— Какое вы имеете право смотреть в частные бумаги? — сопротивляется обычно управляющий. — У нас не государственное предприятие. И вообще я вас не знаю.
— Вот мой мандат от судогодского штаба Красной гвардии, — представляется уполномоченный штаба.
— Мы вам не подчиняемся. У нас другое начальство.
— Ладно, взгляните на направление от уездного исполкома.
— А где бумага от правительственного комиссара? Советы — это еще не вся власть. Не признаем!
Приходилось идти прямо к рабочим и у них получать все сведения. Кирилл рассказывал, как это происходило. Заглянет представитель красногвардейского штаба, к примеру, в плавильный цех: там старый, насквозь прожаренный мастер, оттирая стенки печи, советует ему: пройди пока к ребятам, поговори, а вечером будь у меня дома там-то и там-то, соберемся, потолкуем. И вот обходит он стеклодувов. Один прессует стеклянную массу, другой подбавляет извести в раствор для получения богемского стекла, третий дозирует свинец в растворе будущего английского хрусталя, четвертый выдувает из горячего глинозема зеленые бутылки, пятый закаливает в каленице готовые изделия, шестой оттягивает размягченную паром стеклянную нить на мотовиле. Встречают приветливо, охотно беседуют, многие сразу же заявляют о готовности вступить в отряд. А с другого конца цеха злобно смотрит управляющий…
Теперь было всё по-другому. На предприятие уездный воен-отдел посылал директиву: в двухдневный срок представить под личную ответственность администрации полные списки работников завода. Точно в указанное время нужная бумага ложится на стол военного отдела.
Молодой начальник военотдела попытался составить полную отчетность о красногвардейском резерве. В Судогодском уезде было 272 промышленных предприятия с 8175 рабочими. Крупнейшими из них являлись: 56 льноткацких фабрик, 26 стеклозаводов, 1 льнопрядильня, 18 лесопилок, 11 смолокурен, 26 кирпичных заводов, 16 овчинных фабрик, 23 круподерки, 14 маслобоен, 58 машинных мельниц. Составив сетку распределения рабочей силы по уезду, военный отдел наметил сроки и места сбора кандидатов в красные воины.
Поначалу от записывающихся в Красную гвардию не было отбоя. Особенно активно вступали в нее молодые рабочие. Но отбор был жесткий, принимали далеко не всех желающих. В этой работе военотделу помогал уездный Союз молодежи, рекомендовавший самых сознательных ребят.
Первой настоящей проверкой на боеспособность Красной гвардии стала операция по пресечению восстания неподалеку от Судогды, в волостном центре, в селе Мошок. Тамошние зажиточные крестьяне (кулаки), которых новая власть обложила большим продналогом, не хотели отдавать излишки хлеба. Сначала они устроили саботаж, а затем подняли вооруженный мятеж. Получив известие о восстании, военный отдел собрал отряд в триста человек из стеклодувов Богословского хрустального завода Белтова, а также Благовещенского завода Гаврилова, заводов Горского и Голубятникова.
Через два дня отряд под командованием Мерецкова окружил волостной центр. На ультиматум красногвардейцев прекратить мятеж и сложить оружие восставшие ответили согласием сдаться. Обошлось без кровопролития, мятежников отпустили по домам под честное слово.
Возвращаясь из Мошка в Судогду, Кирилл решил заехать по пути в Ликино, к родителям своей девушки Дуси Беловой, чтобы снова просить у них ее руки. Год назад он пытался свататься, но из этого ничего не вышло.
С Дусей он познакомился в 1916 году, и произошло это так. Когда Кирилл работал в заводском товариществе по химической переработке дерева «Гарпиус», то нередко приезжал из Судогды в Муромцово, где находилось управление. В один из приездов за получением денег на артель Кирилла приметила кассирша Пелагея Петровна Белова. Завела с ним разговор: откуда он родом, кем работает на заводе. В другой раз пригласила в гости на чай в Лыково, что рядом с Муромцовом, она жила там с родителями, братьями и сестрами. Серьезный не по годам юноша, не очень-то разговорчивый, понравился ей своей мужской самостоятельностью. Сама она была замужем, так что не для себя приглядела юношу, а вот для ее младшей сестренки Евдокии он — в самый раз.
Кирилл принял приглашение и вечером появился в доме Беловых. Увидел с порога Дусю и сразу же влюбился в нее. Молодая, стройная, симпатичная. У нее был смелый открытый взгляд, в голубых глазах таилась лукавая смешинка, казалось, девушка только и ждет, чтобы брызнуть озорной веселостью. Кирилл смутился, запоздало смахнул картуз с головы, поздоровался, поперхнувшись: «Здравствуйте… вам». Дуся рассмеялась: «И вам — здравствуйте!» Глаза ее лучились доброй улыбкой. Она мягким, удивительно нежным голосом пригласила: «Не стесняйтесь, проходите». Эта солнечная улыбка и необыкновенный голос девушки окончательно покорили сердце Кирилла. Он понял: Дуся — его судьба.
Петр Андреевич Белов был из потомственных пролетариев. Человек он умом не обделенный, работящий, специалист своего дела. И еще очень строгий по жизни. Будучи главой большой семьи, он держал всех твердой рукой. Может, благодаря этому и привил своим детям послушание, трудолюбие, уважительное отношение к старшим. Под старость Петр Андреевич уже не мог занимать прежнее рабочее место на заводе. Поскольку руководство высоко ценило Белова на производстве, его не выставили на улицу, как делалось почти во всех подобных случаях, а перевели в контору.
С того памятного «гостевания» у Беловых Кирилл стал часто посещать эту семью. Больше года пытался ухаживать за Дусей, правда, без особого успеха. Ему казалось, что девушка была к нему благосклонна, но чувств своих не выказывала, боясь строгого отца.
На первых порах Петр Андреевич относился к Кириллу с нескрываемым безразличием, а подчас и с явным холодком. Хотя, если честно сказать, настойчивость в ухаживании молодого кавалера за Евдокией была по душе ему. Постепенно он все-таки смягчился и стал принимать Мерецкова доброжелательнее. Воспользовавшись «потеплением», Кирилл осмелился однажды попросить у него руки дочери, на что получил бесцеремонный отказ.
… Входя в дом Беловых, Кирилл думал: «Уж теперь-то не откажут!» Он нарочито вел себя раскованно, даже несколько самоуверенно. Поздоровался шумно. Сел без приглашения на скамью. И с ходу:
— Вот приехал насчет Дуси. Приехал свататься… Решил жениться.
Петр Андреевич критически осмотрел Мерецкова (на нем была шинель и маузер на боку), произнес:
— Ты думаешь, что если стал начальством, то можешь жениться? Ишь, быстрый какой! Молод еще…
— Да я ведь люблю ее! — выдохнул в сердцах Кирилл.
— Любишь, говоришь? Пусть время докажет: настоящая твоя любовь или нет. Погодим пока.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});