Вот только все ли?..
Глава 24
Настя глубоко вздохнула. Сон никак не приходил. Слишком много произошло всего за несколько часов. Слишком много обрушилось на ее обнаженные нервы и тщательно скрываемую боль.
Аннушка, это милое создание, своим неожиданным появлением разбередила вот уж более года незаживающую рану.
Хлопоты, связанные с появлением малышки. Невероятный приезд мужа и совершенно неожиданное его отношение к создавшейся ситуации. Новогодняя ночь. Усталость. Все это отвлекало Настю от грустных мыслей. А теперь они хлынули неудержимым потоком. И думалось о разном. Обо всем понемногу:
— Все складывается неплохо. Страшно мне было оставлять Анечку на Раю. Такую крохотулечку — и в неопытные руки. Она, конечно, потихоньку привыкнет, научится. Если захочет, конечно. А нет, так я с удовольствием присмотрю за малышкой.
Главное, что Петя не против. Как это он согласился? Упрямился ведь, отказывался даже на один вечер приезжать, а теперь. Не зря говорят: лучше один раз увидеть… Вот познакомился с Антоном и понял, что зря напридумал себе всякую ерунду.
Хороший он у меня. Без его участия я не пережила бы нашу беду. Петя, наверное, и сейчас пожалел меня, увидев, как приятно мне возиться с Анечкой.
А ведь у нас уже была бы своя доченька, если бы…
Несправедливо это. Мы так ждали нашу малышку. Петя и ремонт сделал в одной из комнат. Специально под детскую комнату все оформил. Я на курсы будущих мамочек записалась.
И ведь ничего не предвещало беды. Чувствовала себя прекрасно. Все рекомендации выполняла. Плановые осмотры не пропускала. И вдруг — замершая беременность. На таком большом сроке…
Как мы радовались с Петей, прислушиваясь к шевелениям нашей малышки. С каким нетерпением ждали ее рождения.
Но не довелось.
Больница. Депрессия. Мне жить не хотелось.
А Петр меня вытащил.
Ну почему так происходит? В чем мы согрешили?
Почему нашей доченьке не суждено было родиться?
А какая-то бессердечная женщина просто бросила свое дитя. Живое. Здоровое.
Не могу себе представить, как можно бросить ребенка? Что же это за женщина такая? Какое жестокое сердце надо иметь, чтобы вот так оставить на чужом крыльце и уйти.
Как жить-то можно дальше, зная, что где-то есть твоя кровиночка. А вдруг бы девочка замерзла. А вдруг бы дома никого не оказалось.
Ох, даже в голове не укладывается.
Это просто чудо, что ребенок остался жив. Второе чудо — отзывчивое сердце Антона Борисовича. Скрытный он. У нас в агентстве никто не знает, почему он живет один. Почему нет семьи.
Ведь красивый мужчина, обеспеченный. Молчаливый, правда. Я вот до истории с Анечкой ужасно боялась даже его взгляда. Думала, он ужасно строгий, грозный даже. А оказывается, сердце у него доброе, отзывчивое.
Смешной такой, когда дело Аннушки касается. Любит он ее.
Странно все это.
Женщина подбрасывает своего ребенка чужим людям. А одинокий мужчина проникается к малышке сочувствием. Вот ведь правда: пути Господни неисповедимы…
Интересно, а Петя смог бы так? А я сама? Смогла бы принять чужого ребенка и стать ему матерью?
Не знаю.
Конечно, Аннушку нельзя не любить. Такое прелестное дитя. Но одно дело ухаживать за чужим ребенком, другое — принять его сердцем. Вот как Лютаев.
Не каждая женщина сможет. Да что далеко за примером ходить! Рая — яркий тому пример. Боится малышки, дурочка.
И чего она дурью мается? Совсем с катушек съехала. Ведет себя так, что стыдно за нее. И что она себе вообразила? Вроде бы не очень-то похоже, что влюбилась в Антона. Хотя он мужчина видный. Да за такого любая бы пошла.
Но мне кажется, у Раи другой интерес. Не любовь это, нет. Была бы влюблена, так и от Анечки не отходила бы. Как можно любить мужчину и не полюбить его ребенка, пусть даже приемного.
Нет, не любовь это. Надо бы поговорить с ней. Правда, она последнее время и слушать меня не желает.
