С самого начала ты чувствуешь себя стервятником, пытающимся урвать лучшие куски. Эстер хотела (и получила) бабушкин браслет. Юджин хотел (и получил) коллекцию монет Реджа. Кузены унесли карманные часы, старые книги и все хрустальные бокалы для шампанского, некогда принадлежавшие Флоренс Солар. Дядя Харольд (тогда еще живой) увлекся домашним баром. У Питера (еще не закрывшегося в подвале) имелось всего одно желание – отцовские очки для чтения. Но он пока не мог их получить, потому что Реджинальду они были все еще нужны – во всяком случае тот надеялся ими воспользоваться, хотя Эстер не видела, чтобы за последние три года он что-то читал.
Большую часть мебели продали, дабы оплатить пребывание в Лилак-Хилл. Любимые бабушкины столовые приборы и посуду сдали в комиссионный магазин; та же участь постигла и костюмы Реджа, которые он больше не носил. И кресло, где он обожал сидеть и читать свои страшные детективы. И катану, привезенную из Японии. Все это пришлось отдать.
День за днем, комната за комнатой, дом пустел. Там, где дедушка жил, создавал семью, смотрел, как умирает его жена, не осталось ничего, кроме застоявшегося воздуха, заключенного в четырех стенах. Сняли обои, сорвали ковер, поменяли светильники, обновили ванные комнаты, а потом, когда дом очистили от всего, что говорило об его владельце, продали инвестору из Греции с единственным условием: оранжерея орхидей на заднем дворе останется нетронутой и полной цветов. Прибыль поделили между Питером, тетей Кейт и (тогда еще живым) дядей Харольдом, а Реджинальд поселился в Лилак-Хилл, ожидая прихода Жнеца, хотя и полагая, что на самом деле этого не произойдет.
Эстер решила обратиться к сотруднику склада, сидевшему за стойкой, – крепкому детине с козлиной бородкой и в бейсболке.
– Э-э-э… мы тут пришли забрать вещи из дедушкиного контейнера, но он оказался пуст, – сообщила она, возвращая ключ.
– Сейчас гляну в системе, – ответил парень. Щелкнул мышкой, постучал по клавишам. – Да, кто-то действительно приходил сегодня утром и все унес. Мы оставляли вам с десяток сообщений, но нам никто так и не перезвонил, пока в конце концов не явился другой владелец ключа.
– Но никакого другого владельца нет, – возразил Юджин.
Парень снова сверился с экраном компьютера.
– Прошу прощения, но, похоже, есть. Еще один держатель ключа был зарегистрирован в то же самое время, когда ваш дедушка впервые арендовал складской бокс.
– У кого же этот ключ? – спросила Эстер. – Может, у тети Кейт?
– Я не располагаю именем и контактами, знаю только, что он есть и сегодня утром этот человек вынес все вещи.
– Так что же получается, какой-то незнакомец может прийти к вам в любое время и украсть все дедушкины вещи? – возмутился Юджин.
– Он ничего не крал, парень. У него был ключ. Очевидно, ваш дедушка ничуть не возражал против его присутствия здесь.
– А как он выглядел?
– Сюда много кто приходит, по разным причинам. Смотрели «Во все тяжкие»? Так вот я предпочитаю не обращать особого внимания на наших клиентов. Меньше знаешь – крепче спишь.
– Может, это освежит вашу память, – Юджин пододвинул к нему десятидолларовую купюру.
Сотрудник со вздохом убрал деньги в карман.
– Я правда не помню. Воспоминание о нем как будто… смазанное. Невысокий тип в черном пальто с безобразными шрамами на лице. Немного странный, но в таком месте это мало о чем говорит.
Эстер и Юджин обменялись взглядами. Между ними редко возникала телепатия, характерная для близнецов, однако сейчас Эстер была абсолютно уверена: они думали об одном и том же.
– Спасибо, – сказала она. – Можете закрыть нашу учетную запись. Внутри ничего не осталось.
Очутившись на улице, четверо ребят перешли дорогу и в круглосуточном магазине купили себе по мороженому «Рокет поп». Затем устроились на газоне возле тротуара; дерево своей кроной заслоняло солнце, а запертая коробка стояла между ними ровно по центру.
– Слышал, что он сказал? – обратилась Эстер к Юджину. – У него шрамы на лице. Это точно он.
