Читать интересную книгу Шекспир курит в сторонке - Дарья Донцова

Глава 14

– Танюша, – сказал Димон, – очнись.

В нос ударил противный запах, я замахала руками, не открывая глаз, села и заорала:

– Коробок! Отстань! Ну и глупости тебе приходят в голову!

Глаза распахнулись, я притихла. Около дивана, на котором я почему-то лежала, стоял Антон с ваткой в руке.

– Простите, напугал вас. Не ожидал столь резкой реакции, я полагал, что завизжите, а вы тихо ушли в астрал.

– Паук! – подпрыгнула я. – Где он?

– Дурацкая шутка, простите меня, – поморщился энтомолог, – это резиновая игрушка, я приобрел ее случайно. Хотел вам объяснить, что такое моральная готовность взять в руки паука. Человек меньше боится льва, чем скорпиона. Я не могу объяснить, почему большинство населения земного шара страдает арахнофобией[3], но, обратите внимание, при виде лежащего на стуле Рудика вас не передернуло, вы не кинулись прочь, лишь спросили: «Кто это?» – услышали про «нигерийского дьявола» и успокоились. Хотя, на мой взгляд, местное название зверька должно, по крайней мере, настораживать. Зато при виде паука, который меньше Руди и находился в крепких руках хозяина, вы лишились чувств.

Я спустила ноги с дивана, решила прикинуться, что ничего не произошло, и вернулась к тому моменту беседы, после которого потеряла сознание.

– Кто из ближайшего окружения Бориса мог взять Павлика в руки?

Антон сел в кресло.

– Зоя Владимировна – никогда, она его боялась, горничные тоже. Маргарита поспокойнее реагировала, но тоже к аквариуму не подходила. После того как Рита ушла от Бориса Олеговича, в доме появились новые экономки, сначала вроде Надежда, потом Аня. Обе убегали подальше, едва я к дому подъезжал. Еще там работал симпатичный паренек Илья, лет восемнадцати или девятнадцати. Он бассейн и бани чистил, мы иногда с ним совпадали. Я приеду, и юноша там, он меня все про рыбок расспрашивал, хотел аквариум завести. Сомневался, может, лучше черепаху купить. Я ему объяснил, что не очень хорошо рептилий знаю и собак и кошек лечить не возьмусь, меня интересуют только пауки. И он начал об арлекине говорить. Знаете, мне показалось, что юноша просто хочет понравиться хозяину, общее хобби ведь сближает, но на самом деле он Павлика опасался.

– Илья мог взять Павлика в руки? – встрепенулась я.

– Наверное. Но зачем? Чтобы убить Бориса? А смысл? – пожал плечами Антон. – Лишить человека жизни нетрудно. В обычной аптеке полно лекарств, передозировка которых легко может привести к смерти. Но брать паука? Рисковать собственной жизнью? Это было сделано неспроста.

– Поясните, – попросила я.

– Мне кажется, тут глубоко личное, – произнес после паузы Антон. – Я немного увлекаюсь психологией, почитываю разные книги. Вот вы, как детектив, знаете, о чем свидетельствует труп, обнаруженный в аккуратной позе? Например, убийца сложил после изнасилования руки жертвы на груди, одернул юбку, прикрыл женщине колени.

– Если преступник позаботился о внешнем виде трупа, значит, он испытывает раскаяние, – ответила я.

– Верно, – согласился собеседник, – а в случае Бориса мне кажется, что он кого-то слишком сильно задел, обидел до печенок, нанес незаживающую рану, она кровоточит, мучает, не дает человеку успокоиться. Очевидно, убийца достаточно хорошо знал адвоката и долго готовился к преступлению, он не наемник и входит в очень близкий круг друзей.

Антон взял с маленького столика старые четки и стал медленно перебирать бусины.

– Повторяю, убить человека просто. Лекарства, записка с прощальными словами, при некоторой изворотливости это может сойти с рук. Вы должны знать, что имитация самоповешения или постановочный выстрел в висок довольно легко распознаются. А вот с ядами сложнее. Главное, не сглупить, не насыпать жертве сто таблеток в кефир, хватит трех-четырех. Не буду вам читать краткий курс под названием «Как без проблем стать вдовой». Я исхожу из простой мысли: использование для убийства одного из самых опасных и непредсказуемых насекомых земного шара слишком опасно. Я думаю, Павлик был выбран не случайно. И убил тот, кто ненавидел Бориса Олеговича со всепоглощающей страстью, перешедшей почти в манию.

Энтомолог отложил четки и закинул ногу на ногу.

– Я достаточно часто бывал в доме Ветошь, как правило, либо рано утром, около восьми, либо совсем поздно. И мне казалось, что арлекин единственное божье создание, которое Борис Олегович беззаветно любит, не притворяясь, ничего не изображая.

– Адвокат был неискренним человеком? – уточнила я.