Все равно поговорю. Стыдно мне за нее. Не думала, что она так изменится. А уж как от Анечки шарахается, то вообще никак понять невозможно. Хотя, наверное, еще материнский инстинкт не проснулся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мысли Насти неслись без остановки. Они то бередили незаживающую рану в изболевшемся материнском сердце. То вызывали восхищение Лютаевым, то — возмущение сестрой. Но бег их постепенно становился все медленнее и медленнее.
Под утро Настя все-таки провалилась в глубокий сон. И во сне она была счастлива. Рядом был ее любимый Петруша. А в колыбельке, стоящей в той самой комнате, которую они отвели под детскую, лежала прелестная девочка. Они наклонились над колыбелью, но Настя никак не могла рассмотреть лицо младенца. А когда она попыталась взять кроху на руки, то вдруг явственно увидела, что это Аннушка.
Настя вздрогнула от неожиданности и проснулась:
— Господи. Надо бы посмотреть, как там малышка, — она прислушалась. В комнате было тихо. Она опять провалилась в сон.
Глава 25
Как ни странно, не спалось в этот ранний (по новогодним меркам) утренний час не только Антону, который разбудил Настю и Петра.
В комнате Раи раздался звонок, заставивший ее чертыхнуться:
— Кому это не спится, блин!
— Привет, подруга! — звонила Люська. — Ну как встретила Новый год?
— Люсь, ты совсем обалдела, что ли? Чего трезвонишь в такую рань.
— Сгораю от любопытства, как ты там. Молчишь, загордилась… москвичка.
— Ой, не трави душу. Тут такое. Как бы мне скоро не пришлось домой возвращаться.
— А что так? Твой-то что, не реагирует?
— Да он таким чурбаном оказался! Уж я как ни стараюсь — ни-че-го!
— Что вообще никак?
— Вот представь себе, никак. Еще Настя моя!
— А что она?
— Представляешь, этот Лютый прямо млеет от нее. Настя то, Настя это. А меня как будто и нет совсем.
— Да ты что? И как Петр на это смотрит? Он же такой ревнивый.
— Ой, оставь меня, ревнивый. Как услышал про денежки, сразу ревность улетучилась. А тут еще Каверин ему должность в их агентстве предложил. Так теперь они рады-радешеньки. Представляешь, Лютый Насте предложил няней быть. Это вместо меня!
— Да ты что? А почему?
— Люсь, я ведь без понятия, как с детьми обращаться. А Настя, ну прямо все — то знает и все умеет. Вот он слюни и распустил. Уговорил и Петра, и Настю. А я так надеялась денюжек подработать, — Раечка чуть не плакала.
— Ну, не расстраивайся, подружка. В конце концов он тебе и без того приличную сумму отвалил. Сама же хвасталась.
— Да, только я уже и потратила много. Москва — дорогой город.
— На что же ты тратилась, ведь на всем готовом живешь.
— Во-первых, из одежды кое-что прикупила. Ну там белье красивое, косметику. В салоне красоты кучу денег оставила. А этот чурбан неотесанный первый раз заставил всю красоту смыть. А вчера вообще ничего не оценил. Дело в том, что как раз его подкидыша привезли домой. Так он вообще обалдел. Охает, ахает. На меня ноль внимания.
— Что прям совсем никак? Ты же у нас красавица.
— Слушай, Люсь, что я тебе скажу. Только никому, — Раечка перешла на шепот. — Я давно думала о том, почему это такой видный мужчина и один. А тут еще это странное удочерение. С одной стороны, вроде понятно, жалко ему девочку. А вот насчет женщин…
— Что про женщин-то? Не томи, Раечка.
— Люся, я вот подумала, может он вообще… нетрадиционной ориентации?
— С ума сошла что ли, такое говоришь?
— А что! Я перед ним и так, и эдак, а он вообще не реагирует. При этом заметь, он был женат в глубокой молодости, ну лет в 20. Очень быстро разошелся. И все. Как рассказывала его прислуга, больше не женился.
— Ну и что в этом такого? Дело обычное. Горький опыт. Не хочет повторять.
— Все так, но у него даже никого не было несколько лет. Что тут можно подумать?
— Ну, не знаю… Да, Раечка, круто ты обломалась.
— Это мы еще посмотрим. Я что-нибудь придумаю. У меня в запасе еще целых две недели! А насчет ребенка я, честно говоря, даже рада. Пусть Настя с ней нянчится. Это не мое. Там столько заморочек. Ладно, пока, а то уже слышу зашевелились все.