Читать интересную книгу Дочь Господня - Татьяна Устименко

Де Пюи задумчиво смотрел вслед несдержанной правнучке, не столько дивясь ее взрывному характеру, сколько вспоминая пророческие слова своего давно умершего друга – француза Жан-Жака Руссо, когда-то размашисто написавшего на полях очередного философского трактата: «Близится век революций!» Умница и провидец, страстный сторонник свободы вероисповедания, идей демократии и всеобщего равенства не учел одной страшной истины, хорошо знакомой «Совершенному» – ни одна революция не обходится без кровопролития. Именно в эти переходные периоды борьбы за власть и влияние на жизнь нации колесо правосудия непредумышленно нарушает свой размеренной ход, превращаясь в жернов Молоха, без разбору заживо перемалывающий как правых, так и виноватых. Руссо так и не сумел постичь сего печального побочного факта. Не понимала его и Андреа. А непонимание, в свою очередь, вело к бессмысленному росту численности жертв, чего старый альбигоец, зацикленный на справедливости, не воспринимал категорически.

– Зря ты отрицаешь законы жизни, девочка! – печально вздохнул патриарх, жалея вспыльчивую девушку. – Ведь и они могут начать отрицать тебя! Но я попытаюсь исправить ситуацию – ради твоего же благополучия, пусть это и противоречит моим принципам…

Гонтор недовольно поморщился, нехотя протянул руку и взял со стола серебристую трубку сотового телефона, усилием воли превозмогая свою нелюбовь ко всем этим новомодным штучкам. Узловатый палец долго и неумело тыкал в неудобные кнопки. Рыцарь хмурился, но упорно продолжал набирать нужный ему номер, по странной прихоти судьбы оказавшийся именно тем самым, по которому совсем недавно звонил мнимый владелец лавки, продавший Андреа хрустальный анх.

– Слушаю! – прозвучал далекий приятный голос.

– Нужно встретиться, – хрипло выдавил де Пюи, – время пришло.

– Хорошо, – с готовностью отозвался его собеседник, – через два часа в кафе «Греко» на углу улицы Кондотти.

«Наивный простофиля! – самодовольно констатировала Андреа, чутко прислушиваясь к крохотному динамику. – Он даже не понял, что, изображая спонтанную ярость, я успела приколоть «жучок» на лацкан его пиджака. Так, значит, через два часа! С кем же он встречается?» – она распахнула дверцу машины, и еще до того, как ее стройные ноги скрылись в салоне белого лимузина, план сбора нужной информации уже четко выстроился в этой прекрасной и отнюдь не глупой головке.

Ежегодно тысячи туристов и паломников посещают самые знаменитые уголки Рима, Венеции и Турина, стремясь хоть немного приобщиться к святым таинствам Господним. Экзальтированные толпы народа собираются у стен самого большого купольного сооружения планеты – собора Святого Петра, выстроенного в наивысшей точке обширного ватиканского комплекса, вольно раскинувшегося на семи живописных холмах и берегах полноводного Тибра. В центре фасада этого величественного собора находится мраморный балкон, задрапированный тяжелыми пурпурными гардинами. По выходным дням и главным религиозным праздникам гардины раздергиваются, папа выходит на балкон и отечески благословляет собравшихся на площади католиков. Но, увы, большая часть благочестивых прихожан, набожно бьющих поклоны на площади, даже и не догадывается о существовании святыни, более легендарной, чем все памятники Ватикана вместе взятые, и тщательно запрятанной в подвале старинного аббатства ди Стаффарда на границе крохотного, ничем ни примечательного городка Салуццо. А между тем именно там хранится деревянная чаша, созданная руками Иисуса Христа – священный Грааль, вместилище веры, неуязвимости и бессмертия. Раз в год ее извлекают из гранитного саркофага и используют для проведения ритуала Причастия, дарующего силу молодым экзорцистам, призванным охранять незыблемые Божьи заветы. Два вооруженных клинками ангела постоянно несут почетный караул около Грааля, оберегая его от любого посягательства извне. Круглый зал освещается несколькими свечами, купаясь в сонном полумраке. Там упоительно благоухает миррой и ладаном, лики святых умиротворенно взирают с икон, и кажется – под этими сводами смиренно замирает само время, осознав свое бессилие перед могуществом хранимого здесь сокровища. Но сегодня все было не так…

Натаниэль и Оливия облачили меня в широкий белоснежный плащ с капюшоном, принадлежащий Ариэлле. Мягкие складки ткани скрывали лицо до подбородка, позволяя смотреть в узкие прорези для глаз. Никто не должен видеть лика ангела. Ариэлла принесла кусок толстой проволоки и ловко пристроила к моим плечам, довольно точно копируя высохшие остатки своих крыльев. Плащ жутко встопорщился, доставляя кучу неудобств. Ангелица оглядела меня с пристрастием и довольно усмехнулась:

– Молчи, держись в тени и не поднимай голову. Тогда все пройдет успешно – никто не заметит подмену!

