ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Где же Карин?
Рэйф сделал глоток вина и посмотрел на часы. Уже была почти половина девятого, и гости давно прибыли – его ближайшие соседи и Клаудия со своим очередным любовником, которые, как оказалось, как раз приехали на уикенд к Изабелле и Луису да Соуза.
Не было только его жены.
– Где она, дорогой? – сразу же спросила Клаудия, войдя в дом.
– Наводит красоту для молодого мужа, – подал голос ее сопровождающий.
– Я уверена, что она красива и без ухищрений. Такой мужчина, как Рэйф, не согласился бы на меньшее, – пошутила Изабелла, и все рассмеялись.
Все говорили по-английски из уважения к Карин, но где же она сама, черт возьми? Рэйф понимал, что глупо так нервничать, и все-таки нервничал. Да, он принял решение относительно этой вечеринки в порыве гнева, но его друзья впервые должны были встретиться с его женой.
Его жена. Он испытывал странное чувство, думая так о Карин.
Рэйф снова поднес бокал ко рту. Клаудия пошутила, и все засмеялись. Он тоже улыбнулся, хотя не слышал ни слова. Он ни о чем не мог думать, кроме как о Карин, как она возьмет его под руку и он представит друзьям свою жену.
Это моя жена, скажет он, и Клаудия со своим любовником, и Изабелла с Луисом увидят, что женщина, на которой он женился во сто раз прекраснее, чем они думали.
Красивая, страстная и очень сердитая на него. Но сегодня вечером все изменится. Как только гости уйдут, он станет целовать Карин и будет целовать до тех пор, пока злость не сменится страстью, а потом он сделает ее своей женой по-настоящему…
– … не могу привыкнуть, что ты женат, дорогой, – проворковала рядом Клаудия, беря его под руку. – Мой Рэйф и маленькая послушная женушка…
Послушная? Рэйф чуть не расхохотался. Колючая, непокорная, взрывная Карин… Черт, что же ее так задерживает? Клаудия театрально вздохнула.
– Что ж, я подожду, пока она тебе надоест, и ты вернешься в мои объятия.
Это была старая шутка, которую он слышал с тех пор, как они расстались. Он всегда воспринимал ее слова только как шутку и улыбался, но сегодня они показались ему неуместными и раздосадовали. И почему она продолжает называть его «дорогой»? Раньше он особо не обращал на это внимание, а сегодня готов был одернуть.
– Вряд ли я устану от такой женщины, – с улыбкой парировал он. – Кроме того, мы с Карин женаты. Не забывай об этом, Клаудия.
Клаудия улыбнулась и стряхнула невидимую пылинку с лацкана его смокинга.
– Ты женат, и у тебя есть ребенок. Какой же ты быстрый, дорогой Рафаэль.
Рэйф нахмурился и поспешно опустил глаза в свой бокал. Похоже, это была не самая удачная идея – пригласить бывшую невесту, но он организовывал вечеринку в такой спешке, что было не до раздумий. Он был поглощен единственным желанием – дать понять Карин, что больше не позволит ей делать вид, что их брак – пустой звук. Она должна войти в его жизнь и начать играть свою роль – роль его жены. И в его постели тоже.
Стоило ему представить обнаженную Карин в его объятиях, изнемогающую от страсти под тяжестью его тела, как Рэйфа охватило просто-таки неприличное желание. Он поспешно отвернулся от Клаудии, продолжавшей ему что-то говорить.
– …слушаешь меня, дорогой? Рэйф, ты оскорбляешь меня в лучших чувствах.
Он поморгал, непонимающе глядя на Клаудию, которая кокетливо взирала на него снизу вверх. Она просто неприлично флиртовала с ним. Она всегда вела себя так, такова была ее натура, и ее вовсе не заботило, что рядом стоит ее новый любовник, и что сейчас спустится жена Рэйфа…
Господи, какой же он идиот! Он рассказал Клаудии о своей жене, но не рассказал Карин о своей бывшей невесте. А должен был. Какой молодой жене приятно лицом к лицу, в собственном доме, без предупреждения столкнуться с женщиной, на которой ее муж собирался жениться когда-то?
Рэйф поднес бокал ко рту и залпом выпил содержимое.
Как только Карин займет положенное ей место в его постели, все станет на свои места. После сегодняшней ночи она не сможет думать ни об одном мужчине, кроме него. Он будет обладать ею снова и снова, пока она не взмолится о пощаде, пока не изгонит призрак мужчины, которого она любила и, может быть, все еще любит, из ее тела, сердца, души…
– Рэйф? – снова окликнула его Клаудия. – О, мой Бог… – С ее губ сорвался смешок.
– Прекрати! – шепотом одернула ее Изабелла. Рэйф почувствовал, как волосы на его затылке встают дыбом.
– В чем дело? – спросил он и обернулся.
В дверях гостиной он увидел свою жену, разряженную как пугало, как оживший кошмар.
Сначала он решил, что она больна, такой желтой и нездоровой казалась ее кожа. Потом он понял, что дело в платье. Оно было такого пронзительного зеленого цвета, что резало глаза. Казалось, ткань излучает радиацию.
Платье отвратительно сидело на Карин. Оно было обтягивающим, но подчеркивало не достоинства ее фигуры, а перетягивало ее тело уродливыми жировыми валиками. А что за золотистый кошмар украшал ворот и подол платья? Оборки? Рэйф в ужасе смотрел на женщину, бывшую его женой. Он никогда не мог представить ее в рюшах. Она всегда была такая изящная, такая элегантная… во всяком случае, до этого вечера.
А ее волосы? Что она сделала, чтобы превратить струящийся шелк в гнилую солому? Придать грязно-коричневый цвет тому, что еще утром было цвета горького шоколада?
Рэйф потряс головой. Наверняка эта какая-то мерзкая американская шутка.
– Рэйф, – тоненьким голоском мяукнула Карин и глупо улыбнулась. Ее рот был неаккуратно намазан яркой помадой, абсолютно ей не шедшей. Передние зубы были испачканы красным. – Рэйф, пожалуйста, извини меня. Я опоздала.
Говорила она с придыханием, голосом Мэрилин Монро. И почему она извиняется? Та Карин, которую он знает, никогда не стала бы этого делать.
Боже, что с ней случилось? Похоже, он напрасно отправил доктора так скоро – его жене нужна помощь. Он слышал о послеродовой депрессии, и это наверняка одно из ее проявлений. Неужели он настолько давил на нее, настолько запугал, что она сорвалась?
Клаудия снова захихикала, и Рэйф бросил на нее яростный взгляд. Изабелла что-то прошептала своему мужу. Хорошо, что она здесь. У нее дети, и она наверняка понимает, что происходит…
– Рэйф, – снова голосом Мэрилин промяукала Карин, но что-то в ее голосе заставило его заледенеть. Он оторвал взгляд от жуткого платья, уродливых туфель, яркого рта и посмотрел ей в глаза…
Ослепляющая ярость затопила все его существо, на миг он потерял контроль над собой. В глазах его жены не было и следа раскаяния или депрессии. В них полыхал холодный злой триумф. Она сделала это намеренно!
Рэйфу захотелось убить ее. Нет, это было бы слишком легко. Ему хотелось вышвырнуть гостей за порог, схватить Карин и трясти ее, пока не застучат ее измазанные помадой зубы, пока она действительно не взмолится о прощении и пощаде. Тогда он сорвет с нее это отвратительное одеяние с оборками, сорвет свою одежду и овладеет ею прямо здесь, на полу гостиной. Он будет брать ее снова и снова, пока она не поймет, что он – ее хозяин и не потерпит такого поведения.