Комментарий Гейджа говорит о том, что лидеры движения, направленного против Закона о гербовом сборе, поначалу провоцировали действия толпы, но потом испугались, осознав, что ее гнев может обратиться и против их собственного богатства. В то время наиболее обеспеченные 10 % бостонских налогоплательщиков обладали примерно 66 % облагаемых налогами материальных ценностей, тогда как 30 % самых малообеспеченных налогоплательщиков не располагали недвижимостью. Те, кто совсем был лишен имущества (например, чернокожие, женщины и индейцы), не имели права голосовать и принимать участие в городских собраниях. В это число входили также моряки, наемные работники, подмастерья и сервенты.
Исследователь массовых действий в Бостоне в революционный период Д. Хёрдер полагает, что лидеры революции были «похожи на… нерешительных вождей «Сынов свободы», этих выходцев из средних слоев и преуспевающих торговцев», желавших подстегнуть выступления против Великобритании и одновременно обеспокоенных вопросом сохранения контроля над народными массами.
Чтобы лидеры обратили внимание на эту дилемму, понадобился кризис, связанный с Законом об гербовом сборе. Бостонская политическая группа, известная как «Лояльная девятка», – торговцы, винокуры, судовладельцы и мастера-ремесленники, выступавшие против этого закона, – в августе 1765 г. в знак протеста организовала процессию. Во главе ее они поставили пятьдесят мастеров-ремесленников, но им понадобилось мобилизовать работников судоверфей из Норт-энда, а также мастеровых и подмастерьев из Саут-энда. В процессии приняли участие 2 тыс. человек (негры допущены не были). Люди пришли к дому главного сборщика налогов и сожгли его чучело. Но после того как «джентльмены», организовавшие демонстрацию, разошлись, толпа разъярилась еще больше и уничтожила часть собственности этого человека. Как сказал один из членов «Лояльной девятки», это были «невероятно возбужденные разгорячившиеся люди». Похоже, что данная группа старалась держаться в стороне от непосредственного нападения на богатые апартаменты сборщика налогов.
Богачи создавали вооруженные патрули. Теперь, когда проводились городские собрания, те же лидеры, которые планировали демонстрации, осуждали насилие и снимали с себя ответственность за действия толпы. Поскольку целый ряд демонстраций был запланирован на 1 ноября 1765 г., когда Закон о гербовом сборе должен был вступить в силу, и на 5 ноября – День Папы Римского, были предприняты меры, чтобы держать развитие событий под контролем. Чтобы завоевать доверие некоторых мятежных лидеров, для них организовали ужин. А когда Закон о гербовом сборе был отменен в связи с возрастающим сопротивлением, лидеры консерваторов ужесточили свои отношения с бунтовщиками. Они устраивали ежегодные празднования годовщины первой демонстрации против Закона о гербовом сборе, на которые приглашали, как пишет Хёрдер, вовсе не бунтовщиков, а «в основном представителей высшего и среднего класса Бостона, которые отправлялись в экипажах и каретах в Роксбери или Дорчестер на пышные торжества».
Когда британский парламент предпринял еще одну попытку обложить колонии налогами, надеясь, что на этот раз налоговое бремя не будет столь тяжелым и не вызовет такого отчаянного сопротивления, колониальные лидеры прибегли к бойкоту. Но они заявили: «Нет толпам или беспорядкам, пусть личности и собственность ваших самых заклятых врагов будут в безопасности». Сэмюэл Адамс советовал: «Нет толпам черни – нет беспорядкам – нет мятежам». А Джеймс Отис говорил, что «никакие из возможных обстоятельств, даже наиболее жестоких, не могут служить оправданием для мятежей и беспорядков».
Насильственная вербовка на военную службу и расквартирование войск, проводимые англичанами, наносили прямой ущерб морякам и другим наемным работникам. После 1768 г. в Бостоне находилось 2 тыс. солдат, и между ними и народными массами стала нарастать напряженность. Солдаты начали отнимать рабочие места у трудящегося люда, в то время когда работы в городе было недостаточно. Мастеровые и хозяева лавок теряли работу или бизнес вследствие бойкота, объявленного колонистами английским товарам. В 1769 г. в городе был организован комитет, задача которого заключалась в том, чтобы «разработать необходимые меры в целях предоставления работы бедным жителям города, число коих постоянно растет из-за упадка в ремесле и коммерции».
