неопределенный взмах рукой. Надо понимать, издалека. Интересно, как его занесло в леса Джорджии?
- Ты… англичанин? Немец?
Отрицательно мотает головой, чуть морщится, тема явно неприятна.
- Француз?
Опять мотает головой, уже смотрит с напряжением. Кажется, надо останавливаться, в конце концов, какая ей разница, кто он по национальности. Надо о другом думать, надо все-таки попытаться упросить его помочь ей, вернуться к дочери. Вот только как?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Керол нерешительно посмотрела на мужчину, отпила еще отвар, открыла рот, чтоб начать тяжелый разговор о помощи. В это момент он неуловимым, аккуратным движением вынул у нее из рук жестянку, отставил в сторону. Керол непонимающе глянула ему в глаза и застыла.
Взгляд был темный, пугающе глубокий, бездонный просто. Она поняла, что тонет в нем, в черных колодцах зрачков, не в силах оторваться. Во рту пересохло, женщина с шумом втянула воздух, его явно сейчас недоставало. Через секунду, уже прижатая к земле тяжелым мощным телом, Керол краем сознания подумала, что разговора сегодня явно не получится…
В этот раз все было иначе. Грубее, жесче, быстрее. Пожалуй, только теперь женщина смогла оценить, насколько силен ее партнер. Он крепко фиксировал ее на месте, не давая двигаться, положив одну руку под голову, и, шумно выдыхая, мощно вбивался в податливое тело. Наклонялся, прикусывал шею, мочку уха, плечо. Керол попыталась обнять его, погладить по спине, затылку. Он недовольно всхрапнул, явно не желая отвлекаться, ловко перехватил обе ее руки своей, поднял за голову, прижал к земле. Женщине оставалось только, тихо постанывая, извиваться в его жестких объятиях, принимать его в себя, скрестив ноги на пояснице партнера. Тем не менее, даже такое беспомощное положение было не обидным, а, наоборот, возбуждающим, заводящим. Мужчина ни в коей мере не хотел причинять боль, это чувствовалось. Просто он, скорее всего, по своей натуре был властным, доминирующим, и в сексе это открывалось особенно ярко.
Они лежали, обнявшись у корней сосны, и Керол была уже не в силах разговаривать. Потом, все потом, утром. Она уснула, доверчиво прижавшись к мужчине, наконец-то, впервые за последние недели не чувствуя страха, каким-то внутренним женским чутьем понимая, что рядом находится человек, который сможет защитить.
Всю ночь их никто не тревожил, по крайней мере, Керол не просыпалась. Открыла глаза она только, почувствовав на своем теле знакомые настойчивые руки. Она сонно обняла склонившегося над ней мужчину, мимоходом подумала, что такое количество секса раньше она от Эда получала за месяц, про качество уж лучше умолчать. А значит, надо наслаждаться моментом.
Насладившись по полной, женщина счастливо потянулась, удивленно посмотрела на уже согретую для чая воду в жестянке и предложенный ей завтрак из хлебцов и вяленого мяса. Надо же, позаботился о ней. На глаза навернулись слезы. За последние десять лет о ней никто не заботился. Новое, невероятно приятное ощущение. Она благодарно поцеловала своего спутника и принялась за еду, обдумывая будущий разговор. Его надо было убедить вернуться к шоссе.
К ее удивлению, он начал «разговор» первым. Тронув ее за рукав, он указал на землю. Там было написано все той же веткой:
- Дочь?
- Да, да, - Керол оживилась, отставив еду, - Гризли, там моя дочка, София, мне надо к ней!
Опять пишет:
- Муж?
Керол помедлила, вздохнула:
- Да, я замужем, я говорила тебе. Но… Он нас оставил там, возле горящего дома, он бросил нас. Да и до этого… Я не считаю его больше своим мужем и не вернусь к нему.
Она сказала это твердо, глядя ему в глаза и в этот момент поняла, что, в самом деле, несмотря ни на что, вернется она к своей дочери одна или с Гризли, с Эдом она больше не будет. Никогда. Тот момент, когда она смотрела, как он уезжает от них, как их машина скрывается в темноте, оставляя ее и Софию на верную смерть, отрезал все пути назад.
Керол нервно подтянула рукав кофты, случайно обнажив синяки недельной давности, поставленные Эдом. Вчера, в темноте, их не было видно. Зато сегодня они очень явно контрастировали своей синевой, уже отдающей в желтизну, с новыми отметинами от поцелуев, которые ей оставил Гризли.