нее со стороны. Я не включалась, мне было как будто все равно. Мне потом сказали, что такая тихая пассивность – свойство очень азартных людей. С тех пор каждый раз, когда я приезжала в Париж, мои друзья возили меня на бега. И всегда в самый последний момент подсказывали нужную лошадь, как бы давая заработать.
Принято считать, что актеры азартны по профессии, но вообще-то актерский азарт совсем иного плана. Когда начинаешь поворачивать какую-то классическую роль непривычной для восприятия стороной, то появляется азарт: примут или не примут, выиграешь ты на этом или нет? Кстати, это ведь разные понятия – азартный человек и игрок: игрок всегда знает, на чем сегодня можно выиграть. Вот, например, Высоцкий был азартен во всем, однако не был игроком.
Я не сценарист своей жизни, сама ничего не придумываю, но если складываются обстоятельства, азартно ныряю в любую авантюру. Собственно, у меня так жизнь и строилась. Авантюрой было идти в университет, вместо того чтобы добиваться театрального училища, и авантюрой же было потом, после университета, поступать в училище. А спустя годы – создавать свой театр и работать с Теодором Терзопулосом на чужом языке… И то, что я потом постоянно ездила играть для нерусскоязычных зрителей, – авантюра. Но это, правда, по необходимости. Хотя все, что необходимо и обязательно, мне претит. Становится скучно жить, возникает вечный вопрос «А заче-е-ем?», на который нет ответа.
Мне всегда нравилось азартное состояние на грани провала. Как у Вознесенского: «Провала хочу, провала…» Азарт в том, чтобы его не допустить. В желании неведомого, в стремлении куда-то прорваться и стать победителем.
Я до сих пор помню ощущение азарта, когда мы детьми, живя летом у бабушки, лазали в чужие сады, хотя был свой. Это детское ощущение, желание делать то, что не принято, у меня осталось.
Несколько лет назад я посмотрела польский фильм про актрису, которая уехала за границу, вышла замуж за богатого и перестала играть. И вот она приезжает в гости в Польшу, собираются друзья, родственники. А потом выясняется, что у кого-то что-то пропало, и оказывается, что взяла эта женщина. Ей не нужно, она богаче всех, но она плачет и говорит, что взяла не из-за денег, ей необходим был азарт, потому что она перестала быть актрисой. Ей хотелось снова испытать этот страх. Среди актеров вообще много такого: азарт, обман, кураж, внутренний подхлест – без этого скучно жить. Недаром Меркурий – бог воров, цыган, торговцев и актеров.
Размышления в самолете
Чехов писал, что всю жизнь выдавливал из себя по капле раба. А я – наше советское прошлое, наше воспитание. Вернее, отсутствие последнего. Нашу общую «совковость». Мы, конечно, быстрее приспосабливаемся к неблагополучной жизни, чем западные люди, быстрее ориентируемся в жизненных переплетах, но как же я в себе не люблю этот опыт тяжелой жизни, чувство бездомности, неустойчивости, зависимости от чужого мнения. Хочу привести здесь кое-какие мои записи разных лет.
Письмо к N
…Сегодня я раздражена, поэтому простите некоторую агрессивность моего письма. Может быть, просто устала…
Homo Sovietikus – новый тип людей, независимо от национальности, образования и воспитания. Сформировался этот тип, приспосабливаясь к тяжелой жизни. Бегающие глаза в непривычной обстановке – страх, что кто-то обманет, или готовность обмануть. Как только понимает, что обстоятельства привычные, – моментально хамеет и распоясывается, например, разувается, когда ждет в холле аэропорта в Милане свой рейс, – он уже как бы на своей территории, во всяком случае рядом. Шаповалов, как только сел в самолет из Лиссабона (в 1-й класс), стал орать. «Наконец-то своя территория!» Он тут хозяин. А до этого тушевался, заискивал, молчал.
Знаменитый актер Т-в кричал (как Тарзан) на эскалаторе в Орли, когда мы возвращались с симпозиума по Станиславскому. Он, видите ли, свободен. Французы шарахались. Любимов тоже кричал, и тоже в аэропорту – в Мадриде. Недаром я всегда думала про них, что они похожи…
Неестественно возбужденное поведение нашей интеллигенции на званых ужинах или обедах. Крохоборствуют. Покупают ненужные дешевые тряпки, которые никак не улучшают их жизнь – ни внешне, ни внутренне. Где можно – не платят, стараются выпить воды, купить себе лекарство впрок, позвонить и т. д. за чужой счет. Думая, что это незаметно для платящих, а платящие могут быть бедными студентами, которые моют посуду, подрабатывая в ресторанах.
Выживаемость у HS – колоссальная. При опасности они, толкая, вернее – втаптывая друг друга, стараются сами спастись. Естественно, что выживают сильнейшие. Когда можно – быстро засыпают. Эгоцентризм ужасающий, помощь другому – не приходит в голову. Или говорят о себе, или рассказывают, с их точки зрения, «забавные» истории. Юмор грубый. Живут впрок, «на завтра». Едят тоже впрок. Из-за отсутствия внутренней гармонии и вкуса одеваются всегда не к месту и не ко времени, даже если есть, что надеть. За границей: мол, кругом чужие, кто заметит – и накупают тряпки впрок, на завтрашний день. А дома – тоже плохо одеты: мол, кругом свои – какая разница. Мало моются, считая, что так полезнее: где-то вычитали, что естественный пот что-то там лечит, что полезно «покиснуть».
Господь с ними. Может быть, поэтому Блок в «Двенадцати» тоже закончил: «В белом венчике из роз / Впереди Иисус Христос». Мол, Бог с ними. Что с них взять – больные.
И они войдут в царствие Божие?
«Блаженны нищие духом…»
А может быть, в Библии при переводе неправильно поставлены знаки препинания? Может быть: «Блаженны нищие. Духом войдут они в царствие Божие…»
Декабрь 1994 года
Из дневников
18 января, 1994
Лечу в Канаду, в Квебек. Симфонический оркестр пригласил меня читать Пушкина и Толстого на концерте, посвященном 100-летию Чайковского. Лечу из Парижа, где у нас – гастроли «Таганки». Играем в театре Барро на Елисейских Полях. Меня окружают богатые дамы. Только что, на старый Новый год, я была в дорогом ресторане «Корона», где пела знаменитая Людмила Лопато. О ней, кстати, слышала давно, но только сейчас увидела. У меня был после нашего спектакля огромный букет белой сирени, и я отдала его ей. Она тронута. Расцеловались. Поет низким голосом «Темную ночь», «Синий платочек» и т. д. Ей, как говорят, лет 80, а может быть, и больше, но выглядит она на 50, а улыбка – просто очаровательна. Цыгане: Лиля, которая мне понравилась в «Арбате»[3] лет пять назад, но теперь голос у нее более открытый – эстрадный, и с ней не цыгане, а люди так называемой кавказской национальности, танцуют чечетку, трясут плечами, и голоса – надрывные. Я не очень вписываюсь в эту атмосферу, мне