– Думаешь? – засомневалась я. – А если Уриэль или Гавриил затеют со мной беседу?

Ариэлла смешливо прищурилась:

– Уж наверняка сегодня ночью им будет не до бесед с какой-то сестрой-отшельницей, к тому же они уже давно привыкли к моему обычному молчанию и кротости.

– Привыкли… – иронично протянул Нат, уже облаченный в плащ, идентичный моему. – Думаю, скоро мы преподнесем им неожиданный сюрприз!

Ангелица, заметно помолодевшая и похорошевшая, игриво хихикнула.

– Пистолет не забудь, – недовольно проворчала Оливия, весьма скептично отнесшаяся к моей сумасбродной идее нахально обдурить небесный капитул. – Вдруг пригодится!

– Еще чего! – громко возмутилась Ариэлла. – Там повсюду металлоискатели установлены, а всем известно, что высшие ангелы принципиально не пользуются огнестрельным оружием. На их освященные клинки электронные устройства не реагируют…

– Наши архангелы – жуткие консерваторы и педанты, – продолжала занудно брюзжать валькирия, – давно бы уж им пора поверить в то, что пуля намного действеннее мессы…

– Пуля – дура! – специально поддел ее Натаниэль.

Оливия схватилась за рукоять «Беретты»:

– Может, проверим?

– Да хватит вам! – я поспешила утихомирить вспыльчивых спорщиков. – Почему между ангелами всегда возникает недопонимание?

– Гордые шибко! – откровенно признался Натаниэль.

– Отсюда все наши беды! – критично подвела итог Оливия.

– Вам пора, – Ариэлла взглянула на наручные часы. – Без пятнадцати минут полночь. Ну, с Богом!

Мне быстро сунули в руки тяжеленную зажженную свечу и выпихнули в коридор, следом за Натаниэлем.

– Иди точно за мной, – сквозь зубы шепнул друг, – и повторяй каждый мой жест!

В ответ я пробубнила что-то неразборчивое. Терпеть не могу, когда у меня отнимают инициативу, заставляя действовать по чьей-то указке.

Мы пристроились в хвост немногочисленной вереницы, состоящей из нескольких облаченных в белые одежды фигур. Кажется, никто не обращал на нас особого внимания. На плаще Ната красовались символы небесного воина, приближенного к Уриэлю, а на моем – рисунок из двух перекрещенных ключей, знак Великой ключницы.

Цепочка из восьми посвященных миновала запутанное переплетение аббатских коридоров, неспешно спустилась в подземелье и через тяжелые створки металлических ворот вступила в Круглый зал, освещенный сотнями восковых свечей. Ангелы ритмично неразборчиво выводили какое-то заунывное песнопение, из которого лично я не поняла не слова, но довольно успешно подвывала в такт, ничуть не выбиваясь из общего хора. Мне никогда еще не доводилось бывать в тщательно охраняемом Круглом зале, поэтому я изо всех сил таращилась через узкие прорези капюшона, стремясь разглядеть хоть что-то доступное моему взору. Но надо признать, увидела я не много.

В центре зала возвышался огромный гранитный куб, окруженный несколькими деревянными стульями с высокими спинками. Мы выстроились вдоль стены, продолжая держать все те же тяжеленные свечи и мрачно голосить надоевший до одури псалом. Так продолжалось несколько минут, показавшихся мне бесконечными. А затем двери зала распахнулись повторно, пропуская внутрь участников совета. Я увлеченно таращилась на прибывших, пытаясь пальцами свободной руки хоть немного расширить узкие прорези капюшона. Натаниэль украдкой дернул меня за рукав, жестом приказывая опустить глаза долу, но я, конечно же, не послушалась.

Делегацию возглавляли три архангела, выступавшие с непоколебимым чувством собственного достоинства и занимавшие верховные посты в небесной иерархии. Черноглазый и черноволосый Самуил, недаром прозванный «Яд Бога», как всегда пасмурный и хмурый, облаченный в темные эмалевые доспехи. А рядом с ним его полная противоположность – сладкоголосый Уриэль, по воле Господа нареченный метко и немного кокетливо – «Внемли мне, Бог». Да, златокудрому красавцу и болтуну Уриэлю обычно внимали все. Замыкал трио архангелов великий воин Гавриил – «Сила Бога», его лучший боец и правая рука во всех земных делах. За ними следовали толстый отец Ансельм, бубнящий охранные молитвы брат Бернард и подлый кардинал-предатель Анастасио ди Баллестро. При виде него мы с Натаниэлем обменялись выразительными взглядами.