Пожалуй, большего нельзя было ожидать от одного дня. Бесплатные выпивка и обед, да еще совершенно определенный намек, что Цоллер ни с кем до сей поры не делился сведениями, полученными от меня. По всей видимости, он рассчитывал, подловив Варбурга, сразу же замкнуться на руководство гестапо и бить наверняка. Я допил пиво и постарался, чтобы язык мой окончательно окостенел. Любое слово может прозвучать фальшиво, когда голова занята посторонними мыслями, одна из которых непосредственно связана с будущим господина советника.
— Я подвезу тебя, сынок, — сказал Цоллер. — Не до самой квартиры, но куда-нибудь рядышком. А завтра не забудь позвонить мне. Идет?
— Преогромное спасибо, господин советник… Я все сделаю, уж будьте спокойны!
— Вот и ладно, — сказал Цоллер.
В контору я приехал здорово навеселе. Фрейлейн Анна укоризненно покачала головой, но промолчала и провела в кабинет фон Арвида. Я тянулся изо всех сил, стараясь, чтобы управляющий ничего не заметил и не получил повода для неудовольствия. Было бы куда как плохо вместо сюрприза, обещанного Цоллером, схлопотать нотацию за пьянство. К счастью, фон Арвид смотрел не на меня, а куда-то в сторону, и все обошлось.
— Вот что, Леман, — сказал фон Арвид. — Я, как вы догадываетесь, не имею возможности вникать в дела всех служащих без исключения. Однако у нас в конторе немного ветеранов войны, проливших кровь во славу нации, и, естественно, было бы неправильно обходить их вниманием. Мне доложили, что у вас… денежные затруднения? Ведь так?
Я сделал застенчивое лицо.
— Оно как поглядеть, господин управляющий…
— Значит, я заблуждаюсь, Леман?
Фон Арвид по-прежнему избегал смотреть на меня, и тон у него был ровный, но я понимал, что он делает над собой усилие, разговаривая со мной. Для него я был олицетворением доносчика, и — видит бог! — ему совсем не хотелось мне помогать. Надо думать, фрейлейн Анна приложила немало энергии, чтобы склонить управляющего к мысли выказать Леману расположение. Я поторопился заверить фон Арвида, что он прав, и получил предложение занять должность уборщика. Согласие с моей стороны последовало немедленно и было дано с тем большей радостью, что новое назначение не только укрепляло мой бюджет, но и утверждало в мысли, что Цоллер далек от намерения поставить крест на Франце Лемане. Иначе, спрашивается, стал бы он исхлопатывать через фрейлейн Анну всяческие поблажки по службе?
— Надеюсь, вы справитесь, Леман, — отчужденно сказал фон Арвид, не поворачивая головы.
— Я уж постараюсь, — заверил я. — Я очень, очень постараюсь, господин управляющий. Сегодня можно и приступать?
— Разумеется!
Маленький желвак скакнул по щеке фон Арвида, застыв возле скулы. Что-то вроде симпатии возникло во мне и заставило помедлить на пороге. Нас ничто с ним не связывало, и слишком многое разделяло. И все-таки на миг — ровно на миг! — у меня появилось желание предостеречь его.
Фон Арвид… Фон Арвид…
Капли ползут по стеклу, смывая рисунок. Вместо носа и губ — прерывистые вертикальные потеки, путаница штрихов. Такая же путаница царит в мыслях Одиссея об управляющем и его окружении. Эмма, фрейлейн Анна, неведомые оппозиционеры. Кто они все на самом деле, куда идут, к чему стремятся?
Я снимаю халат и, отряхнув, вешаю в шкафчик. Варбург дал мне телефон на Беркерштрассе
[10]
, предупредив, чтобы я позвонил не позднее восьми утра и только из автомата. Вопрос “Вы едете домой?” и ответ “Нет, я обедаю в ресторане” означают, что Одиссей должен ровно через час явиться на Швейнингер, отыскать домик с тремя ликами Феба на фронтоне, подняться в бельэтаж и, не звоня, войти в квартиру направо. Похоже, там у Управления-VI явка.
