Читать интересную книгу Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

Несчастный юноша перекинулся только дюжиною словъ съ м-ромъ Снодграсомъ: этотъ джентльменъ умолялъ его обратиться къ какому-нибудь другу, способному выручить его изъ этой засады, и потомъ онъ поспѣшилъ вытолкнуть Джоя съ табакеркой, опасаясь, чтобы дальнѣйшее его присутствіе не возбудило подозрѣній. Оторопѣлый парень простоялъ нѣсколько минуть, переминаясь съ ноги на ногу, и потомъ вышелъ изъ комнаты, чтобы отыскать Мери.

Но Мери ушла домой, послѣ того, какъ одѣла свою госпожу, и жирный дѣтина воротился опять, ошеломленный еще болѣе, чѣмъ прежде.

Уардль и Бенъ Алленъ переглянулись.

— Джой! — сказалъ Уардль.

— Чего изволите?

— Зачѣмъ ты уходишь?

Жирный дѣтина бросилъ вокругъ себя безнадежный взоръ и пролепеталъ, что онъ самъ не знаетъ.

— А! Такъ ты не знаешь? — сказалъ Уардль. — Подай этотъ сыръ м-ру Пикквику.

М-ръ Пикквикъ, веселый и совершенно счастливый, былъ, такъ сказать, душою всей компаніи въ продолженіе этого обѣда, и въ настоящую минуту велъ одушевленный разговоръ съ миссъ Эмиліей и м-ромъ Винкелемъ, склонивъ учтиво голову на одну сторону и размахивая въ воздухѣ лѣвою рукою для приданія особенной силы патетическимъ мѣстамъ своей рѣчи, при чемъ все лицо его лучезарилось восхитительной улыбкой. Онъ взялъ сыръ съ поданнаго блюда и уже снова хотѣлъ приступить къ продолженію своей рѣчи, какъ вдругъ жирный дѣтина, нагнувшись такимъ образомъ, чтобы привести свою голову въ уровень съ головою м-ра Пекквика, указалъ своимъ пальцемъ черезъ его плечо и скорчилъ въ то же время такую страшную и отвратительную рожу, какую могли замѣтить только на лицѣ балаганнаго паяца.

— Ахъ, Боже мой, — вскричалъ м-ръ Пикквикъ, съ безпокойствомъ повернувшись на своемъ стулѣ:- что это за…

Но онъ не кончилъ фразы, потому что жирный дѣтина выпрямился опять во весь ростъ и сдѣлалъ видъ, будто его клонитъ ко сну.

— Что такое? — спросилъ Уардль.

— Удивительно странный чудакъ! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, озирая жирнаго дѣтину. — Мнѣ, право, кажется, что по временамъ, должно быть, находитъ на него.

— О, нѣтъ, нѣтъ! Какъ это можно, м-ръ Пикквикъ, — вскричали Эмилія и Арабелла въ одинъ голосъ.

— Разумѣется, этого я не могу доказать, — сказалъ м-ръ Пикквикъ среди всеобщаго молчанія и безпокойства; — но мнѣ показалось въ эту минуту, что на лицѣ его отразились самые возмутительные признаки. Ой! — закричалъ м-ръ Пикквикъ, стремительно вскакивая со стула. — Прошу извинить, mesdames, но въ эту минуту — ужъ я не сомнѣваюсь въ этомъ — онъ ущипнулъ меня за ногу. Право, онъ не въ своемъ умѣ.

— Онъ пьянъ, бестія, — заревѣлъ старикъ Уардль страшнымъ голосомъ. — Звоните въ колокольчикъ, зовите людей! Онъ пьянъ.

— Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ! — закричалъ бѣдный юноша, становясь на колѣни, когда господинъ схватилъ его за шиворотъ. — Я не пьянъ.

— Ну, стало быть, ты съ ума сошелъ, это еще хуже, — сказалъ старый джентльменъ. — Зовите людей!

— О, я не сошелъ съ ума, ей-Богу! — заголосилъ жирный парень, начиная плакать.

