Но, кроме всяких гадостей, было у тетки и много хорошего. Например, щенок, лохматый, с мокрым носом и преданным взглядом. Звали щенка Казбек. Он готов был играть с Алисой сутки напролет. И тетка утверждала, что он, когда вырастет, станет огромным псом. «Жаль только не свирепым», — обычно добавляла она.
Посмотреть на выросшего Казбека Алисе не довелось. Его забрали гости тетки, жившие в соседней деревне. Им нужна была дворовая собака взамен старого и полуслепого пса.
Алиса тогда сильно плакала, когда Казбека забирали.
— Дался он тебе, — ворчала досадливо тетка. — Было бы что породистое. А так… Дворняга обыкновенная.
Алиса не спорила. Просто плакала. Ну и что, что дворняга. Подумаешь. Зато у него глаза умные. И нос мокрый. И вообще, это же Казбек! Как можно было его отдать?!
Тетка страданий Алисы не поняла бы. А потому и рассказывать ей смысла не было.
И теперь, после того как Алиса узнала, что Виталик скоро женится, она испытала подобные чувства. Слезы на глазах, боль в сердце, желание прижаться к этому обормоту и ощутить его дыхание, его запах…
«Пощупать его мокрый нос», — саркастически проворчала Алиса про себя. Вот же нюня. Никак в себя не придет. После этой ненужно никому любви.
Алиса вздохнула и погладила Пушка по мягкой шерстке. Да, не Казбек. Но уж кота Алиса точно никому не отдаст.
И совсем скоро у нее переболит все в душе. Это Алиса знала точно.
А Виталик… Виталик пусть и дальше себе жену подыскивает. Породистую. С деньгами и связями.
Конечно же, мать расстроилась. Что, в принципе, и не удивительно. Она давно, по мнению Виталика, относилась к нему не как к собственному сыну, а как к средству для получения внуков. Законных внуков, надо подчеркнуть. А потому и жениться Виталику нужно было уже вчера. И вообще, ну вот неужели ни одна девушка на том вечере ему не понравилась? Не может такого быть! Они же все разные! Каждая — индивидуальность!
Индивидуальности Виталик не увидел. А вот кассовый аппарат в глаза девушек заметил.
— Они оценивают потенциального отца своих детей с точки зрения финансовой привлекательности, — пожала плечами мать. — Это совершенно нормально. Тем более в нынешнем мире.
— Я хочу, чтобы во мне видели человека, а не мешок с деньгами, — отрезал Виталик. — По-моему, я имею на это право, нет?
Мать скорбно поджала губы. Очередной театральный жест, который она так любила. Надо же продемонстрировать окружающим свои эмоции и дальнейшие намерения.
— Ты не прав, сын, — решительно заявила она. — Можно видеть и человека, и надежно партнера. Почему нет?
— Потому что они даже имени моего не запомнили, но зато успели оценить каждую вещь в этом доме.
— Сын!
— Что я не так сказал, мам?
В ответ — полный негодования взгляд. Буквально молнии из глаз. Артистка. Ей бы на сцене выступать.
— Очень надеюсь, что ты все же определишься хотя бы с женским типажом. Так будет проще подыскивать для тебя невесту.
Сколько апломба. Виталик аж поморщился.
— А может, а сам себе невесту найду, мам?
— В каком веке? — сарказм в голосе матери бил через край. — Я, знаешь ли, не молодею. А тебе уже тридцать, если ты не забыл.
Забудешь с ними. Что с ней, что с отцом.
Один из тостов за праздничным столом звучал вполне определенно: «Поскорей найди невесту, сынок. Нам с отцом нужны внуки. А ты… Ты можешь заниматься, чем хочешь. Главное, род продолжи».
Конечно, говорилось все не так прямо. Мать сумела завуалировать свое пожелание. Но Виталик, как и остальные сидевшие за столом, все прекрасно понял.
Вот и теперь, разговаривая с матерью, он понимал, что ей нужны внуки. Не сын. Нет. Внуки. Остальное ей было не интересно.
Глава 24
Любовь всегда превосходит веру в нее. Повседневные слова: если бы ты знала, как я тебя люблю! — заключают в себе глубокую и бесконечную истину.
