заставляет каждого мужчину чувствовать себя королём, просто находясь рядом с ней.
При этом пытливый ум удерживал её от сближения с ними - она держала всех мужчин
на расстоянии вытянутой руки.
Кристина часто говорила о том, что поедет в город, мечтая сменить пыльное
захолустье на жизнь в городе с его красочными улицами. Мысль об этом приводила
мать просто в ужас. Мария никогда не упускала случая напомнить Кристине о грубости
городских улиц: «Там люди не знают тебя. Работы мало, а жизнь - жестокая. Ну, уедешь ты, а как на жизнь зарабатывать будешь?»
Мария хорошо знала, чем бы Кристина зарабатывала на жизнь, там в городе. Вот
почему сердце матери упало, когда, проснувшись однажды утром, она нашла постель
дочери пустой. Мария сразу догадалась, куда та ушла. Кроме того, мать тот час
поняла, что должна делать, чтобы найти её. Быстро побросав кое-какую одежду в
сумку, взяв все деньги, она выбежала из дома.
По пути к автобусной остановке Мария сделала последнее дело - фотографии. Она
вошла в кабинку моментального фото, задёрнула занавеску и сделала фотографии, потратив всё, что могла. С кошельком, полным черно-белых фотографий, она села в
автобус на Рио-де-Жанейро.
Мария знала, что у её дочери нет профессии, чтобы зарабатывать деньги. Кроме
того, она хорошо знала, что Кристина была слишком упряма, чтобы сдаться. Когда
гордость встречается с голодом, человек сделает то, о чем раньше и не помышлял.
Зная это, Мария начала поиски. Бары, отели, ночные клубы, любое место с репутацией
для уличных бродяг и проституток. Она заходила во все места и в каждом оставляла
свою фотографию - прикрепляла на зеркало в дамских комнатах, на доске объявлений
в отелях и телефонных будках на углу. На обороте каждой фотографии она писала
несколько слов.
Вскоре деньги и фотографии кончились, и Марии пришлось возвратиться домой.
Измученная мать рыдала, когда автобус отправился в долгий путь назад, в маленькую
деревушку.
Несколькими неделями позже юная Кристина спускалась по лестнице отеля. Её
молодое лицо выглядело усталым. В карих глазах больше не плясал огонёк юности, они говорили о боли и страхе. Смех разбился. Мечты превратились в кошмар. Тысячи
раз она желала поменять эти бесчисленные постели на свою спокойную койку. Но
слишком по многим соображениям маленькая деревня стала чересчур далёкой.
60
И вот спускаясь по лестнице, Кристина взглядом отметила знакомое лицо.
Посмотрела ещё раз - да, там, на зеркале вестибюля, была фотография матери. В
глазах защипало, горло перехватило, пока, пересекая холл, она подошла и взяла
маленькое фото. На обороте было написано вот такое неотразимое приглашение:
«Чтобы ты ни сделала, кем бы ты ни стала, это не имеет никакого значения.
Пожалуйста, возвращайся домой».
И она вернулась.
«Сын есть сияние славы Отца, Он образ самого Бога.». (48)
«Придите ко Мне все труждающиеся и обременённые, и Я успокою вас». (49) Совпадающее несовпадение
Я подозреваю, что в жизни, должно быть, наиболее совпадающим является само
несовпадение. Жизнь, предпочитая быть менее категоричной, похожа на
приготовление салата, когда, подбрасывая, перемешивают трагедии и триумфы, богохульство и чистоту, отчаяние и надежду. Плохое поразительно близко к
хорошему. Справедливое пугающе рядом с несправедливым. Жизнь. Она всегда
отстоит от смерти на один удар часов. А зло? О, как удивительно оно соседствует с
добродетелью! Как будто только прозрачный занавес отделяет их друг от друга.
Искусите человека соответствующим соблазном в соответствующий момент, нацеливаясь на его соответствующие слабости, и вы не найдёте смертного, который
бы не отдёрнул занавес и не вкусил бы плод своих самых низких фантазий.
Несообразность жизни.
И вот одно и то же мгновение может одновременно возвещать о сладостной
победе и сокрушительном поражении. Один и тот же день приносит как встречу, так и
расставание. То же самое рождение приносит и боль, и покой. Правда и полуправда
зачастую едут в одном седле. (О да, Иаков, добро и хула могут слететь с тех же самых
уст.)
