Читать интересную книгу Проходная пешка - Виктор Каннинг

– Если бы тебе пришлось составлять список самого дорогого, что бы ты поставил вначале?

– Тебя, конечно.

– Потому что любишь? Я знаю, мы с тобой понимаем любовь по-разному, - вздохнула она. - Но все-таки меня, потому что ты в самом деле любишь, несмотря ни на что?

– Да, конечно. Но как понимать это «несмотря ни на что»?

– Я, в общем, сама не знаю. Пожалуй, я имею в виду настоящую любовь, а не просто желание вписать меня в картину, которую ты мысленно себе нарисовал. То есть мы, Альвертон, твой уход от дел, дети, спокойная жизнь.

– Разумеется, и это тоже. Но больше всего я хочу иметь тебя. Да что с тобой стряслось?

– Виноваты, наверно, два сухих мартини, - засмеялась Мери.

– Тогда выпей еще. И вино уведет тебя в другую сторону - к радости, - улыбнулся Рейкс.

Но по дороге домой он снова и снова задумывался над ее словами - что она все-таки хотела сказать? Раньше Мери, как и он, принимала их любовь как должное. Но это и не ревность. Мери прекрасно знала, что время от времени у него бывают другие женщины. И хорошо понимала, что после свадьбы не станет никого, кроме нее… другие ему уже не понадобятся. Потом его осенило: может быть, не она хочет ему что-то сказать, а, наоборот, ждет его исповеди? Наверно, дело с Сарлингом сказывается на нем, и Мери это чувствует.

Какой-то зверь перебежал дорогу в свете фар.

– Лиса? - спросила Мери.

– Нет. Выдра. Бродяжничает. Наверно, бежит из Барля в Экс.

А Рейкс вспомнил, как в первый раз увидел выдру восьмилетним мальчишкой, спрятавшись за покрытым снегом дубом. За руку его держал отец. В конце концов, Эндрю не выдержал и полукрикнул, полузасмеялся, когда старая выдра скатилась с горки на спине, растопырив лапы, стуча по льду хвостом. Шум спугнул ее.

Рейксу было тогда восемь лет… И вот уже восемь лет ему очень хотелось постоять на том же месте, держа в руке маленькую руку Мери.

Поздно вечером в среду Рейкс вернулся в Лондон. Белла обиделась, что в ту ночь он не спал с нею, но постаралась не подать виду. Ведь Рейкс приехал из другого мира, и понадобится время, чтобы он перестроился.

В четверг он встретился с Бернерсом, они обговорили последние подробности плана убийства Сарлинга. Оставалось ждать, когда старик вернется и предоставит им возможность действовать.

Рейкс заехал в клуб, потом вернулся на Маунт-стрит и подробно рассказал Белле о плане.

В ту ночь Рейкс спал вместе с ней. И ночь эта для него ничем не отличалась от других. Белла ему нужна, без нее им с Бернерсом не обойтись.

Рейкс должен был уехать на выходные в Девон, но из Парижа позвонил Сарлинг и передал Белле, что возвратится, видимо, в субботу, так что вечером она может подвезти его в Меон Парк. Повесив трубку, Белла пошла в спальню. Там, в брюках и рубашке, сидел Рейкс. На шее у него болтался незавязанный галстук. Рейкс перестал причесываться и улыбнулся - большой и сильный мужчина, которого она обожает. Он встал, нежно взял руками ее лицо, взглянул прямо в глаза, а потом забрался пальцами в волосы.

– Кто звонил?

– Сарлинг. Он определенно возвращается.

– Когда?

– Завтра к полудню. Надо ехать на Парк-стрит встречать его. Потом отвезти в Меон. Он пробудет там все выходные.

Рейкс, не проронив ни слова, пошел в гостиную. Белла услышала, как он набирает номер, и догадалась - звонит Бернерсу. До нее долетели осторожные слова, прикрывающие истинный смысл сказанного, но вполне понятные человеку на другом конце провода. Когда Рейкс положил трубку, она вышла к нему.

– Ты и впрямь собираешься это сделать?

Он повернулся, почти заслонив собою окно, и, завязывая галстук, произнес без всякого чувства, обыденно и монотонно:

– Через два дня этот мерзавец будет мертв.

Придя в ярость от его равнодушия, она закричала:

– Я могу тебя выдать!

– Выдавай, - ответил он тем же тоном. - Продай меня, испорти всю обедню. Но я придумаю что-нибудь вновь. В рабстве у Сарлинга я не останусь ни одной лишней секунды.

Рейкс обнял ее за плечи. Белла поняла, что он не собирается больше обольщать и завоевывать ее. Он уверен: она у него в руках и ничего Сарлингу не расскажет. Рейкс поцеловал ее, отступил на шаг и произнес:

– Я понимаю тебя. Твои чувства как предрассветный час, самый холодный в ночи. Горячий кофе - вот что тебе поможет.

