Мартин Бек сидел на заднем сиденье рядом с полицейским в униформе. Слука находился впереди рядом с водителем.
— Вы прилично орудовали, — сказал Слука. — Это довольно опасные субъекты.
— Кто обезвредил Радебергера?
— Тот, кто сидит рядом с вами, — ответил Слука.
Мартин Бек посмотрел на своего соседа. У полицейского были узенькие черные усики, карие глаза и участливый взгляд.
— Он говорит только по-венгерски, — добавил Слука.
— Как его зовут?
— Фоти.
Мартин Бек протянул руку.
— Спасибо, Фоти.
— Ему пришлось немного поднажать, — улыбнулся Слука. — Времени было не так уж и много.
— Просто счастье, что вы подоспели вовремя.
— Мы всегда поспеваем вовремя, — сказал Слука. — Мы опаздываем только в анекдотах и кинокомедиях.
Они подъехали к управлению полиции на площади Ференца Деака.[11]
Автомобиль въехал в бетонированный двор и остановился. Мартин Бек пошел со Слукой наверх к нему в кабинет. Кабинет оказался очень просторным, одну стену полностью закрывал огромный план Будапешта, а в остальном он напоминал его собственный кабинет дома, в Стокгольме. Слука повесил охотничью шляпу на крючок и показал на стул. Он открыл рот, однако прежде чем успел сказать что-нибудь, зазвонил телефон. Слука подошел к письменному столу и взял трубку. Мартину Беку казалось, что он слышит быстрый поток слов. Он продолжался довольно долго. Слука время от времени отвечал односложными словами. Через минуту он взглянул на часы, вспылил, быстро, словно пулемет, выпалил несколько слов и положил трубку.
— Жена, — пояснил он.
Он подошел к плану и, стоя спиной к Мартину Беку, принялся изучать северную часть города.
— Быть полицейским — это не занятие, — сказал Слука. — Это даже не профессия. Это скорее проклятие.
Через несколько секунд он повернулся к Мартину Беку и сказал:
— Я, конечно, говорил не всерьез. Просто иногда я так выражаюсь. Вы женаты?
— Да, женат.
— В таком случае вы меня понимаете.
Вошел полицейский в униформе, держа в руке поднос с двумя чашечками кофе. Они пили. Слука поглядывал на часы.
— Сейчас мы производим там домашний обыск. Мы уже должны были вот-вот закончить это дело.
— Как вам удалось поспеть вовремя? — спросил Мартин Бек.
Слука ответил то же, что и в автомобиле:
— Мы всегда поспеваем вовремя.
Потом улыбнулся и добавил:
— Вы говорили, что мы следим за вами. Естественно, за вами следили не мы. Зачем нам было это делать?
Мартин Бек с виноватым видом тер нос.
— У людей буйное воображение, — сказал Слука. — Но только не у полицейских. Мы начали наблюдать за тем мужчиной, который следил за вами. Американцы называют это „backtailing“[12], если мне не изменяет память. Ну, а сегодня — вернее, уже вчера — днем наш человек установил, что за вами следят двое. Ему показалось это странным, и он забил тревогу. Вот и все.
Мартин Бек кивнул. Слука задумчиво смотрел на него.
— Однако события все же развивались так динамично, что нам пришлось поторопиться, чтобы успеть.
Он сделал глоточек кофе и осторожно поставил чашечку на стол.
— Backtailing, — медленно повторил он, словно смаковал это слово. — Вы бывали когда-нибудь в Америке?
— Нет.
— Я тоже.
— Я сотрудничал с ними при расследовании одного дела два года назад. С неким Кафкой.
— Это похоже на чешскую фамилию.
— В Швеции убили одну американскую туристку. Отвратительное преступление. Дело было очень запутанное.
Слука долго ничего не говорил. Потом вдруг спросил:
— И как оно закончилось?
— Хорошо, — ответил Мартин Бек.
— Об американской полиции я только читал. У них там странная организация. Почти непонятная.
Мартин Бек кивнул.
— Кроме того, у них куча работы, — продолжил Слука. — В Нью-Йорке за один день совершают столько убийств, сколько у нас их бывает во всей стране за целый год.
В кабинет вошел полицейский в униформе с двумя звездочками на погонах. Он о чем-то посовещался со Слукой, потом отдал честь Мартину Беку и вышел. В тот момент, когда он открыл дверь, мимо прошла по коридору Ари Бок в сопровождении полицейского. На ней было то же самое белое платье и босоножки, что и накануне, но через плечо был переброшен шарф. Она бросила на Мартина Бека пустой мимолетный взгляд.
— В Уйпеште ничего интересного, — сказал Слука. — Теперь они разбирают автомобиль. Когда Радебергер придет в сознание, а тому, другому, перевяжут раненую ногу, я взгляну на них. Я по-прежнему кое-что не понимаю.
