В одиночной холодной камере томится жена даймё Грюку-но Минору, молодая и прекрасная, как некогда ее мать Осиба. Холодно ей и одиноко, полные молоком груди призывно ноют. Ребенка давно уже пора кормить, а ребенка и нет. Вот как чувствовал Минору, просил ее не начинать, дабы грудь не портить, силы на первенца не изводить, а что теперь… теперь молоко само наружу просится. В небе лодочка-луна, под ней млечная дорога в далекий рай, млечная…
Но это хорошо, что ребенка в тюрьме вместе с матерью нет. Дома его кормилица завсегда покормит, уж голодным хозяйского сыночка не оставит, а здесь что? Здесь он погиб бы от холода.
Юкки сворачивается клубочком на грязной вонючей соломе, дует на руки, пытается согреться под накидкой. А все равно ничего не получается. Холодный пол из нее тепло вытягивает, того и гляди, к утру останется от Юкки лишь пустая никчемная оболочка, а все тепло, вся душа ее изойдет на холодные камни.
Болит грудь, ноют набрякшие молоком сосцы. Холодно ведьме Юкки. Холодно и непонятно, потому как, с одной стороны, она завсегда может тело свое бросить в тюрьме и сама легким лучиком скользнуть в окошко и улететь куда глаза глядят. То есть какие глаза? Глаза как раз в камере останутся. А там если и видишь, то другим, особым зрением. Боже! Будда или кто там еще есть! Сжальтесь, подскажите. Дайте забыться сном, в который не проникнет холод тюремной камеры, или…
Что там дома? Придет ли за ней Минору, или бросит по приказу, верный своей клятве сегуну? И то верно — как сюзерен велел, так и поступай. Так и правильно, всегда так было. Минору — верный своей клятве самурай. Больно ему ли, горько ли… он сдержит слово, вытерпит, сдюжит, ради приговоренной жены не станет восставать против власти. А вот Ал? Юкки нахмурилась, вспоминая доброе и такое не самурайское лицо свекра. Хатамото, первый человек при сегуне, и старого Иэясу знал, и с новым дружен, а ведь не примет покорно и раболепно приказа! Одно слово — варвар! Правильно матушка говорила. Варвар — ему законы не писаны. Приспичит — против природного господина пойдет, глазом не моргнет, если его близких обижать станут.
А она — Юкки — ой, насколько своя. Только что подарила долгожданного внука, и еще подарит, лишь бы жизни хватило.
Да, как ни странно, но по всему выходило, что реально положиться в этой ситуации она может только на этого белобрысого (теперь уже седого) голубоглазого варвара! Свекра Ала!!!
Белая яркая луна заглянула в камеру Юкки и, не найдя там ничего интересного, скользнула на воды прорытого вокруг замка широкого канала, заплясав на них свой древний танец.
На стене сменилась стража, со скрипом опустился широкий мост. В неурочное время опустился. По мосту, высоко подняв над головами факелы, чинно печатая шаг, проследовали самураи личной стражи хатамото сегуна, даймё Грюку Арекусу. Ал вышел из паланкина и, оправив одежду, чинно последовал за встречающим его офицером стражи. Как обычно, сегун работал ночью, и по заведенному бог весть когда обычаю в замке не спал никто.
Луна проследовала было за Алом в замок, но задержалась на крыльце, прислушиваясь к едва уловимым шагам. Где-то там, по улицам спящего Эдо, шел юноша — почти мальчик — в белых аккуратных одеждах без гербов. Черные волосы его были чисто вымыты и причесаны, но не завязаны в самурайский пучок, а лежали, свободно достигая плеч. Красивое лицо в свете луны казалось бледным.
Прибывший недавно в главный город сегуната Эдо вместе со своей семьей Амакуса Сиро гулял теперь по улицам, силясь представить себе своего великого деда — отца мачехи Марико, всесильного Грюку Арекусу. На самом деле Амакуса уже видел европейцев, но все они были для него на одно лицо, а значит, не представляли ничего интересного, в то время как легендарный Арекусу… вот кто интересовал его по-настоящему.
Проходя мимо рынка, он невольно свернул на широкую улицу, дома на которой были сплошь большими, с изящными крышами и уютными двориками, судя по всему, здесь размещались знатные горожане с семьями, слугами, личными отрядами самураев. У некоторых домов еще продолжалось суетливое копошение. Кто-то спешно закрывал двери, пробежал посыльный с корзиной, в которой стукались друг о друга бутылочки с саке, гавкнула собака. Мальчик приметил за прозрачными сёдзи черный женский силуэт и невольно остановился, наблюдая за неожиданным теневым представлением.
Стоя на коленях, женщина сервировала маленький столик, расставляя плошки и чашки, раскладывая палочки хоси. Вот поднялась на ноги, отошла к стене и тут же вернулась с полным подносом вкусностей. Даже слюнки потекли.
Вот поклонилась еще кому-то, впуская в комнату тучную фигуру с двумя шпильками в прическе. Не будь этих шпилек, так бы и гадал, мужчина это или женщина. Судя по частым суетным поклонам, не просто женщина, а хозяйка. Прислужница неслышно скользнула в другую комнату, где вскоре вспыхнул неровный свет, должно быть, чиркнула огнивом, и вот уже загорелся еще один фонарик. Еще минуту подождать, и девушка снимет с себя одежду и тогда…
Но служанка не сняла, а как раз, напротив, накинула на плечи дождевик и взяла в руки зонтик. Хозяйка послала куда-нибудь на ночь глядя.
Сиро хотел уже идти дальше, но тут взгляд его невольно наткнулся на еще один силуэт. Мужчина прятался на дереве, наблюдая за происходящим в доме. Кто он? Вор? Убийца?
Мальчик застыл на месте, ожидая, что произойдет дальше. Дом большой и ухоженный, здесь должно быть полно самураев, но сейчас их не было видно. Впрочем, а кто сказал, что стражников должно быть видно? Может, они как раз и попрятались кто где? Или это один из них? Хотя нет! Какой же нормальный стражник станет грязнить форму о мокрое после дождя дерево?
Тоненькая женская фигурка мелькнула за сёдзи, дверь поползла в сторону, в тот же момент мужчина соскочил с дерева и, крадучись, приблизился, прижавшись к стене и почти что слившись с нею.
Секунда. Поклонившись в последний раз двери, служанка оказалась на пороге. Мужчина у стены незаметно качнулся к ней, лунный свет отразился на обнаженном кинжале.
Не поняв, а скорее почувствовав, что сейчас произойдет, Сиро закричал надтреснутым голосом, будя округу.
Тотчас убийца скакнул за угол дома, а спасенная девушка с визгом бросилась на крыльцо. У соседей зажглись огни, захлопали калитки. В считаные секунды Сиро оказался окруженным вооруженными людьми.
— Кто кричал? Ты кричал? Что случилось?
Кто-то схватил за куртку Сиро, его толкнули в сторону дома, за которым он прежде наблюдал. Кто-то бесцеремонно схватил его за шиворот.
— Не трогайте парня, лучше обыщите вокруг дома, — раздался властный голос Фудзико, и в следующее мгновение ее дородная фигура показалась в просвете двери. — Служанка сказала, что ее только что чуть не зарезали, простите нас, молодой господин, вы видели убийцу?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});