«Преданными» боливийцами, о которых говорит Помбо, были несколько молодых членов коммунистической партии, приверженцев кубинской стратегии вооруженной борьбы, в том числе и братья Передо: Роберто («Коко») и Гидо («Инти»). Происходившие из большого и влиятельного семейного клана, они были опытными бойцами-коммунистами. Их младший брат по имени Освальдо, или «Чато», учился в Москве. Среди «преданных» боливийцев также были братья Васкес Вьянья, Умберто и Хорхе, сыновья известного боливийского историка, получившие образование в Европе. Родольфо Сальданья, бывший шахтер и активный член профсоюзного движения, укрывал Сиро Бустоса и его товарищей у себя в доме в Ла-Пасе после их приезда из Алжира. Лойола Гусман, молодая женщина, в чьих жилах текла кровь индейцев-кечуа, являлась дочерью учителя-коммуниста, работавшего в шахтерских районах Боливии; она окончила элитную школу политических кадров компартии в Москве. Лойола помогала организовать снабжение партизан в Аргентине и Перу. Эти люди составили ядро активистов, на которых могли рассчитывать кубинцы, чтобы помочь перуанцам и развязать войну в Боливии.
Относительно того, как именно было определено место назначения Че, существуют разные мнения. Помбо утверждает, что «перуанский» план поменялся вскоре после того, как он и Тума прибыли в Боливию, и тогда Боливия стала рассматриваться как альтернатива. У Ариэля другие сведения: именно Боливией они с Пиньейро и Фиделем смогли соблазнить Че и уговорить его покинуть свое убежище в Танзании.
«Мы рассказали Че о возможностях, которые открываются в Боливии, и смогли зажечь его этой идеей. В Боливии уже имелись некоторые договоренности и были подготовлены соответствующие условия. До этого рассматривались Венесуэла и Гватемала, но у Боливии было больше преимуществ. Во-первых, близость к Аргентине, что было очень важно для Че. Во-вторых, договоренности, предыдущий опыт, люди, боевые традиции партии. И наконец, географическое положение, предоставлявшее хорошие возможности для того, чтобы обученные на боливийском фронте партизаны продолжили войну в соседних странах: Аргентине, Перу, Бразилии и Чили. Че загорелся этой идеей и согласился поехать в Прагу».
Самая главная загадка жизни Эрнесто Че Гевары, ответа на которую мы, видимо, никогда не узнаем, звучит так: кто именно принял решение, что он отправится в Боливию, когда и почему был выбран этот вариант? Фидель утверждает, что выбор сделал сам Че и что он хотел ему помешать, просил повременить, пока условия не станут более благоприятными. Мануэль Пиньейро говорит о том же. Свидетельства Фиделя и Пиньейро не совсем стыкуются с утверждениями Ариэля и Помбо, но и версии двух последних тоже не совпадают. Как объяснить противоречия свидетельств Ариэля и Помбо, не говоря уже об их несоответствии версии Пиньейро и Фиделя Кастро? Разгадка, быть может, кроется в ранее не публиковавшемся предисловии к дневнику Помбо, начатом им в Праге и затем дописанном на основе черновых заметок.
«Через семь месяцев после окончания партизанских действий на африканской территории и в разгар приготовлений к нашему новому походу, который предполагалось осуществить на территории Перу… Рамон[43] собрал Пачо, Туму и меня и зачитал нам недавно полученное письмо, в котором Фидель сообщал ему истинное положение вещей и настоятельно просил еще раз как следует, трезво пересмотреть свое решение. Подводя итог своим размышлениям, Фидель предлагал Че ненадолго вернуться на Кубу. В то же время он указывал на перспективы борьбы в Боливии, на соглашения, достигнутые с Эстанислао (Марио Монхе), о начале вооруженной борьбы.
Че сказал нам, что, признавая правильность этих предложений, решил отправить Франсиско в Ла-Пас, чтобы исследовать возможности для начала борьбы… Мы с нетерпением ждали возвращения Франсиско. Он приехал назад в первых числах июня. Из его отчета следовало, что все нормально. Папи заявил, что условия благоприятные, в том числе и для нашего прибытия туда».[44]
Итак, похоже, сам Фидель убедил Че начать борьбу в Боливии, и произошло это весной 1966 г. А воплощаться в действительность план стал после того, как Франсиско вернулся из Ла-Паса и вместе с Папи заявил, что условия благоприятные.
Че отправил Помбо и Туму в Ла-Пас, а сам вместе с Панчо поехал на Кубу, куда и прибыл примерно 21 июля. Че отсутствовал более года, но возвращался он не «домой». Его разместили на конспиративной квартире на восточной окраине Гаваны, и о его присутствии было известно совсем немногим.
VI
Одним из пунктов, в котором сходятся все, кто имел отношение к секретному планированию боливийской миссии Че, является так называемое «соглашение», достигнутое между Кубой и лидером боливийских коммунистов Марио Монхе. Почти три десятилетия спустя, находясь в добровольной эмиграции в Москве, Монхе подробно и откровенно рассказывает о своих запутанных взаимоотношениях с Пиньейро, Фиделем и Че, признавая, что он нередко вел двойную игру.
Отношения Монхе с кубинским революционным режимом начались вскоре после победы кубинской революции. Его партия оказывала помощь партизанским группировкам Бехара и Мазетти. По словам Монхе, он делал это в надежде, что Куба не станет пытаться развязать партизанскую войну в его стране. Однако даже после того, что случилось с Бехаром и Мазетти, у Монхе оставались сомнения по поводу намерений Кубы.
Когда в 1965 г. Че исчез с Кубы и поползли разные слухи о том, где он теперь находится, Монхе насторожился. Он никогда не верил в россказни о разрыве между Фиделем и Че и знал, что оба они стремятся к распространению революции по всему миру. Поэтому он подозревал, что Че может находиться где-то в Африке.
В сентябре 1965 г. партия Монхе получила от кубинского правительства приглашение отправить трех своих членов на конференцию трех континентов, которая должна была состояться в Гаване в январе 1966 г. Однако вскоре Монхе узнал, что глава конкурирующей маоистской коммунистической партии Боливии, Оскар Самора, тоже приглашен на конференцию и ему разрешено привезти более многочисленную делегацию. Монхе и его товарищам по политбюро стало ясно, что по каким-то причинам кубинцы благоволят прокитайской партии. В ноябре товарищи Монхе убедили его приехать в Гавану загодя и попытаться выяснить, в чем дело.
Монхе одолевали подозрения, что все это было не просто оскорбительным выпадом против компартии, но также свидетельством того, что кубинцы планируют устроить волнения в Боливии. Было известно, что Самора предлагал предоставить кубинцам свои силы для этих целей, и, что очень важно, он был в дружеских отношениях с Че. В этот момент, по словам Монхе, он стал задаваться вопросом: где находится Че и какова его роль в происходящем?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});