— Въ такомъ случаѣ, зачѣмъ же ты ущипнулъ м-ра Пикквика?

— М-ръ Пикквикъ не хотѣлъ смотрѣть на меня: мнѣ надо было поговорить съ нимъ.

— О чемъ, о чемъ? — спросили вдругъ двѣнадцать голосовъ.

Жирный дѣтина вздохнулъ, взглянулъ на дверь спальни, вздохнулъ опять и вытеръ двѣ слезы щиколками своихъ пальцевъ.

— Что-жъ ты хотѣлъ сказать м-ру Пикквику? — закричалъ Уардль, продолжая трясти его за воротъ.

— Постойте, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — я допрошу его самъ. Ну, любезнѣйшій, скажите теперь что вы намѣрены были сообщить мнѣ?

— Мнѣ надо шепнуть вамъ на ухо, — отвѣчалъ жирный дѣтина.

— Скажите, пожалуйста! Бездѣльникъ хочетъ откусить ухо м-ру Пикквику! — закричалъ Уардль. — Не подходи къ нему. Эй, кто-нибудь! Позвоните, ради Бога!

Но лишь только м-ръ Винкелъ ухватился за сонетку, общее изумленіе, близкое къ остолбенѣнію, отразилось на всѣхъ лицахъ: плѣнный любовникъ, сгаравшій отъ стыда, внезапно вышелъ изъ спальни и началъ на всѣ стороны дѣлать низкіе поклоны.

— Ба! — закричалъ Уардль, высвободивъ жирнаго парня и отступивъ на нѣсколько шаговъ назадъ. — Это что значить?

— Я укрывался въ другой комнатѣ, сэръ, съ той поры, какъ вы пришли, — отвѣчалъ молодой джентльменъ.

— Эмилія, другъ мой! — сказалъ старый джентльменъ тономъ горькаго упрека. — Я гнушаюсь всякаго обмана и презираю эту низость. Это неизвинительно и неделикатно въ высшей степени. Того-ли я заслужилъ отъ тебя, дитя мое?

— Ахъ, папа, милый папа! — воскликнула встревоженная Эмилія. — Арабелла знаетъ, всѣ здѣсь знаютъ, Джой тоже знаетъ, что я не принимала въ этомъ никакого участія съ своей стороны и совсѣмъ не знаю, какъ это случилось. Августъ, объяснись, Бога ради!

М-ръ Снодграсъ, выжидавшій только случая быть выслушаннымъ, объяснилъ обстоятельно и подробно, какими судьбами онъ очутился въ такомъ невыгодномъ положеніи передъ лицомъ всѣхъ присутствующихъ леди и джентльменовъ. Опасеніе подать поводъ къ семейному раздору внушило ему мысль укрыться отъ м-ра Уардля при его входѣ, и онъ принужденъ былъ удалиться въ его спальню, надѣясь пройти въ коридоръ черезъ другую дверь. Положеніе сдѣлалось крайне затруднительнымъ; но м-ръ Снодграсъ былъ даже радъ въ настоящую минуту, что все это случилось такъ, a не иначе. Пользуясь этимъ благопріятнымъ случаемъ, онъ выразилъ торжественное признаніе предъ всѣми своими друзьями, что обожаетъ издавна прекрасную дочь м-ра Уардля, которая въ свою очередь — онъ съ гордостью объявляетъ объ этомъ — искренно раздѣляетъ его чувства. Пусть судьба занесетъ его на тотъ край свѣта, и ревущія волны океана поставятъ между ними несокрушимую преграду, — онъ, м-ръ Снодграсъ, никогда не забудетъ о тѣхъ счастливыхъ дняхъ, когда впервые — и проч., и проч.

Объяснившись такимъ образомъ, молодой джентльменъ поклонился опять всей компаніи, заглянулъ въ тулью своей шляпы и пошелъ къ дверямъ.

— Остановитесь! — закричалъ Уардль.

М-ръ Снодграсъ остановился.

