— Так тебе ж в цирке выступать со львами, — сказал Денис.
Аня рассмеялась.
Денис бушевал в воде, брызгаясь, фыркая и отдуваясь, как тюлень. Аня с Андреем сидели наверху, на скале. Ребята понемногу начинали собираться.
Аня еще два дня назад тщательно написала объявления о создании кружка. Она расклеила их в институте, в двух техникумах, в ремесленном училище и даже на заводе. Секретаря комсомольской организации института Льва Рубинштейна она пригласила лично.
И Лев Рубинштейн явился на Крутой камень. Это был тщедушный юноша с тонкой шеей и огромной шевелюрой, по поводу которой ребята острили, что она досталась ему от самого Антона Рубинштейна, хотя Лева и отрицал какое-либо родство с великим музыкантом.
Неожиданно, как бы невзначай, явился сюда и заводской инженер Лев Янович Милевский. Подсев к Ане, с кряхтеньем подобрав «по-турецки» ноги, он расточал любезности дочери заместителя министра.
Аня смеялась и говорила, что должна загадать желание, потому что сидит между двумя Львами.
Милевский острил, уверяя, что в присутствии Ани эти имена нужно писать с маленькой буквы. Лев Рубинштейн краснел и хмурился.
Организационное собрание получилось веселым. Ребят и девушек набиралось все больше и больше. Институтская жизнь только начиналась, и всем было интересно, что это за необычный кружок.
Затеяли игры. Вернулся Денис с мокрыми, торчащими ежиком волосами. Он стал состязаться в силе с ребятами. И всех побеждал.
Признал себя побежденным и Лев Янович, который по приказу «своей повелительницы» — Ани вынужден был схватиться с Денисом.
Наконец решили, что собралось достаточно народу. Андрей стал рассказывать о своей идее и о том, как уже сейчас надо бороться за ее осуществление.
Ребята слушали с открытыми ртами и горящими глазами.
Аня, счастливая, сияющая, обводила всех взглядом. Вот те, кто будет когда-нибудь строить великий мост дружбы между континентами!
Лев Янович Милевский не мог придти в себя от удивления. Ему явно было не по себе, он морщился, ерзал и все время оглядывался вокруг. Он ушел сразу же после решения устроить доклад Андрея в институте и не присутствовал при выборах бюро кружка, куда вошли Андрей, Аня, Денис и Лев Рубинштейн, который долго отказывался, ссылаясь на загрузку комсомольской работой.
Через полчаса Лев Янович галантно прикладывался к ручке Терезы Сергеевны:
— У себя ли Степан Григорьевич? Нельзя ли к нему по важнейшему делу?
— У всех, положительно у всех срочно! Неужели и ваша рационализация тоже такая срочная? — устало спросила Тереза Сергеевна.
— Если бы только одна рационализация! — вздохнул Лев Янович и, нагнувшись к свисающей почти до плеча серьге, шепнул: — Личное… семейное: Степана Григорьевича…
Тереза Сергеевна молча поднялась и провела Льва Яновича в кабинет.
Вернувшись, она загородила грудью дорогу начальнику мартеновского цеха, высокому кудрявому красавцу, обычно проходившему к главному инженеру без препятствий.
— Простите, Степан Григорьевич просил позже. Он сейчас говорит с Москвой, — и она осталась стоять у двери.
Корнев взволнованно ходил по кабинету.
— Мальчишка! Сумасшедший! — сквозь зубы бросал он.
— Он компрометирует вас, Степан Григорьевич, — проникновенно говорил Милевский. — Именно о вас я сразу подумал. Общество дружбы с враждебной социализму Америкой! Это неслыханно, Степан Григорьевич! Самостоятельная организация, никому не подчиненная, чуть ли не противостоящая комсомолу! У меня остановилось сердце. Что будет, если узнают в райкоме?
— Это же в самом деле глупо! Глупо и вредно! Вредно и опасно! — с сердцем сказал Степан.
Открылась дверь, и заглянула Тереза Сергеевна:
— Степан Григорьевич, возьмите трубку.
— Я, кажется, просил, — зло обернулся к ней Степан.
Тереза Сергеевна многозначительно опустила глаза:
— Из райкома…
Лев Янович схватился за голову и отвернулся.
Похолодевшей рукой Степан взял трубку:
— Корнев. Слушаю. Хорошо. На бюро райкома? Когда? Буду. Есть. Привет.
Милевский почтительно попятился к двери.
— Надеюсь… не по этому поводу, — пробормотал он.
Степан Григорьевич даже не взглянул на него.
— Какой дурак! Какой Андрюшка дурак! — тихо проговорил он.
Дверь за Милевским закрылась. Тереза Сергеевна шестым секретарским чувством поняла, что к Степану Григорьевичу никого пускать нельзя.
Степан думал. Дело может обернуться самым неприятным образом. Андрей перешел все разумные пределы. Идея его — нелепица. Каждому ясно, что к ней нельзя отнестись серьезно. Но, оказывается, серьезно отнестись надо, потому что идея стала поводом для необдуманного создания Общества, по существу, проамериканской организации, которая собирается не где-нибудь, а в лесу! Чуть ли не конспирация! Как на это еще посмотрят… И если в райкоме уже знают, если на бюро хоть краешком заденут этот вопрос, то Гвоздев тотчас заявит, что это по просьбе Степана он принял в институт младшего Корнева. Всем станет очевидно, что Степан должен отвечать за действия Андрея. Притупление бдительности. Коммунист Степан Корнев пропустил создание самочинной организации!.. Равнение на капиталистическую Америку!.. Апологетика Запада!.. Антикомсомольский кружок!..
— Какой дурак! Какой дурак! — все повторял Степан.
Он видел мысленно, как поднимаются один за другим члены бюро райкома. Степану бросают в лицо политические обвинения… И сам директор Веков, считающий себя воспитателем Степана, с присущей ему неистовой правоверностью, первый поставит вопрос о пребывании Степана в партии. Он ведь прощать не умеет. А ведь Степан уже давно перерос его, первобытного директора первых пятилеток!.. Теперь все, все зачтется…
Степан стал расхаживать от окна к окну, поглядывая на заводской двор, где бегал паровозик-кукушка, гремели сцепки вагонов, тяжело пыхтел компрессор, визжала дисковая пила в прокатке…
Оказаться вне партии!.. Допустить, чтобы рухнули все планы из-за безумства упрямого мальчишки… Степан никогда не драл его в детстве… Зря!.. Упустил! Вот и отвечай теперь…
Впрочем, почему отвечать? Андрей достаточно взрослый. Но Степана спросят, как он мог проглядеть? Почему первый не действовал?
Значит, он должен действовать.
Вошла Тереза Сергеевна:
— Я звонила к вам домой, Степан Григорьевич. Андрюша уже дома.
Степан поднял на нее сразу запавшие глаза. Что она? Колдунья? Читает мысли?
— Машину, — приказал Степан.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});