– Прости. Мне кажется, я просто… ну, я испугалась. Он вдруг позвонил, и все это на нас свалилось.

– Кофе - и не волнуйся, - ответил Рейкс, нежно потрепал ее по щеке и вернулся в спальню. Белла пошла на кухню готовить кофе, все двери были открыты, поэтому она услышала, как Рейкс насвистывает песенку. И поняла, что впервые видит его по-настоящему счастливым. Звонок Сарлинга был началом его освобождения… И Эндрю летел вниз по лестнице, будто мальчишка, который торопится из школы, как узник из тюрьмы, поет, как птица, потому что перед ним, черт возьми, свобода.

Самолет Сарлинга сел в лондонском аэропорту чуть позже полудня. Старика ждали машина и шофер от «Юверсиз Меркантайл Бэнк». Сорок минут спустя он вошел в квартиру на Маунт-стрит. Рейкс сидел в кресле у окна и читал газету.

– Белла уехала на Парк-стрит? - спросил старик.

– Да.

– А я не завтракал. У вас не найдется стакан молока?

Рейкса так и подмывало ответить: «Налей сам, если так хочешь». Но потом, смотря на Сарлинга как на мертвеца, он решил, что кощунственно отказать старику в последний раз, как кощунственно не положить пятаки на мертвые глазницы. И принес молоко.

Сарлинг сел.

– Я знаю, у вас есть дела в Девоне. И решил прийти сюда, все обговорить, чтобы освободить вас на несколько дней. А потом делайте, что хотите, но думайте о том, чего хочу я.

– О вашей знаменитой операции?

Сарлинг осушил стакан и поставил его на стол. Молоко оставило на стенках мутные подтеки.

– Как насчет сбыта золота?

– Скоро я узнаю цену и подробности доставки.

– Отлично. Хочу, чтобы вы уяснили: половина дохода - вам и Бернерсу.

– Вы интересуетесь одними острыми ощущениями? Большим риском?

– Да.

– Так где же они? Мы с Бернерсом должны спланировать и провести всю операцию. Вам же останется только стоять у нас за спиной и махать флажком.

– Вы неправильно меня поняли. От вас потребуется лишь выполнение. План будет моим.

– Хорошо же вы все разделили. Если что-нибудь сорвется, - не говорите, что не задумывались об этом, - вас никогда не найдут. Вы будете так надежно защищены своим титулом международного финансиста, что вас не посмеют тронуть, даже если заподозрят. А, впрочем… Ладно, давайте свое задание на каникулы, я пойду и выполню его.

– Отлично. Мы украдем золотые слитки.

– Я это понял.

– Не из банка, не из сейфов торговцев золотом, не из почтового фургона. Мы украдем их с корабля в открытом море. Нравится?

– Нет. Но одному из моих предков, возможно, и понравилось бы. Он служил у Дрейка. С какого корабля?

– С самого нового и красивого в мире, самого последнего на знаменитой линии.

Сарлинг открыл портфель, вынул какой-то журнал, подал Рейксу. Журнал оказался рекламным проспектом в обложке из белой глянцевой бумаги. Красными буквами на ней было написано: «Новый морской лайнер компании «Кьюнард» - «Королева Елизавета 2».

Рейкс раскрыл проспект наугад. На него с фотоснимка во весь разворот смотрели трое мужчин в полной форме кьюнардского пассажирского флота: капитан, главный механик и администратор отеля «Королевы Елизаветы 2». Фуражки с белым верхом, золотым ремешком на околыше, кокардой в виде увенчанного короной льва с земным шаром в лапах… Белые рубашки, черные галстуки, темно-синие кители с восемью блестящими пуговицами и четырьмя золотыми кольцами на рукаве капитанского кителя.

Его бородатое лицо, загорелое и обветренное, волевое, просмоленное непогодой, и впрямь напоминало лицо сэра Фрэнсиса Дрейка. Или все дело в бороде? «Капитан Уильям Элдон Уорвик, что вам нравится в вашей работе?» И ответ, под которым, казалось, должна быть подпись самого Рейкса: «Я считаю, быть капитаном - одна из последних возможностей жить в этом мире по-своему и не зависеть ни от кого». Ни от кого не зависеть.

Оцепенение отступило. Рейкс взглянул на Сарлинга. Старик молчал. Захваченный против воли размахом его планов, Рейкс листал заполненные рекламой страницы, мелькали снимки. Вот блондинка распласталась на кровати в номере «люкс», вот фото бронзового, блестящего, как старое золото, винта - шесть лопастей с изогнутыми краями напоминают выпуклую голову доисторического животного.

– Вы сошли с ума, - сказал наконец Рейкс.

– Напротив, я рассуждаю здраво.

Еще на одном развороте - корабль, изображенный кистью художника. Ветви карибских пальм, аметистовое море, длинный, величественный корпус судна - ярко-красная полоса ватерлинии, белоснежная верхняя палуба и надстройки, шлюпки по бортам под застывшей дымовой трубой обтекаемой формы.