колени. Меня нещадно вывернуло желчью. Отдышавшись, я вытерла рот рукой и посмотрела на землю рядом с собой. Там лежали два человеческих зуба. Перед глазами всё поплыло. Блевать было больше нечем, поэтому меня просто всю корёжило от рвотных позывов вхолостую.
Пить... Господи, как же хотелось пить!
— Анна! Берта! — услышала я до боли родной голос Марселя.
Он стоял с автоматом наперевес, такой же почерневший, как и остальные мужчины, но живой!
На негнущихся ногах я бросилась к нему в объятия. Господи, спасибо тебе, спасибо!
— Марсель! Увези меня отсюда! Я тебя умоляю! — забилась я в истерике на его груди.
— Конечно, любимая! — с готовностью ответил он.
Глава 14. Анна
Мне удалось отыскать свой рюкзак. Больше ничего. Он отлетел на несколько метров в сторону, так что обе камеры разбились вдребезги.
Это было уже не важно. Как только разведчики дадут добро, я, Марсель и Берта вместе с ранеными отправимся в тыл. Главное, что в моём рюкзаке была вода и немного галет. Я поделилась с Марселем и Бертой, заставив себя сгрызть пару хлебцев, чтобы унять тошноту. Вроде бы получилось.
Чтобы не сойти с ума в ожидании отправки в тыл, я вызвалась помочь санитарам. Их тоже покосило. Выжило не так много. Человек десять, может быть пятнадцать. Этого было катастрофически мало, учитывая количество раненых. У кого-то были лёгкие ранения, а кому-то располосовало живот или поотрывало конечности, кто-то обгорел или был контужен. Многие просто не дождались своей очереди и умерли в страшной агонии и муках.
Медикаменты и перевязочные материалы были в избытке, а вот квалифицированных рук не хватало. Медики не могли разорваться. Принимать решение, кто следующим попадёт на операционный стол, тоже было непросто.
Я что-то приносила, что-то уносила, мыла, передвигала — всё на автомате.
Раненые так кричали! Некоторые умирали прямо у нас на руках! Эти крики навсегда засели в моей душе. Они были страшнее ампутированных ног и рук, страшнее умерших. Люди мучились, а я ничем не могла им помочь. Облегчить их физические страдания было мне не по силам.
Это просто один лагерь с несколькими тысячами человек. А что будет в Северо-Боровинске, когда АС рванёт? И там будут дети!
Я не могла об этом не думать.
Меня бодрила мысль о том, что я совсем скоро покину это место, что лично для меня всё закончится. Только мысль о доме, помогала не упасть, держаться и не сдаваться. Но в то же время меня ужасали мысли о том, что случится здесь после моего отъезда. Эти две вещи были связаны напрямую. Все, кто выжил в этом бою, защищая и меня в том числе, обречены. Их просто не станет.
В обед меня сменила Берта, отправив меня поесть. Я долго мыла руки, казалось, намертво впитавшие в себя кровь. Отправить бы сюда Андре. Посмотрела бы я на него тогда.
Смог бы он сказать, глядя солдатам в глаза, что их жизни ничего не стоят? Что их должны принести в жертву ради выживания остальных? Каких-то других людей, но не них самих?
Как бы я ни относилась к отцу, мне необходима была его помощь, чтобы уехать. Что будет дальше, я не знала. Зачем далеко загадывать, когда я могу умереть в любую секунду?
Отстоявшие ночь солдаты натягивали новые палатки, пять из которых отдали раненым, убирали обломки лагеря с территории, возводили новые укрепления, восстановили полевую кухню. Марсель тоже помогал им, не сидел без дела. Я так им гордилась!
Я вздрагивала от каждого грохота, боясь новой бомбёжки. Менять место дислокации остаткам армии не было смысла. Берлессы прекрасно знали о нашем существовании, да и позиции нужно было удерживать, поэтому оставалось ждать и трястись.
К вечеру лагерь был более или менее восстановлен, с ранеными тоже разобрались. Я уже падала от усталости, но от разведки пока не было новостей. По крайней мере, Марселю ничего конкретного не сообщали. Берлессы могли отрезать нас со всех сторон. Тогда я умру здесь, как и собиралась в запале.
Многие кижане начали отмечать свой славный подвиг, отбив атаку врага.
Я с отвращением смотрела на пьяных, грязных солдат, восхваляющих себя, как героев. Разве время сейчас пить?
Впрочем, мне и самой хотелось напиться в дрова, лишь бы хоть на какое-то время забыться от пережитого. Не мне осуждать военных. Точно не мне.
Уже стемнело, а мы так никуда и не уехали. Нужно было готовиться ко сну. Мне казалось, что я теперь не усну в палатке, что ночевать в ней, сродни смерти, но усталость дала о себе знать. К тому же сооружение стояло чуть дальше от остальных, позади него лес. Это успокаивало самую чуточку.
Кроватей больше не было, а вот спальных мешков освободилось достаточно. Марсель помог мне расстелиться прямо на полу. Берта ушла стрельнуть сигарет, остальные пили на улице, поминая погибших. Мы были одни.
— Марсель, я так благодарна тебе за всё! — призналась я ему, решив, что момент для этого подходящий. Кто знает, может быть это последний наш с ним разговор, учитывая опасное положение. — Я не знаю, что бы делала без тебя!
— Перестань, Анна! — улыбнулся парень. — Я же люблю тебя. Может быть, теперь ты примешь моё предложение? Ты выйдешь за меня замуж, Анна?
Не скажу, что это было неожиданно, скорее романтично в данной обстановке. Мы чудом выжили. Наверное, это судьба?
— Да, Марсель! Я выйду за тебя! Я так тебя люблю!
Парень привлёк меня к себе и поцеловал. Это было так трогательно...
Мы были так увлечены друг другом, что не заметили, как кто-то вошёл в палатку.
— О! Рыжая! — раздался мужской голос рядом с нами, и мы разомкнули объятия. Какой-то обожратый лейтенант. Что ему надо? — Тебя-то я и обыскался! — пьяно растягивая слова сказал он. — Не хочешь отблагодарить солдат за доблестное спасение своей жизни?
Мне стало плохо. Я прекрасно поняла, на что он намекает, поэтому спряталась за Марселя.