Читать интересную книгу Вторжение - Михаил Ахманов

– Это органическая структура? Белковая?

– Органическая, но не на основе углерода. Это вещество… этих созданий нашли в одном из Покинутых Миров. Там, где прежде обитали даскины.

– Кто?

– Старшая Раса, – тихо шепнула Йо. Ее яркие губы побелели.

Все интереснее и интереснее, подумал Литвин. Сотня вопросов вертелась у него на языке, в том числе и про Макнил, но сделка есть сделка. Вздохнув, он повернулся к трем голограммам-чучелам, застывшим посреди отсека, и произнес:

– Спрашивай. Что интересует Айве?

– Статус этих созданий. Ты похож на одного из них, и на вашем корабле многие были такими же, из доминирующего вида. Но были и другие, с темной кожей, и двое светлых, но с узкими глазами.

Харуки, японец, третий навигатор, и Деннис Юэ, американец китайского происхождения, стрелок, автоматически отметил Литвин. Да будет им пространство пухом!

– Мнения посредников разошлись, – сказала Йо. – Есть несколько гипотез по поводу их внешности и функций.

– Было бы любопытно послушать.

– Посредник Эйд считает, что это ваши ограниченно разумные. Их внешность сформировали так, чтобы отличать от доминирующего вида. У Тийа другое мнение: он уверен, что они появились в результате генетических экспериментов или мутации. Может быть, на них повлияла экология вашего мира… Но Айве не согласен. Ему кажется, что это специализированные существа, что-то подобное кса и олкам.

«Новое слово», – отметил Литвин и спросил:

– Кто такие олки?

– Ты их видел. Они такие… – Йо метнула взгляд в сторону мембраны, за которой дежурил тролль-охранник. – Стражи-тхо, особая разновидность… – Сфера в ее волосах заискрилась, и женщина вытянула руку к голографическим изображениям людей. – Айве говорит…

– Неважно, что говорит Айве. Он и его посредники ошиблись, это не мутанты и не искусственные создания. Люди, как и я. Вы ведь уже знаете, что на Земле есть много языков? – Йо кивнула; еще один совсем человеческий жест. – Сколько языков, столько народов, принадлежащих к трем основным расам. Они возникли в процессе эволюции, самым естественным путем.

– Но вы так непохожи… – прошептала Йо.

– Он тоже не похож на тебя. – Литвин посмотрел на охранника.

– Это результат целенаправленного отбора. Но, кажется, у вас иначе… такой богатый генофонд… – Кафф замигал, и через несколько секунд женщина произнесла: – Айве доволен. Ценная информация.

– Если так, ответь: почему не возвращают Эби? Слишком долго она спит!

Он не успел опомниться, как случилось небывалое: кафф погас, Йо подставила узкую ладошку, шарик бесшумно упал в нее и скрылся в рукаве. Она придвинулась ближе, вытянула руку, коснулась щеки Литвина, заросшей темной колючей щетиной. Ее пальцы были прохладными и нежными.

– Не спрашивай меня об этом. Ты никогда ее не увидишь… Забудь, если не хочешь, чтобы жизнь твою прервали. Знание опасно!

– Так мы не договаривались… – начал Литвин, но женщина резко поднялась и шагнула к мембране. Ее обтягивающее зеленоватое одеяние не скрывало ничего, и он с внезапным волнением увидел, как высоки и полны ее груди, как гибок стан, как колышутся стройные бедра. Щека еще хранила память о ее прикосновении.

Йо исчезла, а вслед за ней и равнодушный страж. Некоторое время Литвин сидел в ошеломлении, не пытаясь привести в порядок чувства. Мысль его кружила, будто птица над гнездом; он думал о словах Йо, о спящей где-то Эби и собственной судьбе. Ему удалось столь многое узнать! Конечно, не в деталях, но все же, все же… Может быть, кроме людей и фаата в Галактике есть и другие разумные расы? Эти даскины, которых упомянула Йо… и что-то еще, что-то важное, но не связанное с ее намеком на опасность знания…

Он успокоился и сразу вспомнил. «Жаворонок»! Точно, «Жаворонок»! Йо сказала: на вашем корабле многие были такими же… Значит, крейсер не брошен в пространстве, он здесь! Хранится в каком-нибудь трюме этой межзвездной посудины, разбитый, изувеченный, полный мертвых тел… Зачем его бросать? Погибший крейсер в смысле информации – ценная добыча!

Найти бы его, подумал Литвин. Может, что-то сохранилось, «гриф», таракан или хотя бы боевой скафандр… А лучше – реактор! Если дестабилизировать магнитные ловушки, лихо рванет! Отличный способ уравнять шансы в переговорах с Айве и его компанией!

