Читать интересную книгу Господь - Романо Гвардини

Иисус приходит не для того, чтобы добавить к ряду прежних постижений человечеством истины еще одно, не для завоевания новой высоты над теми высотами, которые уже были увидены, не для выдвижения нового идеала, не для установления нового мирового порядка, для которого пришло время. Нет, - но Иисус приносит святую реальность из небесной полноты, являющейся сферой Самого Бога. Из Божиего сердца Он проводит поток жизни в жаждущий мир. Он «сверху» открывает новое существование, которое не может быть порождено самим твйрным миром и строится по такому распорядку, который «снизу» представляется смутой и ниспровержением.

Чтобы приобщиться к этому, человек должен раскрыться. Он должен высвободиться из тесноты привычного существования и пойти навстречу грядущему. Он должен преодолеть глубоко укоренившийся взгляд на мир как на нечто единственно данное и самодовлеющее; он должен признать, что это - не благое существование, но запятнанное и отверженное Богом. Кому такое высвобождение должно даваться с особым трудом, легко определить: тем, кто благоустроен в этом мире, людям сильным и творческим у тем, которым принадлежит своя доля в величии и богатстве земли. А это - именно богатые, пресыщенные, радостные, всеми уважаемые и восхваляемые, и потому горька их участь, горе им! Бедные же, скорбящие, терпящие лишения и гонимые блаженны не потому, что их состояние якобы блаженно само по себе; просто им легче понять, что существует нечто большее, чем мир. Ибо они начинают ощущать недостаточность земли и, наученные своей нуждой, скорее устремляются к иному.

Правда, нельзя поручиться, что все произойдет именно так. Ничто земное само по себе не обеспечивает того, что «наверху». От бедности можно стать более алчным, чем от богатства. У людей, за долгое время привыкших владеть земными благами, часто встречается большая свобода по отношению к вещам - хоть это, конечно, свобода в пределах мира - и утонченная культура, которая, впрочем, может немедленно замкнуться в себе при приближении благовество-вания свыше. От скудного существования можно отупеть, боль может довести до отчаяния, отсутствие уважения к человеку может его внутренне разрушить. В таком случае все это также заслуживает горькой участи, «горя». Тем не менее, заповеди блаженства по-своему правы. Ведь такой опыт был и у самого Иисуса: бедные, страждущие, мытари, грешники и блуд- ницы приходили к Нему и по крайней мере пытались веровать. Сильные же, ученые, богатые и чувствовавшие себя в безопасности соблазнялись, смеялись, презирали, возмущались. Они думали, что политическое существование народа в опасности и говорили себе: «лучше..., чтобы один человек умер..., нежели чтобы весь народ погиб» (Ин 11.50), - и действовали соответственно этому.

Во всем этом проступает тревожащая, вызывающая соблазн «переоценка всех ценностей». Здравый смысл говорит, что богатство блаженно, блаженно изобилие благ, блаженны радость и наслаждение, блаженна жизнь в силе, блеске и величии, блаженна слава. Наше природное чувство отталкивается от Нагорной проповеди, и намного лучше выявить это отталкивание и попытаться с ним справиться, чем принимать слова Иисуса за нечто естественно благочестивое, само собой разумеющееся. Они не таковы. Сходя с «Неба», они потрясают «мир». И неверно понимает их не только жертва соблазна утверждением, что мир довлеет себе самому, но и носитель «само собой разумеющейся» бездумности, принимающей заповеди блаженства, но внутренне их не исполняющей, посреди ственность, прикрывающая ими собственную слабость перед жесткими требованиями мира; мнимо благочестивая беспомощность, использующая христианство-,! чтобы опорочить драгоценное в этом мире.

На высоту этих слов поднимается лишь тот, кто не позволяет замутить свое суждение о том, что есть в мире великого, но вместе с тем понимает, что это великое мало, и даже запятнанно и растленно по сравнению! с тем, что приходит с Неба.

Нечто небесно-мощное прорывается в заповедях блаженства. Они не просто преподносят более высо--кую этику, но знаменуют приход свято-высшей реальности. Это возгласы герольда, возвещающие то, что;

впоследствии имел в виду Апостол Павел, когда говорил в восьмой главе Послания к Римлянам о сокровенно нарастающей славе детей Божиих, и о чем говорят заключительные главы Апокалипсиса, где речь идет о новом небе и новой земле.