Юджин погладил коробку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Шрамы могут быть у любого. Это не признак Мрачного Жнеца. Если бы парень со склада сказал, что у него были плащ, коса и костлявые пальцы, я бы с большей вероятностью поверил, что это он.
– Погодите, только потому, что у парня на лице были шрамы, вы решили, будто он – Смерть? – спросил Джона. Хеф, слышавшая эту историю почти столько же раз, сколько и близнецы, решительно кивнула. – Я что-то пропустил?
– Это старая семейная легенда – дедушка рассказывал ее нам в детстве, – пояснил Юджин. – Просто у Эстер богатое воображение. Редж никогда не заставлял нас в нее верить.
Эстер пожала плечами.
– Иногда люди рассказывают правдивые истории так, чтобы они казались вымышленными, потому что это придает им достоверности.
Юджин закатил глаза.
– Это еще что такое? – удивилась она. – Парень, который верит в демонов, не верит в Смерть?
– Я верю в то, что вижу своими глазами.
Тем временем Джона быстренько расправился с запертой коробкой. Эстер не видела, как он это сделал, но замок под его пальцами раскрылся за считаные секунды. Внутри коробки оказался небольшой альбом, полный газетных вырезок. На них в основном говорилось о серии нераскрытых убийств и пропавших детях: сестры Боуэн (убиты); братья и сестры Киттредж (все четверо пропали); маленькая девочка по имени Исла Эпплбаум (убита); два мальчика – школьные друзья, обоим по семь лет – числились до сих пор пропавшими без вести спустя пять недель после того, как их видели живыми в последний раз, в 1996 году они вместе возвращались домой со школы; и Алана Шепард (убита). Мелькали заголовки: «Сенокосец подозревается в исчезновении Эпплбаум», «Во втором подтвержденном убийстве Сенокосца не найдено зацепок». Десятки статей об этих делах и нескольких других из близлежащих штатов. А на последней странице – еще одна вырезка, короткая, без подробностей, заметка о мужчине, утонувшем в собственной ванне.
– Возможно, твой дедушка все-таки был серийным убийцей, – пробормотал Джона, листая страницы. – Господи, хранить такое просто отвратительно!
– Он был детективом убойного отдела, – пояснил Юджин, после чего вновь открыл альбом на вырезке о сестрах Боуэн. – Это было его дело. Того парня так и не поймали. И деда это сильно подкосило.
Джона прочитал статью о похищении двух маленьких девочек неподалеку от того места, где они сидели сейчас. Первые предполагаемые жертвы убийства так называемого Сенокосца.
– Фу, – выдавил он, – люди – самые мерзкие существа.
– Доказано, что последнюю девочку, – добавила Эстер, – Алану Шепард, убил тот же парень.
– Боже.
– Да. От такого долго оправляются. Редж, ясное дело, не имел никакого отношения к убийствам, но… в их смерти винил себя. Особенно Аланы Шепард. Они со Смертью из-за этого даже подрались.
– Что? Ваш дедушка…
– …заехал Смерти прямо в челюсть, – сказал Юджин. – Так он говорит.
– Класс. Но как вообще можно познакомиться с Мрачным Жнецом? – поинтересовался Джона. – Хотелось бы знать, ведь мы сами пытаемся это сделать.
– Точных сведений нет, но, думаю, имеет смысл отправиться туда, где наверняка будет Смерть, – ответила Эстер. – Например, в военный Сайгон. Если хочешь встретиться со Жнецом, стоит начать оттуда.
– Во Вьетнаме, где встречают нас событья? – спросил Джона.
– Именно.
Тогда-то Эстер впервые поведала Джоне все, что знала о Мужчине, ставшем Смертью.
13
Мужчина, Ставший Смертью
![]()
История о том, как все члены семьи Соларов оказались прокляты большим страхом, началась в Сайгоне в 1972 году.
На благоухающих улицах города стоял теплый тропический вечер, его жителей окутывала вязкая дымка из остатков дневной жары и многолетней усталости, вызванной нескончаемой войной. В городе всюду присутствовало французское наследие: маленькие бистро, куда частенько захаживали дипломаты с семьями; белые колонны здания почты в стиле неоклассики и мраморные статуи оперного театра с обнаженными торсами; усаженные деревьями улицы; разноцветные колониальные террасы, слипшиеся вместе, словно маленькие квадратные ириски, растаявшие на солнце.