Антон чуть заметно улыбнулся:

– Светским, воспитанным, никогда не позволяющим себе ни злости, ни раздражения, идеально вежливым с прислугой, внимательным к людям. Но искренним? Это чувство не для людей его круга. Повторяю, мне казалось, что Ветошь по-настоящему любит одного арлекина. Похоже, убийца об этом тоже знал. Вот почему Павлик стал орудием смерти. Я убиваю тебя тем, что ты считаешь самым дорогим для себя, оно умрет вместе с тобой.

– Если Борис Олегович спал в тот момент, когда преступник посадил ему на шею Павлика, то навряд ли адвокат успел понять, что его убивают и кто наносит смертельную рану, – вздохнула я.

– Речь не о жертве, а о преступнике, – сказал Антон, – это ему надо было знать, что Ветошь погиб от любимого паука, это он испытал чувство удовлетворения и торжество. Слышали про Роджера Кранта, прозванного «Палач любви»?

– Нет, – ответила я.

– Роджер выискивал семейные пары, счастливые в браке, – продолжал энтомолог, – и заставлял мужа убить жену. Для Кранта было особой радостью видеть ужас женщины, которая понимает: ее лишает жизни тот, кому она доверяла и кого обожала. Немного похоже на случай с адвокатом. Ищите человека, которому Борис Олегович нанес травму, разбил его мечты, надежды. Может, здесь замешана кончина ребенка или крах карьеры, потеря родителей, не знаю, что именно, но оно очень значимо для убийцы. И еще. Не исключайте женщин из числа подозреваемых.

Я поежилась.

– Покажите хоть одну даму, способную прикоснуться к арлекину!

Антон оперся руками о колени.

– Слабый пол способен на сильные поступки. Поройтесь в самом ближайшем окружении жертвы. Я уверен: тот, кто убил Бориса Олеговича, хорошо его знал, причем не по светским вечеринкам, где присутствующие улыбаются друг другу и болтают о всякой ерунде.

Я поблагодарила Антона. Энтомолог любезно проводил меня до машины и восхитился, увидев ее.

– Отличный джип, но не великоват ли? Женщины предпочитают малоразмерные модели. Хотя если автомобиль дарит мужчина, то он как раз выберет подобного монстра на колесах.

Я подошла к дверце, которая тихо щелкнула, отреагировав на метку, лежащую у меня в кармане.

– С трудом представляю себя в «двухдверке». Это как слона запихнуть в банку из-под шпрот. И я не из тех, кто принимает дорогостоящие подарки даже от очень близкого человека. Джип принадлежит детективному агентству, это служебная машина.

– Дайте ваш телефон, – попросил Антон, – вдруг я узнаю нечто интересное?

Я протянула ему визитку.

– Буду очень благодарна, звонить можно круглосуточно.

Не успев войти в дом, я налетела на Лапулю, которая со слезами на глазах произнесла:

– Горькое горе страшнее ужаса! Димочка ел на ужин шпроты с хлебом.

– Отличные консервы, – одобрила я выбор Коробка, – сама их люблю, и это белок! У нас еще остались?

Лапа заломила руки.

– У верной женщины ее котик ест только вкусное.

Я обняла расстроенную донельзя Барби.

– Что стряслось?

– Неприятность хуже цунами, – шмыгнула носом Лапа, – там вода, а у нас огонь!

– Что-то сгорело! – догадалась я.

– Рулетик, – прошептала Лапуля, – из десяти видов мяса.

– Ну и ну! Я могу назвать лишь три сорта: говядина, свинина и баранина, – изумилась я.

Лапа вытерла слезы кулачком.

– Танюшечка, ты чего? Ягнятинка, телятинка, курятинка, индюшатинка, поросятинка, утятинка, перепелятинка. Можно еще насчитать!

– Курица не мясо, – возразила я.

– Но и не рыба, – неожиданно логично возразила Лапа.

– Она птица, – ввязалась я в глупый спор.

Лапуля откинула на спину белокурые, завитые штопором волосы.

– Птички летят летом в Москву, зимой в Африку, а ряба сидит на одном месте. Она точно мясо.

– Ну, хорошо, – опомнилась я, – ты не поленилась сварганить рулет из…

– Это очень просто, – азартно перебила меня Барби, – берешь филе по двести граммов каждого, мелешь его в кофемолке, делаешь тесто. Туда для вкуса добавляешь соль, перец, чеснок, аджику, укропчик, кинзочку…

– Короче, рулет сгорел! – подвела я итог. – Дима взял шпроты и слопал их с хлебом. Не расстраивайся, и на старуху бывает проруха. Даже гениальная повариха может ошибиться.

Лапуля округлила свои и без того огромные глаза.

– Проруха? Кто это?

Я зашла в тупик. Действительно, что такое проруха? Никогда не задавалась этим вопросом.