«Кузни времен вздыхают меха», года похожи друг на друга, в конце концов в груди у Маяковского снова начинает стучать сердце, и он хочет вернуться на землю. Может быть, теперь там все по-новому, спустя «1, 2, 4, 8, 16, тысячи, миллионы» лет? Но, сваливаясь с неба, как «красильщик с крыши», он быстро обнаруживает, что все осталось по-прежнему, люди заняты прежними делами, «тот же лысый / невидимый водит, / главный танцмейстер земного канкана» — то «в виде идеи, / то чёрта вроде, / то богом сияет, за облако канув». У врага воплощений прорва!
Оказавшись у Троицкого моста, Маяковский вспоминает, что когда-то стоял здесь, смотрел вниз на Неву и собирался броситься в воду. Словно во сне, он вдруг видит любимую, чувствует почти «запах кожи, / почти что дыханье, / почти что голос», ожившее сердце шарахается, он опять «земными мученьями узнан»: «Да здравствует / — снова, — / мое сумасшествие!» — восклицает он, вторя теме сумасшествия в «Облаке в штанах». Спросив у прохожего об улице Жуковского, он узнает, что эта улица — «Маяковского уже тысячи лет: / он здесь застрелился у двери любимой». Он осторожно пробирается в дом, узнает квартиру, «все то же, / спальня та ж». Замечает в темноте «голую лысину», стискивает кинжал и идет дальше, снова «в любви и в жалости». Но когда зажигается электричество, он видит, что в квартире живут чужие люди, инженер Николаев с женой. Он бросается вниз по лестнице и находит швейцара. На вопрос «Из сорок второго / куда ее дели?» получает ответ: согласно легенде, она бросилась к нему из окна: «Вот так и валялись / тело на теле».
Маяковский прервал земное существование из-за неразделенной любви, теперь он вернулся, но любимой больше нет. Куда ему деваться? На какое небо? К какой звезде? Ответа нет. Все погибнет, говорит он, ибо «тот, / кто жизнью движет, / последний луч / над тьмой планет / из солнц последних выжжет». Сам же он стоит, «огнем обвит, / на несгорающем костре / немыслимой любви» — вариация финальных строк первой части «Облака в штанах»: «Крик последний, — / хоть ты / о том, что горю, в столетия выстони!»
Экзистенциальная тематика, пронизывающая с самого начала творчество Маяковского, в поэме «Человек» достигает кульминации: одинокое «я», борющееся с врагом поэзии и любви, имя которому легион: необходимость, мещанство, тривиальность быта — «мой неодолимый враг», Повелитель Всего. Лев Шестов говорит о «людях трагедии», которые должны постоянно воевать на двух фронтах: «и с „необходимостью“, и со своими ближними, которые еще могут приспособляться и поэтому, не ведая, что творят, держат сторону самого страшного врага человечества». Шестов имел в виду Достоевского и Ницше, но определение в равной степени применимо и к Маяковскому с его трагическим мировоззрением.
Как явствует из названия, «Человек» повествует не о Маяковском в России, а о Человеке во Вселенной; проблематика общая, экзистенциальная, не частная. Тем не менее произведение, как и вся поэзия Маяковского, глубоко автобиографично. Если упоминаний о политических событиях в поэме нет, то присутствие Лили ощущается явственно. Намеки на нее многочисленны, от конкретного адреса — даже номера квартиры! — до перечисления произведений Маяковского; в набросках намеки еще очевидней.
Кинемо
Энтузиазм Маяковского по поводу «Кафе поэтов» иссяк быстро. Уже в начале января он сообщает Лили и Осипу, что ему надоело место, превратившееся в «мелкий клоповничек». Лили тоже устала от Петрограда, но ее настроение поднялось после того, как они с Осипом решили отправиться в Японию вместе с Александрой Доринской. По пути они намеревались заехать в Москву навестить Маяковского, но поездка не состоялась — ни в Японию, ни в Москву.
«Ты мне сегодня всю ночь снился, — писала ему Лили через два месяца, — что ты живешь с какой-то женщиной, что она тебя ужасно ревнует и ты боишься ей про меня рассказать. Как тебе не стыдно, Володенька?» Маяковский оправдывался: «От женщин отсаживаюсь стула на три на четыре — не надышали-б чего вредного».
