— Интересно, вы точно знаете, куда идете?
Эмма растерянно огляделась.
— Не совсем.
— В таком случае почему рветесь вперед?
— Сама не знаю. Привычка такая.
— Отвыкайте. Мне это не нравится.
И Джереми Фоксу тоже. Но что поделать, если она не привыкла быть ведомой? Большую часть жизни Эмма была совершенно самостоятельной, всегда сама решала свои проблемы и слишком рано осознала, что, если не станешь ведущей, не постоишь за себя, тебя затопчут.
Кенни небрежно махнул в сторону соседнего особняка, чуть поменьше размерами:
— Нам туда.
— Простите.
Чувствуя себя донельзя глупо, Эмма последовала за ним по дорожке, ведущей к двери с резными деревянными буквами. Она прочла, что это ресторан для профи. Завсегдатаи приветствовали Кенни, как члена королевский семьи, явившегося с неофициальным визитом.
— Эй, Кинни! Ну, как дела?
— Не видел тебя несколько дней!
— Слышал, как Чарли вчера сделал игл на седьмой? Так разволновался бедняга, что слег с сердечным приступом и не сумел закончить раунд.
Кенни едва успевал возвращать приветствия. Кивал, пожимал руки, сочувствовал Чарли и, наконец, повел Эмму в гриль-рум, отделенную от зала стеклянной перегородкой.
— Надеюсь, вы не станете возражать против обеда в одиночестве, — пробормотал он и сделал знак официантке: — Позаботься о ней, ладно, Мэрией? Я немного побросаю мячи.
— Не беспокойся, Кенни. Кстати, знаешь, что все наши служащие подписали обращение к антихристу с требованием вернуть тебя в игру?
— Нет, но все равно огромное спасибо. Поверь, меня это тронуло. Поблагодари их за меня, ладно?
Он исчез, а Мэрией усадила Эмму за столик у окна.
— Отсюда вы все увидите, милочка. Ну разве он не душка! Какое потрясное зрелище! Никто не орудует длинными клабами с железными головками лучше, чем Кенни Тревелер.
Эмма одарила ее приветливым, но сдержанным взглядом. Ей были совершенно безразличны все клабы с железными головками на свете.
Были.
Пока она не увидела его.
Он по-прежнему был в шортах, но сменил грубые ботинки на туфли для гольфа, а выцветшую футболку — на темно-коричневую рубашку-гольф, с очередным логотипом, который Эмма не смогла разглядеть. Двигаясь с изысканной грацией большой кошки, он раз за разом взмахивал клюшкой. Мячи взмывали в воздух так высоко, что Эмма не видела, куда они приземляются. Ее не удивила ловкость Кенни, но такая неожиданная мощь, странная для столь ленивого на вид человека, отчего-то кружила голову.
Он оставался для нее совершенной загадкой. У Эммы было такое ощущение, что в этом тихом омуте бурлят темные страсти. Но какие? И куда они могут завести ее? Она вспомнила о том, что Кенни сказал в машине, давая понять, как сильно хочет переспать с ней.
Какая разница между профессиональным жиголо и профессиональным игроком в гольф? Все необходимые прибамбасы у меня с собой, и я с радостью позволю вам ими попользоваться.
Но разница была. И огромная. Она сохранила бы уважение к себе, если бы купила услуги этого мужчины. Но о каком уважении может идти речь, если она присоединится к орде истеричных фанаток богатого прославленного спортсмена?
Весь день она заставляла себя не вспоминать о вчерашнем, но сейчас, уныло жуя сандвич с жареным цыпленком и наблюдая за виртуозной игрой Кенни, изнывала от знакомого волнения. В конце концов Эмма выругала себя и заставила мыслить логически. Татуировка и полная смена имиджа не заставят Хью Холройда отступить — разве что он призадумается. Она с самого начала понимала: придется выкинуть нечто из ряда вон выходящее. В самом деле завести любовника? Идея довольно привлекательная. Но только не Кенни Тревелера. После того, что случилось прошлой ночью, такой поступок по меньшей мере аморален. Она не могла связно объяснять, почему так считает, просто знала, и все. Нужно найти кого-то другого.
Эта мысль так расстроила Эмму, что она потеряла аппетит. Кенни Тревелеру, конечно, нельзя доверять, но он необычайно привлекателен и сексапилен, этого у него не отнимешь, и, несмотря на свою ненависть к подобного рода личностям, Эмма хотела быть с ним.
Она мрачно уставилась на свой сандвич и попросила официантку принести чашку чая, хотя совершенно не страдала от жажды. Все что угодно, лишь бы отвлечься от созерцания стройной атлетической фигуры Кенни.
Кенни завез Эмму в отель, прежде чем заехать к себе и переодеться в то, что он называл «тату-салонным обмундированием». Ровно в семь тридцать Эмма спустилась в вестибюль и немедленно осмотрелась, пытаясь определить, который из присутствующих следит за ней, но не обнаружила никого, кроме туристов и бизнесменов.
Через вращающуюся дверь вошел Кенни в темно-синих слаксах и белой тенниске с очередной рекламной надписью. Интересно, что, у него других нет?
При виде Эммы он вздрогнул и замер.
— Что, во имя всего святого, вы с собой сотворили?!
— Кто такой антихрист?
— Это вас не касается. И вообще, сейчас мы говорим не об этом, а о весьма прискорбной метаморфозе. Как получилось, что я оставил в вестибюле Мэри Поппинс, а нашел Мадонну?
Он брезгливо оглядел новый наряд Эммы, приобретенный в недорогом бутике торгового центра: облегающее черное платье без рукавов, короткое по самое некуда, с молнией на спине. Она была застегнута не до конца, спина оказалась оголена до такой степени, что в Лондоне наверняка пронюхают об этом.
— В самом деле? Вы действительно считаете, что я похожа на Мадонну?
— Совершенно ничего общего, — прорычал Кенни так тихо, что никто, кроме нее, не услышал. — Скорее уж на Мэри Поппинс с нимфоманиакальным уклоном. Еще утром в вашем костюме не было ничего вызывающего, и, я требую, чтобы вы немедленно переоделись.
— Господи, Кенни, вы говорите совсем как разгневанный папаша!
Физиономия Кенни стала поистине зловещей.
— И вы в восторге от этого, не так ли? Готовы бродить по городу в тряпочке, не оставляющей простора воображению?
— А мне идет, верно? Совсем неплохо.
Возможно, она в самом деле зашла слишком далеко! Если даже такой распутник, как Кенни Тревелер, считает, что она перегнула палку, наверное, следует действовать тоньше.
Эмма покорно подтянула язычок молнии до самого верха.
— Ну вот.
Кенни продолжал критически озирать ее.
— На вас тонна косметики.
— Я всегда крашусь.
— Но не до такой же степени!
— Наложено со вкусом, ничего чрезмерного, и не пытайтесь уверить меня в обратном.
— Дело не в этом.
— Тогда в чем же?
Он открыл было рот, но тут же беспомощно Качнул головой.
— Понятия не имею. Но точно знаю, что между случившимся прошлой ночью и вашей навязчивой идеей насчет татуировки, а теперь еще и этим… есть нечто общее… отчего мне не по себе. Одно дело — наслаждаться свободой на каникулах, и другое — сорваться с цепи. Может, все-таки честно объясните, что творится у вас в мозгах?