Нахмурившись, он повернулся к мембране и мрачно осмотрел ее. Пустые мечты… Из клетки не выбраться, крейсер не отыскать… Как его найдешь в этом огромном лабиринте, где сотни палуб и тысячи отсеков? Где коридоры перекрыты, транспортных линий до черта, а компьютер, эта квазиразумная тварь, наверняка контролирует перемещения…

Что-то давило в голень сквозь ткань комбинезона. Не поднимаясь, Литвин пошарил под коленом, нащупал что-то маленькое, гладкое, вытащил, поднес к глазам. На его ладони лежал шарик диаметром сантиметра полтора, крохотный сфероид, похожий на идеально круглую жемчужину. Секунды три или четыре он смотрел на это чудо, потом стиснул его в кулаке, словно желая скрыть от всевидящего ока компьютера. Голова у него кружилась, и запах, сладкий запах Йо щекотал ноздри.

Кафф! Ключ, интерфейс! Ее подарок! Хочет помочь? Или это лишь хитрая уловка? Кто-то желает покопаться у него в мозгах?

Лицо Коркорана возникло перед Литвиным: глаза блуждают, уголок рта подергивается, струйка слюны течет по подбородку. Жуткое зрелище! Лучше уж попасть под собственные свомы, как бедняга Родригес! Он вспомнил молитву Рихарда и, хоть не верил ни в бога, ни в дьявола, неумело перекрестился.

– Господи, спаси и пронеси! Вернусь в Смоленск, свечку поставлю в соборе. Клянусь реактором!

Поднял руку и приложил шарик к левому виску. Сфероид будто прилип к коже. Прошла минута, другая, третья, но ничего не происходило. Затем…

* * *

Пространство отсека словно раздвинулось, развернулось сразу в сотне измерений. Литвин все еще пребывал в похожем на гантель отсеке и в то же время находился вне его; гигантское тело, объединившееся с ним, простиралось вверх, вниз, во все стороны, и было оно подобно паутине с бесчисленным множеством нитей, тянувшихся к каждой точке Корабля: к каждому датчику, терминалу, эффектору, к двигателям и прозрачной сфере с изображениями звезд, к внешней обшивке, за которой сияли те же звезды, только безмерно далекие. Тысячи нитей вели к тысячам глаз, позволяя одновременно увидеть тысячи разных картин: лифты, проходы, транспортные капсулы, отсеки причудливой формы, просторные трюмы, пустые или забитые странными машинами, залы с повисшими в невесомости людьми и другие помещения, в которых передвигались чужие в ярких обтягивающих одеждах, делали что-то непонятное, парили в воздухе около спиральных и трубчатых, затянутых белым туманом конструкций, связанные с ними сетью проводов. Удивительным образом эти картины не пересекались и не накладывались друг на друга, существуя как бы в отдельных окнах, сложенных в мозаичное панно – не плоское, но объемное, многогранное, словно око стрекозы. Литвин разглядел огромную шахту гиперсветового конвертера, тороидальные двигатели для внутрисистемных полетов и что-то напоминавшее толстые угловатые шипы, выступавшие из корпуса ряд за рядом по всей наружной поверхности. Внутри тоже нашлось много любопытного, такого, чего он не видел прежде на схеме Корабля, – к примеру, два цилиндрических тоннеля, таких же гигантских, как шахта конвертера, и проходивших по обе стороны от него. Возможно, то были резервные энергетические установки; в них виднелись массивные кольца из таких же шипов, как на внешнем корпусе.

Эти видения так зачаровали Литвина, что он не сразу уловил чье-то присутствие. Чувство было непривычным, даже пугающим; он не слышал ни шороха, ни звука, не видел ничего, кроме мозаики пестрых картин, но уже не сомневался, что в этом царстве молчания и тишины он не одинок. Затаив дыхание, он потянулся к этому разуму и вдруг обнаружил, что разумов много: одни перемещались в окнах-картинках или, погруженные в т’хами, дремлющие, присутствовали в них едва заметной тенью; другие, неподвижные, но ощущаемые более явно, гнездились в узлах огромной паутины. Первые, как чудилось ему, принадлежали людям и ускользали от контакта, точно песчинки в бурной воде, но с неподвижными он мог соприкоснуться. Эти разумы были различны: крупные – в точках интенсивного ветвления, с пучками расходящихся короной нитей, те, что поменьше, – в простых пересечениях. Вскоре Литвин сообразил, что перед ним нервная система Корабля, множество центров, соединенных линиями связи. Самый большой из них лежал под сферой с изображениями звезд – вероятно, навигационным прибором, таким же, как земные АНК.

Он потянулся к этому устройству, и нужная ячейка мозаики сразу раздвинулась, открывая полутемный зал с невидимым, но, вероятно, очень высоким сводом. На его периферии маячили ниши с замершими в них человеческими фигурками, то ли облаченными в плащи, то ли завернутыми в слабо мерцавшую пленку. Коммутационные порты, что-то вроде коконов в «грифах», решил Литвин, сосредоточившись на центральном возвышении. Там, над плоским черным диском, висела сфера диаметром метра полтора, и около нее парили в воздухе три человека. Одного он сразу узнал – Йата, клюворотый Столп Порядка; двое других были, видимо, его помощниками. Их руки метались над сферой, и, в такт движениям, в ее глубине проскакивали искры. «Прокладывают курс?..» – подумал Литвин, и эта мысль вдруг отозвалась четкой уверенностью в том, что он не ошибся.