В полусотне метров от конторы ко мне прицепляется уже знакомая “тень” и тянется до метро, стараясь не лезть в глаза. Я еду в сторону Ноллендорфа, где делаю пересадку. Толпа служащих, спешащих на работу, закручивает меня, словно щепку в потоке, отбрасывая от “тени”, и лишает ее общества… Пять минут ожидания. Взгляд налево. Взгляд направо… Трамвай и автобус помогают мне достичь центра, а “У-бан”, в свою очередь, возвращает на окраину.
Диск телефона примерз, и мне приходится пальцем подкручивать его назад.
— Вы едете домой?
— Нет, я обедаю в ресторане.
Варбург первым кладет трубку… Выкурив сигарету, я опять спускаюсь по ослизлым лестницам “У-бана” и, купив газету у мальчишки, подставляю ладонь за сдачей.
…Особняк с Фебами на фронтоне я нахожу без труда. Широкая мраморная лестница ведет наверх, к обитой дерматином двери. Как и условлено, я вхожу, не оповестив хозяев звонком, и сразу же попадаю в общество Руди.
— Пальто, — говорит Руди тоном ротного фельдфебеля. — Кепку… Прямо и налево!
За сутки Варбург осунулся и постарел. Если в Бернбурге я имел дело с Зевсом, то сейчас передо мной бледная копия, лишенная намека на сходство со сверхчеловеком. Обычный сорокалетний мужчина, не атлет и не красавец, озабоченный своей судьбой. Впрочем, у него хватает выдержки, чтобы не начать разговора с Цоллера.
— Хотите кофе, Одиссей?
— Чуть позже… Вы что, совсем не спали?
— Меньше, чем хотелось бы. Может быть, все-таки кофе?
— Если вы настаиваете, — говорю я и сажусь в кресло.
Комната обставлена просто, почти убого. Два кресла, стол без скатерти, еще один — с телефоном. Руди ввозит каталочку с чашками и оставляет нас одних.
— Вам с сахаром, Одиссей? — говорит фон Варбург.
Он цепляется за роль гостеприимного хозяина, пытаясь отдалить момент, когда придется стать тем, кем он при всем своем цинизме все-таки никогда не хотел бы себя видеть, — агентом, дающим отчет о проделанной работе.
— Знаете что, — говорю я. — Перейдем-ка к делам. Наши союзники янки утверждают, что время — деньги.
Варбург с каменным лицом сыплет в чашку четвертую ложку сахара. Я терпеть не могу переслащенный кофе и спешу его остановить.
— Спасибо… Так как, принимаете мое предложение?
— Все равно, — говорит Варбург. — Что входит в сферу?
— Вооруженные силы. Политика. Финансы.
— И разведка?
— Ваше управление? В последнюю очередь.
Я заранее предвидел, что он мне предложит. Документы с теоретическим и практическим обоснованием “für alle Fälle”
[11]
на случай поражения — штуку достаточно известную с эпохи Вальтера Николаи
[12]
, еще какие-нибудь, касающиеся способов засылки агентуры, — сущие пустяки в сравнении с тем, что я намерен от него получить.
— Что же в первую? — говорит Варбург.
— Политика и армия.
— Извините, но Борман не приглашает меня в Пуллах
[13]
. Разве что вас удовлетворит информация из МИДа?
— Кто у вас там?
— В принципе никого. Но начальник управления кадров Ганс Шредер сотрудничает с нами, мы получаем от него…
Рискуя выглядеть невежливым, я поднимаю руку.
— Нельзя ли подробнее о Шредере?
— Ортодоксальный член партии. Не имеет порочных наклонностей. Хороший семьянин. Что еще? Вроде бы ничего особенного. На Вильгельм-штрассе он один из немногих, кто приходит на работу в партийной форме и с пистолетом у пояса.
— Не очень обнадеживающе.
— Он помогает Шелленбергу в засылке агентуры. По своим каналам.
— Думаю, не он один.
— Конечно, — кивает Варбург. — С нами сотрудничает и промышленность. Я был уверен, что вы поймете, насколько это важно для СИС. Вы слышали о “Бюро НВ-7”? Там заворачивает делами Макс Ильгнер
[14]
из “ИГ-Фарбен”. Считается, что бюро занимается экономическими выкладками, а сам Ильгнер не более чем промышленник. Но это не так.
— Коммерческий шпионаж?
— Экономический, военный, любой. Ильгнер прочно связан со Шмитцем из “Кемико инкорпорейтед” в Нью-Йорке, а его брат Рудольф влияет на Уолл-стрит. Вот посмотрите…