Пятого марта 1770 г. недовольство ремесленников – производителей канатов британскими солдатами, отбиравшими у них кусок хлеба, переросло в открытый конфликт. Толпа собралась у здания таможни и начала провоцировать солдат, в результате чего последние открыли стрельбу и убили первым рабочего-мулата Криспуса Аттакса, а потом и других горожан. Этот инцидент получил название «Бостонская бойня». Ненависть к англичанам росла как на дрожжах. Оправдание шести солдат (двое из которых были наказаны путем клеймления большого пальца руки и уволены из армии) вызвало гнев. Джон Адамс, являвшийся адвокатом этих военных, так описывал участников «Бостонской бойни»: «разношерстная толпа, включавшая развязных парней, негров и мулатов, ирландских и иностранных моряков». Около 10 тыс. горожан из шестнадцатитысячного населения прошли в похоронной процессии, провожая в последний путь жертв кровопролития. Это заставило англичан вывести войска из Бостона и попытаться загладить конфликт.
Насильственная вербовка на военную службу была фоном для «Бостонской бойни». В 60-х гг. XVIII в. против такой вербовки вспыхивали бунты в Нью-Йорке и Ньюпорте (Род-Айленд), где 500 матросов, юношей и чернокожих восстали после пятинедельного пребывания в армии, попав туда путем подобного набора. За шесть недель до бостонских событий в Нью-Йорке произошло столкновение моряков с английскими солдатами, занявшими их рабочие места. В результате один матрос погиб.
Во время «Бостонского чаепития» в декабре 1773 г. городской комитет связи, созданный за год до этих событий для организации антибританских выступлений, по словам Д. Хёрдера, «с самого начала контролировал действия толпы, набросившейся на чай». «Чаепитие» заставило британский парламент принять так называемые «репрессивные акты», фактически установить в Массачусетсе законы военного времени, распустить колониальные органы власти, закрыть Бостонский порт и направить туда войска. Тем не менее оппозиционные настроения на городских собраниях и массовых митингах усилились. Захват англичанами порохового склада привел к тому, что 4 тыс. мужчин со всего Бостона собрались в Кембридже, где у многих местных чиновников были роскошные дома. Толпа заставила этих людей отказаться от своих должностей. Комитеты связи Бостона и других городов приветствовали это выступление, но предупредили о незаконности уничтожения частной собственности.
Историк П. Майер, изучавшая развитие оппозиционных Британии настроений в десятилетие, предшествовавшее 1776 г., в своей книге «От Сопротивления к Революции» подчеркивает сдержанность лидеров и их «стремление к порядку и умеренности», несмотря на желание сопротивляться. Она отмечает: «Должностные лица и члены комитетов «Сынов свободы» почти все были представителями среднего и высшего классов колониального общества». Например, по свидетельству современника, среди «Сынов свободы» в Ньюпорте (Род-Айленд), «были некоторые джентльмены высшего городского сословия – богатые, сознательные и вежливые». В Северной Каролине ячейку этой организации возглавлял «один из богатейших джентльменов и фригольдеров». Похожая ситуация была в Виргинии и Южной Каролине. А «нью-йоркские лидеры занимались небольшим, но вызывающим уважение предпринимательством». Однако их целью было расширение организации, развитие массовой поддержки среди тех, кто зарабатывал на жизнь наемным трудом.
Многие местные отделения «Сынов свободы», как, например, ячейка в Милфорде (Коннектикут), заявляли о своем «огромном отвращении» к беззаконию, а ячейка в Аннаполисе выступала против «любых бунтов или незаконных собраний, ведущих к нарушению общественного спокойствия». Дж. Адамс выказывал похожие опасения: «Сии обмазывания дегтем и обваливания перьями, сии вторжения грубых и дерзких бунтовщиков в дома в поисках восстановления справедливости в частных случаях или в силу личных предрассудков и страстей должны быть прекращены».
Образованным джентри Виргинии было, похоже, ясно, что необходимо что-то предпринять, дабы убедить низшие слои общества присоединиться к революционному движению, направив их гнев против Англии. Весной 1774 г. один виргинец писал в своем дневнике: «Низшие классы здесь готовы взбунтоваться, услышав о событиях в Бостоне, многие из них готовы идти сражаться против британцев!» В период принятия Закона о гербовом сборе виргинский оратор, обращаясь к беднякам, заявил: «Разве джентльмены сделаны не из того же материала, что и беднейшие из вас?…Не слушайте догмы, которые могут внести среди нас раскол, напротив, сплотимся, как братья».