Тем самым преследование обратилось против Кастес и Кастельбажака, которые были признаны виновными в шантаже и вымогательстве и отправлены некоторое время поразмышлять: одна – в Гран-Шатле, другой – в Бисетр.
Казанова смог немного перевести дух. Похоже, все и в самом деле уладилось.
В конце мая конфланская настоятельница сообщила госпоже де Румен, что роды прошли благополучно и ребенок, чудесный мальчик, передан на воспитание добрым людям, которые как нельзя лучше о нем позаботятся. 23 мая Джустиниана известила мать о том, где находится.
Госпожа Винн, не на шутку встревожившись, примчалась в сопровождении счастливого и вместе с тем терзающегося раскаянием Ла Попелиньера и нотариуса, который, со слов настоятельницы, составил документ, где был указан день, когда Джустиниана попросила приюта в монастыре, то обстоятельство, что ее никто не навещал, что сама она ни разу оттуда не выходила, и, наконец, утверждалось, что она укрылась в монастыре лишь для того, чтобы избежать мести, которой ей угрожали в том случае, если она решится на безрассудный поступок и станет женой богача. И Джустиниана действительно покинула Конфлан с высоко поднятой головой и более или менее подправленной репутацией.
Но выводы, которые сделала из своего приключения эта прелестная девушка, вновь засиявшая ослепительной красотой, были совсем не теми, каких можно было ожидать. Они разом разочаровали все ее окружение.
Матери Джустиниана объявила, что никогда не выйдет замуж за старого дурака, который нисколько ей не доверяет и совершенно не способен оградить ее от нападок своей семьи.
Ла Попелиньеру она сообщила, что его семья готова на все, даже и на убийство, лишь бы помешать ему быть счастливым, и что она не желает умирать в расцвете лет только ради единственного и сомнительного удовольствия с ним обвенчаться. Тот едва не умер от злости. И немедленно женился на тулонской певице, которую держал про запас с единственной целью – довести до белого каления своих племянников и племянниц.
Наконец Казанове, которому она как-никак посулила вечную благодарность и поклялась в вечной любви, прелестная Джустиниана сказала примерно следующее:
– Вы очень милый человек, но я не люблю вас и не любила никогда. Я всегда любила только Андреа и намерена к нему вернуться. Спасибо за помощь. Я никогда не забуду, что вы для меня сделали, но давайте расстанемся друзьями.
И кто же остался с носом? Наш соблазнитель. Никогда еще ни одной женщине не удавалось сыграть с ним подобную шутку. Он довольно некрасиво отомстил Джустиниане, добившись от Шуазеля, чтобы тот выдал госпоже Винн и ее семье предписание покинуть Францию. И больше об этом не думал, благо ему было чем заняться.
Действительно, госпожа д'Юрфе уговаривала его возобновить поиски божественной девственницы. Молодой граф д'Аранда отчаянно проказил в своем колледже, и добрая маркиза начинала задаваться вопросом, в достаточной ли безопасности будет ее беспредельно чистая душа, оказавшись в теле подобного шалопая.
– Прошу вас, милый мой Гульнуар, приложите все усилия, чтобы мы смогли добиться цели. Вам надо без промедления зачать божественное дитя, которое примет мое дыхание, чтобы я смогла возродиться в теле отрока… Я надеюсь на вас.
И она тоже? Ну что ж, за свои деньги она получит то, что просит. Впрочем, как раз в деньгах Казанова начал сильно нуждаться, их запасы к этому времени иссякли.
9. Превосходный Буйабесс
Тем не менее госпоже д'Юрфе пришлось еще довольно долго дожидаться своего «возрождения», поскольку Казанова, едва его покинула неблагодарная Джустинана, снова оказался в тюрьме, куда его упрятали, обвинив в таких неприятных вещах, как изготовление и использование подделок, мошенничество, шулерство и так далее.
Да, это сущая правда. Джакомо, в погоне за золотом, в котором постоянно нуждался, занимался всевозможными сомнительными делами. Госпожа д'Юрфе, при всей своей щедрости, все же не могла полностью содержать Казанову, чьи расходы сделались поистине ошеломляющими. Следовательно, ему приходилось изыскивать какие-нибудь дополнительные источники средств.
В то время в моду вошла химия. Вот так и получилось, что наш изобретательный герой не придумал ничего лучше, как разместить в ограде Тампля, этого райского уголка для несостоятельных должников, мошенников и аферистов, фабрику набивных тканей. Рисунков на этой фабрике набивали очень мало, но зато там трудился целый цветник молоденьких и хорошеньких работниц, не отличавшихся строгой добродетелью, и Казанова довольно дорого продавал их прелести и любовные таланты.
Он мог бы в конце концов сколотить при помощи этого не слишком почтенного ремесла вполне приличное состояние, если бы только им по-прежнему не владел безраздельно его давний спутник – демон игры. Все деньги, какие он таким образом «зарабатывал», уходили в игорный дом на улице Кристин, который держала некая Анжелика Ламбертини. Эта дама скорее напоминала атаманшу разбойников, чем законопослушную предпринимательницу. Ее притон, хорошо известный полиции, посещали не столько игроки, сколько темные личности. Занималась она и укрывательством краденого и даже иногда давала мелкие поручения такого рода оказавшимся в затруднительном положении клиентам. Вот так и получилось, что в один прекрасный день к начальнику полиции поступила первая жалоба, в которой речь шла о Казанове.
За ней последовали и другие. То он играл на честное слово, проиграл и не заплатил. В другой раз был пойман с поличным, когда мошенничал в игре. Поддельный вексель на две тысячи четыреста ливров, выданный некоему барону де ла Моренн, переполнил чашу терпения полиции, и в один прекрасный августовский день 1759 года Казанова очутился на сырой соломе Фор-л'Эвек.
Благодаря своим неизменным ангелам-хранителям он не слишком долго там оставался. Госпожа де Румен добилась его освобождения. Госпожа д'Юрфе заплатила его долги и сумела пристроить его к французскому послу в Голландии, поскольку самое умное, что можно было придумать, – это хотя бы на время отправить его куда-нибудь подальше.
– Вы вскоре вернетесь к нам, милое мое дитя, – сказала ему Семирамида. – Мы здесь позаботимся о том, чтобы ваши проделки были забыты. На некоторое время скройтесь из виду, попутешествуйте. Может быть, тогда вы встретите наконец ту божественную девственницу, которая нам так необходима.
Казанова клятвенно пообещал сделать все, что от него требовалось, и поспешил убраться, не забыв перед тем трогательно проститься с Манон Балетти; и даже до того трогательно, что, окончательно уяснив себе, что представляет собой ее возлюбленный, девушка вернула ему его письма и сообщила, что собирается выйти замуж.