Вильгельм Гумбольдт
Следующие три дня прошли «весело». Алиса активно вытравливала из сердца засевшие там чувства к Виталику. Ну как вытравливала. Пыталась забить их. Работой. Просыпалась утром, часов в шесть, садилась за компьютер после посещения ванной и вставала в обед. Ела, снова садилась. И до вечера. Часов до восьми-девяти. Пока родители не вспомнят о дурной дочери.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мать догадалась, что дело нечисто, к концу вторых суток.
— Ты себя в зеркале видела? — саркастически поинтересовалась она, отловив Алису на кухне. — Вампиры, и те не такие страшные.
— Я не вампир, — Алиса с трудом подавила зевок. Спать хотелось, причем сильно. — Я обычный человек. Мам, мне работать нужно.
— Зачем? Мы с отцом тебя не обеспечиваем? Или ты так уж сильно стремишься от нас съехать? Мы тебе уже противны?
Ответить Алисе было нечего. Затем, что нужна своя квартира? Так вроде и не нужна уже больше. Мысли о Виталике перебили все желание жить отдельно. А правда… Правду не скажешь. Ни за что не скажешь, да.
Иначе мать сразу же свяжется со своей подругой, матерью Виталика. А та, как водится, капнет ему на мозги. Может, даже заставит приехать сюда. И меньше всего Алисе хотелось видеть его здесь, полного яда по отношению к ней. Нет уж, лучше она лишние несколько часов поработает.
Должны же эти дурацкие чувства когда-нибудь исчезнуть!
Поэтому Алиса отмолчалась и вернулась в свою спальню.
Но силы свои она, конечно, переоценила.
Уже на третьи сутки голова отказалась работать. А перед глазами начали летать черные мушки.
Алиса чувствовала себя выжатой половой тряпкой, которой только что тщательно вымыли весь этаж.
Она душераздирающе зевнула, чуть не вывернув челюсть. Как показалось Алисе, где-то что-то все же хрустнуло. Но это не точно. Оторвавшись наконец-то от компьютера, она с сомнением покосилась на желанную кровать. В принципе, детское время. По-хорошему еще можно работать и работать. Но вот как раз этого и не хотелось. Совершенно не хотелось.
В комнату очень кстати зашел Пушок, быстро запрыгнул на постель, растянулся на ней и призывно мяукнул.
Алиса тяжело вздохнула, поняла, что эту статью она точно не допишет, и встала из-за стола.
Миг — и постель приняла ее в свои мягкие и нежные объятия.
Алиса с огромным удовольствием растянулась рядом с Пушком, еще раз зевнула и через пару-тройку секунд уже сладко спала.
Снился ей Виталик, гонявшийся за ней по всему торговому центру. Он что-то кричал ей, злой до ужаса. Она, до смерти перепуганная, летела от него с чересчур большой для ее веса скоростью и мечтала поскорей вернуться домой, к ненавистной работе.
Проснулась она снова в шесть утра. Только теперь чувствовала себя не такой усталой, как раньше. Все же сон помог прийти в себя, пусть и не до конца. И с постели Алиса встала, хоть и зевая, но все же не ощущая ставшего уже привычным «песка» в глазах.
Весь день Алиса, можно сказать, бездельничала. Она редактировала уже набранные тексты, списывалась с клиентами и усиленно гнала от себя мысли о Виталике.
Родители были дома. То мать, то отец периодически заглядывали в спальню Алисы, словно проверяя, не сбежала ли она куда. Ее это жутко бесило. Но сделать что-либо она не могла. Не врежешь же замок в дверь спальни. Не поймут. Да и не позволят.
А на следующее утро родители уехали к друзьям, на сутки или двое. Развлекаться. Без Алисы.
— Смотри квартиру на радостях не спали, когда чайник ставить будешь, — сыронизировала мать, уже одетая для поездки.
Алиса поморщилась.
— Мам, это один раз было. Ну подумаешь, чайник выключить забыла.
— Еще не хватало, чтобы несколько. Квартиры сейчас дороги, знаешь ли.
О, об этом Алиса прекрасно знала. Сама то и дело мониторила рынок вторичек. Мониторила и понимала, что с ее накоплениями сегодня можно купить только сарай где-нибудь в деревне. И то должна останется.
Родители наконец-то уехали. Алиса с облегчение закрыла входную дверь на замок.