- Откуда вы?.. А, впрочем, не важно. И раз уж вы узнали, то я не буду скрывать. Да, она спасла вашу девочку.
- Могу её увидеть? – выдыхаю. Боль за грудиной усиливается. Непроизвольно хватаюсь рукой в районе сердца.
- Она в реанимации. В критическом состоянии. Во время операции у Ксении Михайловны произошёл выкидыш. Большая кровопотеря. Мы сделали всё возможное.
В глазах окончательно темнеет, и я проваливаюсь в темноту.
Прихожу в себя и не могу сразу сообразить, как я здесь оказался. Лежу в Вариной палате, к руке тянутся трубки капельницы. Отрешённым взглядом скольжу вдоль них к месту крепления. Почему в меня воткнули эту штуку? В груди болит уже не так сильно. Зачем всё это?
- Сыночек, - ко мне подходит мама.
- Что произошло?
- Я Семёна Сергеевича позову! – мама не торопится мне отвечать.
Зато от врача я узнаю, что у меня было предынфарктное состояние. И спасло только то, что я оказался в больнице и мне смогли оказать экстренную своевременную помощь.
- Вам нельзя нервничать, - качает головой врач. – Понимаю, что ситуация патовая, но вы всё же постарайтесь. У Вари кроме вас нет никого.
- Сколько я провалялся без сознания?
- Пару часов. Но я бы настоятельно советовал оставаться в покое хотя бы ещё сутки. Не вставайте без крайней нужды. Мы назначили интенсивную терапию. Всё должно быть хорошо.
- А Ксюша?
- Не очнулась ещё. Но прошло мало времени с момента операции. Мы неусыпно следим за её состоянием. Делаем всё от нас зависящее. Не волнуйтесь, - ещё раз просит врач.
Киваю и прикрываю глаза. Легко сказать «не волнуйся». Как я могу оставаться спокойным, зная, что Ксюша находится на волоске от смерти? Она пожертвовала всем ради Вари. Родная мать потребовала денег взамен на донорство, а чужая женщина отдала всё, что у неё было. Она ведь знала, что в её положении операция слишком опасна. Именно поэтому и не сказала мне! Чтобы я не чувствовал своей вины, не отговаривал, не стоял перед выбором!
Сжал кулаки, пытаясь выровнять дыхание. Ксюша сотворила чудо для меня с дочкой. И это чудо стоило ей слишком дорого.
Ощутил, как тёплая ласковая рука ложится мне на голову и мягко гладит по волосам.
- Сыночек… - шепчет мама со слезами в голосе.
- Извини, что я заставляю тебя волноваться, - говорю хрипло, не открывая глаз. Накатывает такая усталость, что не могу отяжелевшие веки поднять. – Не говори ничего отцу. Ему нельзя нервничать.
- Что ты такое говоришь? Отдыхай, мой хороший, - шепчет мама. И я проваливаюсь в сон.
Вскидываюсь неожиданно, будто что-то внутри щёлкнуло. Мама спит в кресле. Тихо, чтобы её не потревожить, тянусь к тумбочке за телефоном и смотрю время. Три часа ночи. Меня ведёт от слабости, но я поднимаюсь и на ватных ногах тащусь в коридор. Путь до ресепшена занимает несколько минут. Такое ощущение, что продираюсь сквозь густое желе. Одышка жуткая.
- Слушаю, - девушка смотрит на меня сонными глазами.
- Покажите, пожалуйста, палату Васильевой Варвары и Морозовой Ксении.
Девушка роется в бумагах.
- Но они в реанимации.
Протягиваю пару крупных купюр.
- Мне очень нужно их увидеть.
- Хорошо, - кивает медсестра. – Только недолго.
Плетусь за ней, обливаясь потом. Чувствую себя овощем. Бесит!
Первым делом иду к дочери. Оказывается, она уже пришла в себя и хныкала, зовя меня. Дыхательную трубку у неё уже вытащили, и малышка упрашивала медсестру позвать папу. Видимо, женщина была в курсе моего состояния, потому что уговаривала девочку подождать до утра.
- Я здесь, Вареник, - улыбаюсь, шагая внутрь. Сажусь рядом с дочерью и начинаю гладить по голове. – Теперь всё будет хорошо, - шепчу. – Только потерпеть немного надо. Но ты же сильная девочка?
Сижу с дочерью пару часов, пока она не засыпает. Персонал входит в положение и вопреки правилам, не выгоняет меня из палаты. Прошу медсестру позвать сразу, как Варя проснётся, и иду к Ксюше.
