Читать интересную книгу Ужин в раю - Александр Уваров

И липкий сон, охватывавший меня от этого монотонного кружения, лишь иногда прерывался яркой вспышкой… Нет, это не поломка. Не пожар в старом, пыльном балагане.

Аппарат работает исправно. Иллюзионист, прикрыв глаза, всё так же исправно вращает ручку. Круг вращается…

Но после вспышки — я уже не сплю.

Я встаю со стула. Тихий скрип. Половицы едва заметно прогибаются под ногами.

Навстречу мне по коридору идёт Ангел.

— Ты, я вижу, уже на ходу спишь. Прямо на пять минут оставить нельзя.

Я согласен с ним. Полностью.

— Извини, Ангел. Расклеился…

— Склеим. Пойдём.

— Куда?

— Ну ты даёшь! Мы вообще то куда с тобой приехали?

Действительно, куда?

Мы идём по коридору. Двери. Двери справа, двери слева. Потёртый ковёр — он не пружинит, не проминается, а собирается в складки под нашими подошвами, и носки ботинок задевают эти складки, выбивая из них лёгкие облачка пыли.

Запах белья и казённых шкафов… Как это привычно!

— Еле администратора нашёл. Хотя это она. А как правильно — администратор или администраторша?

— Администратор…

Я почти проснулся. Шаги мои становились всё быстрее, я уже почти не отставал от Ангела.

— В конце коридора… Так вот, насчёт комнаты я договорился, — продолжал Ангел. — Честно говоря, по моему это вовсе никакая и не гостиница. Самое натуральное общежитие. И хорошо, если удобства в комнате, а не где-нибудь на этаже. Триста сороковая… Ещё комнаты три, не больше…

— А руководство в этом городишке где останавливается? — спросил я, вполне уже придя в себя и осознав, о чём именно Ангел успел договориться с администратором женского пола и оттого искренне удивляясь желанию Ангела остановится в столь убогом месте.

— Начальство, наверное, в этом городишке и не появляется… А если появляется — у них тут какой-нибудь особый вариант на этот случай припасён. Спецдача или, скажем, номер «люкс» в местном доме отдыха. Ведь есть тут, наверное, местный дом отдыха… Всё, пришли!

И только тут я заметил, что он держит в плотно сжатой ладони ключ, привязанный бечёвкой к грубо вырезанной деревянной груше, на толстом боку которой фломастером были жирно выведены цифры «3», «4» и «0».

Выписаны были эти цифры коряво и неровно, но толщина линий делала их вполне различимыми и читаемыми даже в полумраке коридора.

Нет, всё таки странные вещи он творил!

— А, может, и нам эту спецдачу поискать? Теперь за деньги куда угодно пустят…

Ангел загремел ключом, дёрнул ручку — и открыл дверь.

— Ваш мир, друг мой, одинаково мне противен, независимо от того, нахожусь ли я в пятизвёздочной гостинице или в грязном общежитии…

— Но тогда обо мне бы подумал. Я то в раю не был, мне и приличная гостиница подошла бы.

— … И кроме того, — строгим голосом продолжил Ангел, — скромность украшает служителей Господа.

— Знаем мы вашу скромность, — пробормотал я, заходя в комнату.

И добавил:

— Ездил бы тогда на «Жигулях». Или вообще на велосипеде.

— Машина, между прочим, служебная, — заявил Ангел.

Воздух в комнате был тяжёлый и затхлый.

Пропитанные пылью шторы были наглухо задёрнуты, отчего в комнате было не намного светлей, чем в коридоре. Разница была только в том, что коридор при всей своей простоте, а точнее сказать — простоватости, всё таки не оставлял столь гнетущего впечатления, как эта комната, с тёмно-жёлтыми обоями, местами покрытыми расплывшимися бурыми пятнами, с провисшими на металлических кольцах зелёно-коричневыми шторами, наглухо загородившими эту комнату от солнца и только лишь по самым краям своим пропускавшим жиденькие рассеянные лучи.

Откровенно говоря, едва я осмотрел временное наше пристанище, как сразу же захотел вернуться на покинутый мною стул и отоспаться хотя бы там. По крайней мере, там, в вестибюле, у самого выхода, дул лёгкий ветерок, донослся с улицы шум проезжающих машин, шаги, обрывки чьих-то разговоров и самое главное — там было светло. Там на окнах лишь прозрачные, лёгкие занавески. Там не страшно закрыть глаза. Там не сжимается горло от приступов удушья. Там…

— Боишься умереть во сне? — спросил Ангел, подходя к окну и отдёргивая занавески.

— Тьфу ты! Да когда ж их стирали то?!