Женщина, от которой Маяковский отсаживался, была художницей. Ее звали Евгения Ланг; они познакомились еще в 1911 году и теперь в Москве снова начали встречаться. Впоследствии Евгения расскажет о том, как сильно ее любил Маяковский, однако подтверждений тому, что его чувства к ней были более глубокими, чем к многочисленным другим женщинам, с которыми он встречался, нет. Любил он Лили. Первое сохранившееся письмо, где он обращается только к ней — а не к ней и Осипу, — написано в середине марта 1918 года и заканчивается словами: «В этом [письме] больше никого не целую и никому не кланяюсь» — это из цикла «Тебе, Лиля», (посвящение, украсившее титульный лист «Человека»). Начиная с этого момента тон в письмах Маяковского меняется — это уже не сухие отчеты о его жизни в Москве. В письме от 18 марта 1918 года Лили впервые называет Маяковского своим «щененком» и признается, что скучает по нему.
В письме к Лили от марта 1918 г. Маяковский с характерным преувеличением выражает разочарование по поводу того, что получил от Лили только полписьма, в то время как Лева — тысячу, а мама и Эльза — сотню. Отсюда радостная мина Левы и печальная Маяковского.
И все же активной стороной был Маяковский. В марте-апреле он пишет Лили три письма, на которые не получает ответа: «Отчего ты не пишешь мне ни слова? Я послал тебе три письма и в ответ ни строчки. <…> Неужели шестьсот верст такая сильная штука? Не надо этого детанька. Тебе не к лицу! Напиши, пожалуйста, я каждый день встаю с тоской: „Что Лиля?“ Не забывай что кроме тебя мне ничего не нужно и не интересно».
Сцена из фильма «Барышня и хулиган». В главной женской роли — Александра Ребикова. Как и во многих стихах Маяковского, герой в конце погибает: защищая честь учительницы, он получает смертельный удар ножом.
Лили отвечает, что ужасно скучает по нему и что он может приехать и пожить у них в Петрограде. «Ужасно люблю получать от тебя письма и ужасно люблю тебя». Она не снимает подаренное им кольцо, на котором по кругу выгравированы ее инициалы Л.Ю.Б. — образовывая бесконечное люблюблюблюблю… На внутренней стороне выгравировано «Володя». Кольцо, подаренное Лили Маяковскому, украшали латинские буквы WM — Wladimir Majakovskij — и внутренняя гравировка «Лиля».
Маяковский в роли Ивана Нова в фильме «Не для денег родившийся».
От тоски по Лиле его спасает, сообщает он, только «кинемо». В марте — апреле Маяковский спешно пишет два киносценария по заказу частной кинокомпании «Нептун», владельцы которой, супруги Антик, были завсегдатаями «Кафе поэтов» и почитателями эстрадного таланта Маяковского.
Первый киносценарий, «Не для денег родившийся», был создан по мотивам романа Джека Лондона «Мартин Иден». Главную роль сыграл сам Маяковский, а часть действия разворачивалась в «Кафе поэтов», интерьеры которого воссоздали в павильонах киностудии. Фильм демонстрировался в Москве и многих провинциальных городах в течение нескольких лет, но, к сожалению, не сохранился.
Зато сохранился другой фильм, «Барышня и хулиган», сделанный по мотивам повести итальянского писателя Эдмондо Де Амичиса «Учительница рабочих». Премьерные показы состоялись практически одновременно; и в этом фильме Маяковский играл главную роль.
Маяковский оценил свою работу для студии «Нептун» как «сентиментальную заказную ерунду». Но это было сказано много лет спустя. На самом деле он давно интересовался художественными возможностями кинематографа. Еще в 1913 году он написал сценарий «Погоня за славою» и несколько кинематографических статей и, по некоторым сведениям, исполнил маленькую роль в фильме «Драма в кафе футуристов № 13».
Пренебрежительный отзыв о «заказной ерунде» объясняется тем, что Маяковский был недоволен конечным результатом, — его первоначальные идеи искажались из-за многочисленных компромиссов, на которые ему пришлось согласиться. В действительности же фильм «Не для денег родившийся» был отчетливо автобиографичным, варьирующим темы поэзии Маяковского. Судьба Мартина Идена изначально похожа на судьбу Маяковского, а после того, как он превратил главного героя в поэта, параллель стала еще очевиднее. Иван Нов, который вышел из низов, влюбляется в девушку из богатой семьи. Когда она его отвергает, он пытается завоевать ее любовь сочинением стихов. Примыкает к футуристам, становится известным, а вскоре и богатым; и так же, как Маяковский, он меняет свои богемные одеяния на пальто и цилиндр.
Но счастья Иван Нов не находит, любимая по-прежнему холодна с ним. Когда она наконец признается ему в любви, он начинает подозревать, что ее интересуют только его деньги, и отказывается от нее. Собирается лишить себя жизни, но вместо этого решает в корне изменить ее. Поджигает скелет, инсценируя самоубийство, сбрасывает с пьедестала бюст Пушкина, сжигает свою элегантную одежду, надевает старую рабочую блузу и в финальной сцене удаляется, подобно чаплинскому герою, в неведомую даль.