Читать интересную книгу При свете луны - Дин Кунц

Поворачивалась, поворачивалась и поворачивалась в поисках птиц, пока перед ней вновь не оказалась распахнутая дверца внедорожника, за которой Дилан и Шеп все так же восседали в ложной исповедальне, светящиеся, как призраки. Дилан ничего не знал о встрече Джилли со сверхъестественным, был далек от нее, как, должно быть, его младший брат – от окружающего мира, и она не могла обратить его внимание на свечи и на молящуюся женщину, потому что страх похитил ее голос и практически лишил способности дышать. Хлопанье крыльев все нарастало, превращалось в гром, в рев урагана, оглушало ее, рвало барабанные перепонки. Звуки эти не только обрушивались на нее, но и поворачивали, поворачивали, трепали волосы, обдували лицо, пока она вновь не увидела свечи в красных стаканчиках и молящуюся женщину на длинной деревянной церковной скамье.

Вспышка. Что-то бледное полыхнуло у ее лица. Тут же последовала еще одна, более яркая. И вот уже в этой вспышке, которая длилась долю мгновения, Джилли увидела, что вокруг нее машет крыльями множество голубей. Неистовство, с которым крылья эти рассекали воздух, предполагало злобность клювов, и Джилли испугалась за свои глаза. Прежде чем она успела поднять руки, чтобы защитить их, резкий удар потряс ночь, громкий, как щелканье божьего хлыста, и голубиная стая еще сильнее замахала крыльями. На этот раз несколько крыльев коснулись ее лица, и она закричала, но беззвучно, потому что ее горло превратилось в бутылку, которую надежно запечатывала пробка ужаса. Окруженная биением крыл, она моргнула, ожидая, что сейчас крылья эти вышибут ей глаза, но вместо этого птицы исчезли, так же внезапно, как появились, не просто стали невидимыми, но пропали вместе с хлопаньем крыльев и яростью.

Исчезла также и стойка со свечами среди дюн. И женщина в белой мантилье, вместе со скамьей, на которой она сидела, вернулась в неведомую Джилли церковь, из которой и прибыла в аризонскую пустыню.

Освободилось от пробки и горло Джилли. Она шумно выдохнула, тут же вдохнула и почувствовала в этом глотке воздуха запах крови. Тонкий, но узнаваемый безошибочно, запах убийства и жертвоприношения, трагедии и славы: чуть металлический, с толикой меди и капелькой железа. Не только белая волна крыльев коснулась ее лица. Трясущимися руками, осторожно, она дотронулась до шеи, подбородка, щек и, с отвращением глядя на свои пальцы, почувствовала влагу на губах, попробовала ту самую субстанцию, которая окрасила подушечки пальцев. Джилли закричала, на этот раз не беззвучно.

Глава 12

Автострада, в лунном свете более черная, чем голая земля, разматывалась под колесами «Экспедишн», унося Джилли и братьев О’Коннер навстречу хаосу и забвению. Иной раз создавалось впечатление, что автострада брала начало в хаосе и сматывалась в клубок, ведя их к тщательно спланированной и неизбежной судьбе.

Джилли не знала, какой из вариантов пугал ее больше: убегать в утыканные шипами заросли проблем, где за каждым поворотом тропы ждало неведомое, рискуя переступить черту, отделявшую здоровую психику от безумия, или установить личность этого улыбающегося мужчины с иглой и разгадать тайну золотистой субстанции в шприце.

За двадцать пять прожитых лет она уже узнала, что понимание далеко не всегда, и даже весьма часто, не приносит покоя. В настоящее время, начиная с момента возвращения в номер с рутбиром, она пребывала в чистилище невежества и смятения, где жизнь напоминала кошмарный, по меньшей мере плохой сон. Но, найдя все ответы, расставив все точки над «i», она могла обнаружить, что попала в ад на земле, который заставил бы ее мечтать о сравнительной тишине и покое этого выматывающего все нервы чистилища, где она сейчас пребывала.

Как и прежде, Дилан вел автомобиль, не отдавая все внимание дороге, то и дело поглядывал в зеркало заднего обзора и частенько оборачивался через правое плечо, чтобы убедиться, что Шеп более не пытается причинить себе вред, но теперь уже две проблемы не давали ему сосредоточиться на вождении. После драматического выступления Джилли на обочине дороги, ее путаного рассказа о птицах и крови Дилан отнесся к ней с той же заботой, которую проявлял к брату.

