Я толкаю дверь. Она захлопывается. Наступаю.
— Я дал тебе шанс…
В голове четкие мысли — больше не отпущу. Буду до последнего за нее бороться. Даже если придется перевернуть ради нее мир — сделаю.
Оля подходит к кровати. От неожиданности падает и резко поднимается. В ее взгляде загорается протест. Сразу же его улавливаю.
Перехватываю ее руки, опрокидываю ее на кровать. Она сглатывает и смотрит на меня с вызовом. Я его принимаю. Над ней склоняюсь. Она вся дрожит. И раскрыта передо мной на ладони.
— Надо было воспользоваться…
Мы оба горим в агонии.
Я прижимаюсь поцелуем к ее губам. Срываю хриплый стон и целую напористее. Оля обнимает меня за шею, отвечает. Головная боль резко отступает. То ли подействовали таблетки, то ли она. Ее присутствие, ее запах и вкус, ее ладони, мягко обнимающие меня за шею.
Я скучал. Полгода назад, когда меня оторвали от нее и задержали, я мыслить нормально не мог. О ней думал. О том, что уйдет, пока я тут сижу в гребаной клетке и жду освобождения. Она и ушла. Уехала. Пожалела.
Стас соврал. Ни о чем она не жалела. Просто уехала, узнав то, что я так долго от нее скрывал, чтобы не ранить. Уехала, не в состоянии вынести правды. Винить ее брата не получается. Никого не получается, потому что единственный виновный в том, что ей пришлось пережить — я.
И сейчас я готов из кожи вон вылезти, чтобы все исправить. Вымолить у нее прощение и вернуть ее. Любой ценой вернуть. Все ради нее сделать.
— Прекрати! — Оля резко прерывает наш поцелуй.
Отворачивается, а затем смотрит на меня зло.
— Нет, — говорю уверенно.
— Ты что себе позволяешь?!
Возмущенно смотрит на меня. А я улыбаюсь. У нее щеки красные и взгляд горит. Ей понравилось. Теперь точно не отпущу, что бы она не говорила.
Глава 29
Оля
Проснувшись утром, бесцельно буравлю взглядом потолок. Воспоминания вчерашней ночи жалят своей нереальностью. Макар был здесь, в моей комнате, целовал меня, трогал, обнимал. Говорил, что не отпустит.
Я закрываю глаза. Больно щипаю себя за руку. Не сплю. И вчера тоже был не сон.
Запоздало думаю о том, как буду смотреть в глаза Нику. Он вчера сказал, что хочет со мной отношений, что я ему понравилась и он готов попробовать и, если потребуется, будет летать ко мне. Идеальный Ник, к которому я ничего не почувствовала. Абсолютно. Волнение в его присутствии, учащенно бьющееся сердце — всего лишь временное помутнение. Реальность такова, что от его поцелуев у меня не разгорается пожар, не стучит бешено о ребра сердце.
Я хорошо знаю эти ощущения. Они возникают бесконтрольно рядом с подходящим человеком. Не поддаются логике или здравому смыслу. Ты просто чувствуешь. Учащенное сердцебиение, шум в ушах, который полностью перекрывает звуки окружающего мира, мощный жар в груди, постепенно расползающийся по всему телу, онемение в конечностях. Вчера вечером, когда в мой номер зашел Макар и захлопнул за собой дверь, я все это почувствовала.
Между нами не было интимной близости. Нет. Я этого не допустила. Хоть на что-то у меня хватило сил, но оттолкнуть объятия Макара не смогла. Только потом, сильно позже, когда эмоции поутихли, я смогла выбраться из его рук, открыла дверь и сказала ему уходить. Он вышел без вопросов. Ни слова не сказал.
Вылезать из кровати не хочется. Столкновение с реальностью оказывается фатальным. Мою душу крошит на мелкие частички, мое сердце нанизывается на острие боли, которая разрывает его на части.
Прийти в себя, как не странно, мне помогает горячий душ. Огненные струи ударяются о мое тело, словно языки пламени. Я быстро растираю кожу до красноты, вымываю волосы шампунем и выбираюсь из душевой. На часах почти восемь. Из номера я выхожу в половине девятого. Стучусь в соседний.
Чем ближе становятся шаги по ту сторону двери, тем сильнее мне хочется спрятаться. Убежать обратно в номер, но я этого, конечно же, не делаю. Нельзя мне. В номере Тимофей и он соскучился.
Дверь перед моим носом распахивается резко и неожиданно, хотя именно этого я и ждала.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Доброе утро, — говорит Макар, пропуская меня внутрь.