Все это преисполнено небесного величия, нового по отношению ко всему земному. Неслыханно уже то, что все импульсивно понятные оценки Иисус обращает в их противоположность. Когда люди, захваченные Богом, хотят выразить Его святое инобытие, они обычно привлекают один земной образ за другим, затем снова отбрасывают их, как недостаточные, и, наконец, говорят такие вещи, которые кажутся нелепыми, но должны разбередить сердце, чтобы оно начало чувствовать то, что не подлежит никаким сравнениям. Нечто подобное происходит и здесь. То, чего «не видел... глаз, не слышало ухо», что «не приходило... на сердце человеку» (1 Кор 2.9), должно стать нам более доступным благодаря тому, что опрокидываются оценки, представляющиеся людям по их природе чем-то само собой разумеющимся. Люди должны задуматься над смыслом заповедей и стремиться постичь его.

За заповедями блаженства, в которых, как в огромных языках пламени, прорвались жар и мощь того, что надвигается, следует ряд поучений о том, как должен жить человек.

«Но вам, слушающим, говорю: любите врагов ваших; благотворите ненавидящим вас; благословляйте проклинающих вас, и молитесь за обижающих вас» (Лк 6.27-28).

Верить ли глазам своим? Здесь говорится о вражде. Что это такое, знает только тот, у кого действительно есть враг, чье сердце горит от оскорблений, кто не перестает горевать о том, что другой ему разрушил. И вот его-то он должен не только простить, но и любить! А чтобы не оставалось никаких сомнений, дальше говорится: «... Если любите любящих вас, какая вам за то благодарность? ибо и грешники любящих их любят. И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? ибо и грешники то же делают. И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же. Но вы любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым. Итак, будьте милосердны, как и Отец ваш милосерд» (Лк 6.32-36). Здесь - не одна справедливость и не одна доброта. Здесь смолкает здравый смысл с его повседневными рецептами. Здесь требуется действие «из полноты», исходящее от такой реальности, которая творчески устанавливает свои мерки.

И опять: «Ударившему тебя по щеке подставь и другую; и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку. Всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего твое не требуй назад» (Лк 6. 29-30).

Это наверняка не означает, что нужно отказаться от самого себя или покориться из слабости, - но человек должен вырваться и стать выше сталкивающихся земных движений, ударов и контрударов, права и контрправа. Он должен возвыситься над механизмом мирских сил и порядков и стать свободным, исходя от Бога.

Главный же смысл раскрывают слова: «... Будете сынами Всевышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым». Здесь становится явным, что, собственно, имеется в виду: божественность поведения. Действия, исходящие из божественной свободы. Не то, чего требуют закон и порядок, но то, на что способна свобода; мерило же этой свободы - любовь, и притом любовь Божия.

Это настроение выливается затем в слова: «Не судите, и не судимы будете; не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете. Давайте, и дастся вам: мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют вам в лоно ваше» (Лк 6. 37-38).

На все это нам остается возразить только: а сумеем ли мы?... И этот вопрос, в котором, собственно, уже содержится ответ, закономерен. «Мы», конечно, не сумеем. Здесь перед нами стоит не просто благородный человек, призывая подняться на более высокую ступень нравственности, - перед нами Христос, говорящий о жизни чада Божия. Пока наше мышление исходит от мира, мы должны ответить: невозможно.

Христос же говорит: «Богу... все возможно» (Мф 19. 26).

Откровение гласит, что этого требует Бог и что Он дает нам разум и силу - Его собственную силу - для свершения. А в это мы можем только верить. Когда рассудок говорит, что это невозможно, вера отвечает: все-таки возможно!

Пусть каждый день будет завершаться признанием своей несостоятельности, - тем не менее, мы не должны пренебрегать заповедью. Мы должны покаянно класть свою немощь перед Богом и начинать заново, с верой в то, что мы все-таки можем, потому что Он дает нам «и хотение и действие» (Флп 2.13).

Часть Вторая Весть И Обетование