— Спрашиваю васъ, сэръ, во имя здраваго смысла, отчего вы не сказали мнѣ всего этого при самомъ началѣ?

— Или почему бы мнѣ не открыть этой тайны? — добавилъ м-ръ Пикквикъ.

— Полноте, полноте! — сказала Арабелла, принимая на себя роль адвоката влюбленной четы. — Къ чему спрашивать объ этомъ теперь, особенно вамъ, м-ръ Уардль, когда вы прямо объявили, что хотите имѣть своимъ зятемъ богатѣйшаго джентльмена, и когда всѣ боялись васъ, какъ огня, кромѣ только меня одной? Подойдите-ка лучше къ м-ру Снодграсу, поцѣлуйтесь съ нимъ и прикажите подать ему обѣдъ, потому что, какъ видите, онъ умираетъ отъ голода. И ужъ, кстати, велите подать вина, потому что вы просто несносны, если не выпьете по крайней мѣрѣ двухъ бутылокъ.

Достойный старый джентльменъ потрепалъ Арабеллу по щекѣ, поцѣловалъ ее очень нѣжно и еще нѣжнѣе поцѣловалъ свою собственную дочь.

— Вина, самаго лучшаго вина! — закричалъ старый джентльменъ, дернувъ за сонетку.

Вино принесено, и вмѣстѣ съ виномъ явился Перкеръ. М-ръ Снодграсъ пообѣдалъ за особымъ столикомъ и послѣ обѣда придвинулъ свой стулъ къ миссъ Эмиліи, безъ малѣйшаго сопротивленія со стороны стараго джентльмена.

Вечеръ вышелъ превосходный. М-ръ Перкеръ острилъ, любезничалъ, подшучивалъ и веселился на славу, разсказывалъ безъ умолку многіе интересные анекдоты и пропѣлъ одну комическую пѣсню. Арабелла была очаровательна, м-ръ Уардль забавенъ, какъ нельзя больше, м-ръ Пикквикъ плѣнителенъ до неимовѣрной степени. Любовники молчали, м-ръ Винкель ораторствовалъ, Бенъ Алленъ ревѣлъ во все горло, и всѣ были счастливы.

Глава LIV. Мистеръ Соломонъ Пелль, при содѣйствіи почтенныхъ представителей кучерскаго искусства, устраиваетъ дѣла м-ра Уэллера старшаго

— Самми! — сказалъ м-ръ Уэллеръ старшій, приступивъ къ своему сыну на другое утро послѣ похоронъ, — я нашелъ его, Самми. Я такъ-таки и думалъ, что оно тамъ.

— О чемъ думалъ, что оно гдѣ? — спросилъ Самуэль.

— Я говорю, Самми, о завѣщаніи твоей мачехи, — отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ, — по силѣ котораго мы должны распорядиться такъ, чтобы все, знаешь, для вѣрности и приращенія было припрятано въ банкъ, какъ я тебѣ говорилъ.

— A развѣ она не сказала, гдѣ найти эту бумагу? — спросилъ Самуэль.

— И не заикнулась, другъ мой, въ томъ-то и штука! — отвѣчалъ м-ръ Уэллеръ. — Мы все толковали, знаешь, объ этихъ домашнихъ дрязгахъ, и я старался развеселить ее, какъ могъ, такъ что мнѣ не пришло и въ голову разспросить ее насчетъ этого документа. Оно, и то сказать, едва-ли бы я сталъ дѣлать эти разспросы, если бы даже вспомнилъ о нихъ, — прибавилъ м-ръ Уэллеръ, — неловко, другъ мой Самми, хлопотать о собственности человѣка, какъ скоро видишь, что ему надобно отправиться на тотъ свѣтъ. Если бы, примѣромъ сказать, какой-нибудь пассажиръ шарахнулся на мостовую съ имперіала дилижанса: неужели y тебя достало бы совѣсти запустить руку въ его карманъ и разспрашивать въ то же время, какъ онъ себя чувствуетъ?