Тимофей уже не спит. При виде меня радостно спрыгивает с кровати и подлетает, обнимая.
— Давно проснулся?
— Давно, — говорит обиженно. — Ждал, когда ты придешь, чтобы позавтракать.
— Он минут пятнадцать, как проснулся. Я попросил его подождать, пока приму душ, — раскрывает сына Макар. — Хорошо, что подождали. Пойдем завтракать вместе.
О том, что я вчера согласилась позавтракать с Ником, вспоминаю в лифте, но ни Макару, ни Тимофею ничего не говорю. Как о таком сказать? Они оба настроены позавтракать втроем, а я скажу, что не могу? Легче отказать Нику, но ему еще нужно признаться в том, что случилось между мной и Макаром, когда он ушел. Вместе с отказом с ним позавтракать это будет выглядеть по-скотски, но другого варианта просто нет. Я не оставлю сына, который смотрит на нас с отцом восторженно и не скрою от Ника правду.
Через две минуты после того как мы заходим в ресторан сын находит нам всем свободные места. Берет меня за руку и тянет к столику, усаживается и командует нам с Макаром:
— Я буду апельсиновый сок и блинчики с йогуртом.
— Полагаю, отказ в обслуживании не принимается, — говорит Макар и обещает сыну исполнить его желание.
Внутри ресторана мы расходимся. Есть мне совсем не хочется, но я все же беру себе овсянку с молоком и ягоды. Сама взглядом ищу Ника, но его нет. То ли еще слишком рано и он не проснулся, то ли я просто его не вижу.
Обхожу ресторан несколько раз и иду к столику, который мы заняли. Макар и Тимофей уже сидят с тарелками. Я приземляюсь на стул рядом, ставлю свою тарелку на стол. Завтракаем молча. Я украдкой посматриваю на вход — Ника нет.
— Хочу десерт! — заявляет Тимофей после еды.
— Иди выбери себе, — отпускает его Измайлов.
Пока сын выбирается из-за стола я снова смотрю на вход. Может, и объясняться не придется? Посижу тут в ресторане, пока Ник не придет и позавтракаю еще раз, а потом… как-то найду в себе силы рассказать о случившемся после. Можно смолчать, но я так не смогу. Этот момент всегда будет стоять между нами.
— Он уехал.
Смысл сказанных Макаром слов доходит до меня не сразу. Я сглатываю и, повернув голову в его сторону, замираю. Начинаю понимать.
— Как это — уехал? Ты с ним виделся?
Макар молча отпивает кофе, ставит чашку на стол и поднимает на меня взгляд.
— Виделся. Объяснил ему ситуацию и попросил уехать.
— Что?
Несколько секунд я сижу ошарашенная. Когда Макар успел поговорить с Ником, если все это время в его номере был Тимофей?
— Я встретил его у твоей двери, — говорит Измайлов. — Вышел тебя будить, а там он. Мы поговорили, Ник все понял и уехал. По крайней мере, он сказал, что пошел собираться.
— Ты не имел права решать за меня, — протестую неуверенно.
— Я решал не за тебя, а за нас. Избавил тебя от необходимости перед ним объясняться. Оля, он взрослый человек, все понял. Какая разница, кто ему об этом сказал?
Глава 30
Оля
“Нет никаких нас”, — так и хочется сказать, но вслух говорю другое:
— Ты не имел права.
Макар хмурится, тяжело вздыхает. Допивает свой кофе и встает.
— Может, он еще не уехал, — говорит мне. — Я недавно с ним разговаривал. Если поторопишься, сможешь его застать. Мы с Тимофеем будем здесь.
Демонстрируя широкую спину, Макар идет к сыну. У меня же сердце грохочет, как бешеное. Я встаю из-за стола, иду к выходу. Уже у лифта торможу. Люди выходят, заходят другие, я продолжаю стоять чуть сбоку. Что я скажу Нику? То же самое, что и Макар? Повторно расскажу ему о случившемся? Попрошу прощения и скажу, что не хотела? Его поцелуев я вчера не хотела, а целоваться с Макаром очень даже хотела.
Постояв у лифта, возвращаюсь обратно в ресторан. Испытываю вину за то, что так и не нашла в себе сил объясниться с Ником. Боялась этого разговора еще утром и пошла только затем, чтобы сделать Макару назло. Впрочем, Измайлову, кажется, безразлично. Он выглядит совершенно спокойным, разговаривает с сыном, который с аппетитом наворачивает пирожные. Вообще, я стараюсь не давать ему много сладкого, но на отдыхе без этого никак не обойтись.