Не облако — целый поток густой, лежалой пыли сорвался вниз, клубясь и расплываясь в воздухе и усыпая голову и плечи Ангела сплошным серым покровом, отчего тот сразу же стал чихать, трясти головой и хлопать по плечам ладонями.

— Боюсь, — ответил я. — Я вообще боюсь умереть глупо… и незаметно.

— Незаметно — для кого?

Зачем он спрашивал меня? Неужели он заранее не знал, что я ему отвечу? С его то способностями? Играл? Прямо божественная комедия какая-то…

— Для самого себя.

Отчихавшись, Ангел кинул портфель (да, да, то самый; он и в гостиницу его с собой притащил) на стоявший у стены стул (один из двух, что были в той комнате, второй стоял у стола) и, потянувшись, присел на кровать.

— Ну и ладно… Умрёшь умно и заметно… Для самого себя… Да, скромно тут, конечно… Но место тихое, да и будем мы тут недолго. Так что рекомендую не зацикливаться на временных бытовых трудностях, а просто пока отдохнуть. Часа, я полагаю, тебе хватит. А я тем временем кое-что приготовлю.

— Что за спешка то? — спросил я. — Почему бы и не два часа? Или три?

— Мы на работе, — напомнил Ангел.

— А я никаких контрактов не подписывал, — ответил на это я.

— Но вроде бы и не отказывался мне помогать, — парировал Ангел.

— Да уж… Просто мне ничего другого не остаётся, как…

— …Служить Господу, — закончил за меня Ангел и, расстегнув рубашку чуть ли не до живота, прилёг на покрывало, вытянув ноги и сбросив ботинки.

Я осмотрел комнату. Теперь, при ярком свете, она казалась просто обшарпанной и выцветше-бледной, хотя уже и не столь мрачной, как три минуты назад, когда я только вошёл в неё.

Обстановка, как я и ожидал, была спартанской. Впрочем, насколько я могу судить, спартанцы хоть и жили скромно, но вещи делали вполне добротные, иначе мы вряд ли бы узнали что-нибудь достоверное об обстановке их жилищ. Мебель же в этой комнате явно не готовили к длительным путешествиям во времени.

Два стула и стол. Две кровати, расставленные у стен под прямым углом, почти в стык друг к другу. И небольшая тумбочка на коротких, толстых ножках с двумя выдвижными ящиками. Видимо, одна на двоих.

Низко подвешенная посередине комнаты тяжёлая, старомодная люстра с тремя большими, белыми плафонами. Пол — изрядно потёртый паркет. Две розетки — по одной у каждой кровати. Коврик у двери, стёртый множеством подошв под стать паркету.

И единственная деталь в обстановке, обрадовавшая меня — дверь у самого входа. Дверь в ту самую комнату с удобствами, наличие которых избавляло меня от утомительных и унизительных хождений по всему зданию в поисках…

— Да, душ и туалет тут есть, — сказал Ангел. — И то хорошо…

Я заметил, что голос его стал сонным и вялым.

Сначала мне показалось, что он и впрямь засыпает. Но зевота его была уж очень демонстративной. Конечно, будь он человеком я без малейших колебаний поверил бы в то, что он сейчас уснёт. Возможно даже, мгновенно отключится. После короткого и неглубокого, прерывистого сна (да и спал ли он вообще?) и довольно долгого сидения за рулём логично было бы ожидать от любого человека и усталости и готовности немедленно уснуть при малейшей к тому возможности.

Но он то не был человеком! И необыкновенные его способности (к примеру — способность искусно притворяться или способность манипулировать людьми, навязывая им свою волю, почти всегда — незаметно для них) были мне очень хорошо известны. Кроме того, с потерей разума я утерял и способность логически мыслить, оттого вещи, очевидные для человека здравомыслящего (например, логическая связка «усталость — сон») для меня перестали быть очевидными и потому утеряли всякую власть надо мной.

— Ты собирался чем-то заняться? — спросил я Ангела.

Возможно, самым лучшим вариантом было бы притвориться спящим и подсмотреть, чем мой неземной спутник станет заниматься во время показного этого сна. На первый взгляд, этот нехитрый приём мог бы показаться весьма эффективным для определения, скажем, степени искренности или безопасности (безопасности для меня, естественно) этого небесного создания.

Но даже не имея ни капли разума можно было догадаться, что не так прост Ангел, не так прост, чтобы творить что-то, что мне знать не положено на виду у меня. Он же видел меня насквозь со всеми моими нелепыми и убогими хитростями. Да и что бы я смог увидеть? Чудесное преображение? Явление херувимов? Или мгновенное появление крыльев у него за спиной?

К тому же чувствовал я, что стоит ему только захотеть — и я покорно надену чёрные его очки и протяну вперёд руки. И сам вложу их в наручники.