– Ты[15] действительно попробовала ее? – спросил он. – Я про кровь. Ощутила ее запах?

– Да. Я знаю, что настоящей она быть не может. Ты же ее не видел. Но по цвету, запаху и вкусу была настоящей.

– Слышала птиц, чувствовала их крылья.

– Да.

– При галлюцинации обычно задействуются все пять чувств?

– Это не была галлюцинация, – упорствовала Джилли.

– Да, но и наяву ничего этого не было.

Она зыркнула на него и увидела, что он со свойственной ему мудростью признает смертельную опасность, которая могла нависнуть над ним, если он и дальше будет настаивать, что она, амазонка Юго-Востока, бесстрашная воительница, ударом ноги выворачивающая из земли кактус, подвержена галлюцинациям. На ее шкале галлюцинации находились лишь на ступеньку выше таких эксцентричных женских жалоб, как испарина, обмороки и постоянная меланхолия.

– Я не истеричка, – уточнила она, – не алкоголичка, которой не дают выпить, не поклонница психоделических грибов, поэтому слово галлюцинация к моему случаю не подходит.

– Хорошо, назовем это видением.

– Я и не Жанна д’Арк. Бог не посылает мне свои весточки. Хватит. Я больше не хочу об этом говорить, во всяком случае сейчас.

– Мы должны…

– Я сказала, не сейчас.

– Но…

– Я боюсь, понимаешь? Я боюсь, а разговоры об этом не уменьшают моего страха, скорее наоборот. Так что давай возьмем тайм-аут. Тайм-аут.

Она понимала, почему он относится к ней с такой заботой и даже осторожностью, но не хотела, чтобы он ее успокаивал. Она с трудом выносила сочувствие друзей, а уж симпатия незнакомцев могла с легкостью трансформироваться в жалость. Жалости же она не потерпела бы ни от кого. Джилли передергивало при мысли о том, что кто-то сочтет ее слабой или неудачливой. Она не могла допустить, чтобы кто-то начал ей покровительствовать.

Поэтому взгляды Дилана, в каждом из которых легко читалось сочувствие, до такой степени раздражали Джилли, что у нее возникло острое желание отгородиться от них. Она расстегнула ремень безопасности, взобралась с ногами на переднее сиденье, подсунув их под себя, коврик у сиденья отдала в полное распоряжение Фреду, повернулась боком, чтобы постоянно держать Шепа в поле зрения, тем самым предоставив Дилану возможность реже отвлекаться от дороги.

Дилан оставил Шепу аптечку. К полному изумлению Джилли, молодой человек открыл ее на сиденье рядом с собой и использовал содержимое по назначению, пусть лицо его оставалось бесстрастным, а движениями он более всего напоминал робота. Ватными шариками на палочках, смоченными в перекиси водорода, он терпеливо убрал сгустки запекшейся крови из левой ноздри, из-за которых посвистывал при каждом вдохе и выдохе. Проделал он все это очень осторожно, не вызвав повторного кровотечения. Его брат сказал, что Шеп не сломал себе нос, только повредил внутренние сосуды, и, судя по всему, Дилан поставил правильный диагноз, поскольку Шеп ни разу не поморщился и не зашипел от боли. Ватой, смоченной в спирте для растирания, он стер кровь с верхней губы, из уголка рта, с подбородка. Он ободрал пару костяшек о зубы и теперь протер ранки спиртом, а после намазал «Неоспорином»[16]. Большим и указательным пальцами правой руки проверил зубы, один за другим, сначала сверху, потом снизу, всякий раз, убеждаясь, что зуб крепко сидит в десне, приговаривая: «Как и должно быть, милорд». Судя по его нежеланию идти на визуальный контакт, отстраненности от этого мира, отсутствию в кабине внедорожника персон благородного происхождения, лордов, скажем, или герцогов, Шеп не обращался к кому-либо конкретно: «Как и должно быть, милорд». Движениями он действительно напоминал робота, но вот неуклюжесть и неточность этих движений определенно указывали на то, что разработчикам конструктивных узлов и программного обеспечения не удалось устранить все ошибки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});