Он молчал и казался беспомощным.
— Но все это быстро выяснится, — добавил он.
Зазвонил телефон, и какое-то время Слука был занят. Мартин Бек не понимал ничего из того, что он говорил, лишь время от времени слышал слова «свед» и «Сведорсадь», что, как он знал, означало «шведский» и «Швеция». Слука положил трубку и сказал:
— Это дело должно быть как-то связано с этим вашим соотечественником, Матссоном.
— Да, понятно.
— Кстати, девушка вам солгала. Она не учится в вузе и не работает ни в каком музее. Похоже, она вообще ничего не делает. К соревнованиям по плаванию ее не допускали, потому что она плохо себя вела.
— Какая-то связь здесь должна быть.
— Гм… но какая? Ладно, поглядим.
Слука пожал плечами. Мартин Бек ерзал на стуле, пытаясь поудобнее устроить свое разбитое тело. У него болели плечи и руки, да и голова что-то не очень хорошо соображала. Он чувствовал ужасную усталость и мог думать лишь с большими усилиями, однако не хотел возвращаться в гостиничный номер и ложиться спать.
Телефон снова зазвонил. Слука слушал, нахмурив брови, потом просиял.
— Это дело начинает проясняться, — сказал он. — Мы кое-что нашли. Кроме того, одного из них уже можно допросить. Кстати, его фамилия Фрёбе. Что ж, поговорим с ним. Пойдете со мной?
Мартин Бек начал с трудом подниматься.
— Может, вам лучше немного отдохнуть?
— Нет, спасибо, — сказал Мартин Бек.
XV
Слука сел за письменный стол и положил руки на столешницу. У его правого локтя лежал зеленый паспорт.
У высокого мужчины, сидящего на стуле напротив Слуки, были темные круги под глазами. Мартин Бек знал, что в последние дни этот человек не имел возможности как следует выспаться. Он сидел выпрямившись и смотрел на свои руки, сложенные на коленях.
Слука кивнул стенографу и начал допрос.
— Ваше имя?
Мужчина поднял глаза и посмотрел на Слуку.
— Теодор Фрёбе.
С.: Когда и где родились?
Ф.: Двадцать первого апреля одна тысяча девятьсот тридцать шестого года в Гамбурге.
С.: Вы западногерманский подданный. Где вы живете?
Ф.: В Гамбурге. Германштрассе, 12.
С.: Ваше занятие?
Ф.: Экскурсовод. Вернее — служащий туристического бюро.
С.: Какого именно?
Ф.: Винклербюро.
С.: Где вы проживаете в Будапеште?
Ф.: В одном пансионате в Уйпеште. Венетианер ут, шесть.
С.: С какой целью вы находитесь в Будапеште?
Ф.: Я представляю здесь свое туристическое бюро и обслуживаю экскурсионные группы, которые приезжают сюда.
С.: Сегодня ночью вас и мужчину по имени Тетц Радебергер задержали на месте преступления, когда вы на набережной Петру Гроза[13] напали на человека. Вы оба были вооружены и, что совершенно очевидно, намеревались нанести этому человеку телесные повреждения или убить его. Вы знаете этого человека?
Ф.: Нет.
С.: Вы уже когда-нибудь видели его?
Молчание.
С.: Отвечайте.
Ф.: Нет.
С.: Вы знаете, кто он?
Ф.: Нет.
С.: Вы не знаете его, никогда не видели его и вам неизвестно, кто он такой. Почему вы напали на него?
Молчание.
С.: Объясните, почему вы напали на него.
Ф.: Мы… нам нужны были деньги и…
С.: И..?
Ф.: Мы заметили его там, на этой набережной и…
С.: Вы лжете. Будьте столь любезны и прекратите мне лгать, это ничего вам не даст. Вы запланировали это нападение и были вооружены. Кроме того, вы лжете, что никогда раньше не видели его. Вы следили за ним уже более двух дней. Почему? Отвечайте!
Ф.: Мы думали, что это кое-кто другой.
С.: Кто?
Ф.: Кое-кто, кто… кое-кто, кто…
С.: Кое-кто, кто..?
Ф.: Кто должен нам деньги.
С.: И поэтому вы следили за ним, а потом напали на него?
Ф.: Да.
С.: Я уже один раз предупреждал вас. Лгать с вашей стороны очень неразумно. Я прекрасно знаю, когда вы лжете. Вы знаете шведского подданного по имени Альф Матссон?
Ф.: Нет.
С.: Ваши приятели Радебергер и Бок уже показали, что вы его знали.
Ф.: Я плохо его знаю. Забыл, как его звали.