«Если бы жизнь была немножко проще, - рассуждаем мы. - Более предсказуема».
Но увы. Даже для лучших из нас жизнь похожа на стремительные американские горки с
крутыми виражами и пикирующими спусками.
Может быть, поэтому во всех нас есть беспокоящая неуверенность, что-то вроде
хронического заболевания психики. О, её можно как-то скрыть под рубашкой и
костюмом в полоску, но тревога о будущем всё же остаётся. Разве многие из нас не
живут с чувством страха перед неизвестным? Разве многих из нас не страшит тот
ужасный день, когда тонкий занавес, отделяющий нас от зла, может отдёрнуться и, споткнувшись, мы ввалимся в него. Убийство. Изнасилование. Рак. Смерть. Нас, как
охотник, преследует гнетущее сознание того, что мы не свободны от жизненных
неудач и опасностей. Это та самая сверхъестественная несовместимость, из-за
которой мы в той или иной степени живём, как бы сидя на краешке стула.
Именно в этой несовместимости Господь провёл свой самый возвышенный час.
Действительно, никогда непристойность не подходила так близко к святости, как это
случилось на Голгофе. Никогда всё хорошее, что есть в мире, не сплеталось со злом
61
так крепко, как сплелось на кресте. Действительно, никогда праведное так тесно не
было сопряжено с дурным, как это случилось, когда распятый на кресте Иисус висел
между небом и землёй
Бог на кресте. Человеческая сущность - в самом худшем своём проявлении.
Божественность - на высоте.
Как правило, у креста говорится что-то о несообразности. Что-то
обнадёживающее. Что-то исцеляющее. Приводят доводы того, как сообразность
боролась с несообразностью и одержала победу. Кроме того, что-то говорится о
самом Боге.
Злобному миру не подставить подножку Господу. Наша слабая вера и глубина
наших падений не приводят Его в изумление. Мы не можем удивить Господа своей
жестокостью. Он знает положение вещей в мире... и всё-таки любит его. Потому что, как только мы найдём место, где Господь никогда не должен быть (как это было на
кресте), мы вновь видим: Он - там, во плоти.
Лев из колена иудина
Дверь заперта. Наглухо закрыта. Может быть, даже подпёрта стулом. В комнате
сидят десять перепуганных скитальцев, чьё душевное состояние мечется от веры к
страху.
Окидывая их взглядом, навряд ли примешь их за тех, кто вот-вот заставят кипеть
котёл истории. Необразованные. Смущенные. С мозолистыми руками. Сильным
местным акцентом. Мало уважаемые обществом. Мало знающее мир. Не имеющие
денег. Потерявшие руководителя... И так далее, и так далее.
Никто, глядя на эту пеструю компанию, не рискнул бы поставить слишком много
на их будущее. Но что-то происходит с человеком, если он становится свидетелем, как
кто-то восстал из мёртвых. Что-то переворачивается в душе каждого, кто стоял в
непосредственной близости от Господа. Это возбуждает сильнее, чем золотая
лихорадка, и держит крепче, чем страсть
А началось всё с десяти человек, запинающихся и заикающихся от неуверенности
в себе. И хотя дверь заперта, Он всё ещё пребывает среди них. «Как послал Меня
Отец, так и Я посылаю вас». (50)
И Он действительно послал их. Порты. Постоялые дворы. Корабли. Синагоги.
Тюрьмы. Дворцы. Они шли повсюду. Одев плащи с капюшонами, они несли послание
Назаретянина по свету. Они заражали других Его словом. Они были живым
организмом. Их невозможно было остановить. Необразованные странники, которые
перетрясли историю, как хозяйка трясёт половик.
Боже, как грандиозно было бы увидеть это вновь?!
Многие считают, это невозможным. Мир слишком суров. Стал слишком мирским.
Слишком постхристианским. «Это время информации, а не возрождения». Поэтому от
страха перед миром мы наглухо закрываем двери. А в результате мир во многом
становится неприкасаемым и невежественным. Более половины населения земного
шара едва ли слышали историю о Мессии, ещё меньше изучают её. Те же верующие, 62
что отошли от веры, часто возвращаются измученные, с израненными душами, онемевшие от неполадок и отчаявшиеся в нужде. Что же нужно предпринять, чтобы
вновь разжечь огонь? Ведь как-то сделали это те парни из комнаты Тайной Вечери. Они
разожгли его, не ленясь и без оговорок. Для них было вполне очевидно следующее: