Первая схватка с бандитами произошла в тот же день за городом. Силы противника намного превосходили наши. Но недаром ядро нашего отряда составляли коммунисты и комсомольцы. Все бойцы были народ обстрелянный, не раз участвовали в боях. Большинство из них, как и сам командир Васильев, были моряки Черноморского флота.
После четырехдневных боев банда Григорьева, орудовавшая в Елизаветграде, была разгромлена. Вместе с секретарем Елизаветградского уездного комитета партии товарищем Ткачевым мы пошли к рабочим Сельмашзавода, предложили им организовать рабочую дружину и принять город под свою охрану. Но убедить людей было нелегко. Рабочие были напуганы бандой Григорьева. Некоторые из них заявляли: «Пока красные войска в городе, нам некого бояться и никакой дружины не понадобится. А уйдете вы, Григорьев опять объявится и расправится с нами».
В конце концов нам все же удалось убедить рабочих организовать охрану города. За два дня в дружину записалось более двухсот человек. Мы вооружили их винтовками, отобранными у григорьевцев, снабдили патронами.
Секретарь укома товарищ Ткачев собрал общегородское партийное собрание, на которое пригласил меня, командира отряда Васильева. Много теплых слов сказали коммунисты по адресу чекистов, командиров и бойцов отряда. Ткачев от имени всей городской партийной организации поблагодарил нас и пожелал дальнейших успехов.
Через неделю наш отряд покинул Елизаветград и вернулся в Одессу.
Реввоенсовет 3-й Украинской армии объявил благодарность всему личному составу отряда за успешную ликвидацию банды Григорьева в Елизаветграде.
Однако с Григорьевым еще не было покончено. На Херсонщине у него были значительные силы, в частности в Знаменке, Користовке, Александрии и Пятихатке. В скором времени он вновь собрал отряд, насчитывавший несколько тысяч человек. Это были люди главным образом из местного кулачества.
Херсонщина опять стала местом разгула банд. Здесь систематически устраивались железнодорожные диверсии: выбивали из шпал костыли, разводили рельсы. Поезда летели под откос.
В июле 1919 года Григорьев и Махно решили созвать съезд «повстанцев» Екатеринославщины, Херсонщины и Таврии. 27 июля 1919 года в селе Сентове, близ Александрии (Херсонской губернии), состоялся этот съезд. Среди докладчиков были Григорьев и Махно. Первым взял слово Григорьев. Его выступление носило ярко выраженный контрреволюционный характер. Все сводилось у него к одному: преследовать и изгонять большевиков с Украины, уничтожать Советскую власть на местах. Для этого он предлагал соединиться с Деникиным. На этом съезде, не поладив между собой, бандиты перессорились и в схватке один из махновцев застрелил Григорьева. После смерти атамана григорьевцы разбежались. Значительная часть их примкнула к Махно, часть — к другим бандам, некоторые — к Деникину,
Под ударами Красной Армии Махно быстро отступает. Котовцы и буденновцы нигде не дают ему задержаться. Надежды Махно собраться с силами и связаться с другими бандами полностью проваливаются. Местное население не только не оказывает ему поддержки, но само активно участвует в истреблении бандитов. Банда была уничтожена полностью.
Сам Махно 28 августа 1921 года с небольшой шайкой своих приспешников перешел Днестр, чтобы найти убежище в буржуазной Румынии. Правительства Российской Федерации и Украины обратились к румынскому правительству с официальной нотой, в которой требовали выдать Махно и его сообщников, как уголовных преступников, совершивших тягчайшие преступления на русской и украинской земле. Однако на эту ноту буржуазно-помещичье правительство Румынии ответило, что Махно нет на территории Румынии. Между тем в румынской газете «Универсул» от 2 сентября 1921 года сообщалось: «Контрреволюционные банды гетмана Махно, будучи полностью разгромленными советскими войсками, перешли Днестр около Вадуллуй-Водэ…»
В конце осени 1921 года меня направили для работы на границе в город Проскуров. Всеукраинская чрезвычайная комиссия во избежание каких-либо «неожиданностей» поручила пограничникам внимательно следить за «движением» и действиями Махно за кордоном. Это было не так уж трудно: зарубежные газеты, а также перебежчики довольно подробно сообщали о поведении Махно.
В буржуазно-помещичьей Румынии Махно встретил хороший прием, он пользовался всеми почестями, полагающимися «мученику цивилизации и прогресса», как его называла антисоветская пресса.
Надо сказать, что румынский пролетариат с гневом осудил поведение своего правительства. Румынская газета «Сочиализмул» (орган компартии) писала 27 марта 1922 года: «Мы хотим мира с Россией! Прекратить контрреволюционные происки на нашей земле! Требуем высылки всех лиц, которые подготавливают в Румынии и с ее помощью уничтожение первого в мире пролетарского государства».
Вскоре стало известно, что вместе с женою и двадцатью сопровождавшими его приближенными людьми Махно решил пробраться на нашу территорию через Польшу. Хорошо вооруженный, он пустился в путь. Верный своей старой привычке, в селе Жилава (Ильфовского уезда) он ограбил группу крестьян, забрав у них лошадей, повозки и продукты. Войдя во вкус, он в селе Писэу снова ограбил группу крестьян. Жандармам, направившимся по его следам, удалось 6 апреля 1922 года поймать Махно вместе с шестью сообщниками. Впоследствии были пойманы и остальные. На допросе в жандармском отделении Махно признался в совершенном им грабеже. После этого его с шайкой отправили в Бухарест.
Через несколько дней румынское правительство выслало Махно и сопровождавших его людей в Польшу. Но «батько» везде оставался верным своим бандитским обычаям. Время от времени он совершает грабительские налеты на польских крестьян. Правительство Польши и хотело бы сквозь пальцы смотреть на эти махновские «проказы», да уж слишком распоясался «батько». Его арестовывают и сажают в тюрьму, где он находился до 4 января 1924 года. По распоряжению министра внутренних дел Польши Махно освобождают и направляют на жительство в один из городов Познанского воеводства под надзор местной полиции. Приближенных Махно — атамана Хмару, адъютанта Домашенко и других — направили на жительство в другие города. За ними также учреждается полицейский надзор. Но правильно гласит народная мудрость: горбатого могила исправит. Махно, по-видимому, уже не мог жить без грабежей и насилий. Он ухитряется связаться с сообщниками и снова принимается за старое. Затем, опасаясь ответственности за свои черные дела, он бежит из Польши в Париж. После этого следы Махно теряются надолго. Его имя вынырнуло лишь спустя 10 лет. Газеты сообщили, что 25 июля 1934 года Махно был убит в Париже.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});