Она вся утыкана трубками и датчиками. Цвет лица почти не отличается от белых простыней. Беру в руку маленькую ладошку и долго перебираю холодные тонкие пальчики. В голове ворох мыслей, а в грудине эмоциональный шторм. Надо ли что-то говорить сейчас? Слышит ли она меня? Роняю голову, утыкаясь лбом ей в плечо. Сижу так, пока меня медсестра не просит покинуть палату. Уже расцвело, и пришёл врач, чтобы проверить показатели Ксюши.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Я вам что говорил? – он смотрит на меня строго и качает головой. – Хотите дочку сиротой оставить? Марш в палату и не смейте подниматься, пока я вам не разрешу, - отчитывает он меня как школьника.
Добравшись до кровати, буквально падаю плашмя и тут же засыпаю.
А просыпаюсь уже ближе к полудню. Мне снова воткнули капельницу, а я даже не заметил. Мама пытается покормить, но кусок в горло не лезет. Запихиваю отварную курицу с салатом через силу, только чтобы её не расстраивать.
- Врач ничего не передавал?
Она качает головой, поджав губы.
- Ксюша спасла Варю, - говорю хрипло, не узнавая свой голос. – Сейчас она на грани жизни и смерти. Потеряла своего ребёнка. Большая кровопотеря.
Мама охает, прижимая кончики пальцев к губам.
- Мальчик мой… - начинает плакать. – За что же судьба так тебя наказывает?
- Меня есть за что. А вот, чем Ксюша перед ней провинилась? Более светлого и сердечного человека я в жизни не встречал, - глаза печёт, в груди снова нарастает боль.
- Перестань, Дим. Если с тобой что-то случится… Постарайся успокоиться. Я позову врача.
Мне снова делают какой-то укол, и я отрубаюсь.
Глава 15
Дмитрий
На этот раз выныриваю из забытья с трудом. Еле разлепляю глаза и пару минут собираю мысли в кучу. Нахожусь в палате один. Осмотревшись, понимаю, что за окном день. Сколько я был в отключке? Как там мои девочки? Ксюша моя! Только моя. Из больницы она поедет ко мне домой. Не позволю ей выслушивать упрёки от мужа.
Даже мысли не допускаю, что она может не очнуться. Ксюша всегда говорила, что нужно верить и надеяться до последнего. Но сейчас я не верю. Я безапелляционно заявляю Вселенной, что по-другому не может быть!
Осторожно встаю, ловя своё тело в пространстве. Ощущать себя настолько слабым не привык и это ужасно злит. Как только карусель в голове немного останавливается, иду к Варенику. Там застаю свою мать. Она тихо беседует с девочкой, гладя её по голове.
- А вот и папа, - улыбается, оборачиваясь. – А ты боялась.
- Поспал? – интересуется дочка.
- Поспал, - улыбаюсь. – Как себя чувствуешь?
- Бок болит, - печально вздыхает Варя. – Но врач сказал, что это нормально и скоро пройдёт. Я ему верю.
В очередной раз поражаюсь взрослости своей девочки. Не плачет, не жалуется. Эта кнопка привыкла терпеть.
- Конечно, всё пройдёт, - киваю, проводя кончиками пальцев по впалой щёчке.
- А где тётя Ксюша? – задаёт неудобный вопрос ребёнок.
- Она не может сейчас прийти. Приболела.
- Сильно? – тут же напрягается Варя.
- Нет, малыш, - вру, чтобы не расстраивать дочь. – Скоро вы обязательно увидитесь с тётей Ксюшей.
Надеюсь, что мои слова не станут обманом.
- Ты иди, сынок, - мама тут же догадывается о моих мыслях. – Отдохни. Мы с Вареником тут справимся.
С благодарностью смотрю на мать и тут же направляюсь в палату к Ксюше. Она по-прежнему лежит без сознания. Присаживаюсь рядом и беру её руку в свои ладони. Грею холодные пальчики, всматриваясь в белое лицо. От медсестры узнаю, что муж за два дня не приходил её проведать. Этому козлу плевать на свою женщину. Уже не его. Мою!
Но как так можно? Прожить с человеком несколько лет и бросить в столь трудную минуту?
Хотя, не мне судить кого-то. Да, я могу негодовать по поводу поступка Кати или презирать Костю. Но когда-то давно, я тоже отвернулся от одной женщины. Просто вычеркнул её из своей жизни, окрестив предательницей. К чему это привело? Так что, я не вправе осуждать Костю. Но если он причинит Ксюше боль, урою. И не посмотрю, что сейчас не в лучшей форме.