Читать интересную книгу История Тома Джонса, найденыша - Генри Филдинг

Нам уже случилось где-то заметить, что человек способен облекать ложь в слова правды; так было и в настоящем случае. Блайфил действительно сказал Даулингу то, о чем тот доложил Олверти, но не вводил его в заблуждение и даже не считал себя на это способным. На самом деле единственным побуждением, заставлявшим Даулинга хранить тайну, были обещания Блайфила; теперь же, ясно увидев, что Блайфил не может их сдержать, он счел уместным сделать свое признание, чему немало содействовали обещание простить его, грозные взгляды и властный тон Олверти, а также открытия, сделанные им ранее, и то обстоятельство, что он был захвачен врасплох и не имел времени придумать увертку.

Олверти, по-видимому, остался очень доволен рассказом Даулинга и, строго приказав ему никому не говорить о том, что между ними произошло, проводил его до самых дверей, чтобы он не мог повидаться с Блайфилом. А Блайфил между тем ликовал в своей комнате, что так ловко обманул дядю, совсем не подозревая, что происходит внизу.

Возвращаясь к себе, Олверти встретил на пороге миссис Миллер; бледная и с перекошенным от ужаса лицом, она сказала ему:

— Боже мой, сэр, эта безнравственная женщина была у вас, и вы знаете все! Но, ради бога, не отворачивайтесь по этому случаю от несчастного юноши. Поймите, сэр, что он не знал, что это его мать; это открытие само по себе, наверно, повергло его в глубочайшее отчаяние; пощадите его!

— Сударыня, — отвечал Олверти, — я так поражен тем, что сейчас услышал, что не в состоянии что-нибудь сказать вам. Пожалуйте ко мне в комнату. Да, миссис Миллер, я открыл удивительные вещи, и вы скоро все узнаете.

Бедная женщина последовала за ним, дрожа всем телом, а Олверти подошел к миссис Вотерс, взял ее за руку и, обратись к миссис Миллер, сказал:

— Чем наградить мне эту благородную женщину за оказанную мне услугу? Вы тысячу раз слышали, миссис Миллер, как я называл молодого человека, которому вы так преданы, своим сыном. Но у меня и в мыслях не было, что он мне сродни… Ваш друг, сударыня, — мой племянник; он брат этой гадины, которую я так долго пригревал на своей груди… Миссис Вотерс сама вам расскажет все подробности и как случилось, что мальчик прослыл ее сыном. Да, миссис Миллер, теперь я вижу, что его оклеветали; оклеветал человек, в котором вы совершенно справедливо подозревали мерзавца. Да, он действительно мерзавец и подлец.

Радость, охватившая миссис Миллер, отняла у нее способность речи, и вдова лишилась бы даже чувств, если бы на помощь ей своевременно не подоспел благодетельный поток слез. Наконец, немного придя в себя и вновь обретя дар слова, она сказала:

— Так, значит, любезнейший мистер Джонс — ваш племянник, сэр, а не сын этой дамы? И я увижу его наконец счастливым, как он того заслуживает?

— Он точно мой племянник, — отвечал Олверти, — и я надеюсь, что ваше желание сбудется.

— И вы обязаны таким важным открытием этой достопочтенной даме? — продолжала миссис Миллер.

— Да, ей.

— Так да благословит же господь и да пошлет он ей всякого счастья! — воскликнула миссис Миллер, упав на колени. — И да простит ей за одно это доброе дело все грехи ее, как бы много их ни было!

Тогда миссис Вотерс сообщила, что Джонс, вероятно, скоро будет выпущен на волю, потому что хирург пошел с одним дворянином к судье, посадившему его в тюрьму, засвидетельствовать, что мистер Фитцпатрик вне всякой опасности, и добиться освобождения заключенного.

Олверти сказал, что рад будет, возвратясь домой, застать у себя племянника, но что сейчас ему нужно уйти по одному важному делу. Он велел слуге кликнуть портшез и простился с дамами.

Мистер Блайфил, услышав, что заказан портшез, спустился проводить дядю: он никогда не забывал исполнить этот долг вежливости. Он спросил дядю, не уезжает ли он, — что было вежливой формой вопроса, куда он едет. Но так как дядя не отвечал ни слова, то Блайфил пожелал узнать, когда ему угодно будет возвратиться. Олверти не дал ответа и на этот вопрос, и только уже садясь в портшез, обернулся и проговорил:

— Послушайте, сэр, позаботьтесь отыскать к моему возвращению письмо ко мне вашей матери, написанное ею на смертном ложе.

С этими словами Олверти уехал, оставив Блайфила в положении, которому мог бы позавидовать лишь человек, поднимающийся на виселицу.

Глава IX

Снова продолжение

Сидя в портшезе, Олверти прочел письмо Джонса к Софье, оставленное ему Вестерном; некоторые выражения в этом письме, относившиеся к нему лично, тронули его до слез. Наконец он прибыл в дом мистера Вестерна и велел провести себя прямо к Софье.

Обменявшись приветствиями, они сели и несколько минут молчали. Софья, предупрежденная отцом о посещении Олверти, перебирала веер, выдавая каждой черточкой своего лица и всеми своими манерами крайнее смущение. Наконец Олверти, который и сам чувствовал некоторое замешательство, проговорил:

— Боюсь, мисс Вестерн, что семья моя причинила вам неприятности, чему и сам я невольно содействовал в большей степени, чем предполагал. Поверьте, сударыня, если бы я знал с самого начала, как неприятно вам предложение моего племянника, я бы не допустил, чтобы вас так долго преследовали. Поэтому, надеюсь, вы поймете, что я пришел не с тем, чтобы докучать вам новыми домогательствами в подобном роде, а чтобы совершенно избавить вас от них.

— Сэр, — отвечала Софья скромно и нерешительно, — поступок ваш исполнен благородства, какого можно было ожидать только от мистера Олверти; но поскольку вы были так добры коснуться этого сватовства, то простите, если я скажу, что оно действительно доставило мне много неприятностей и было причиной жестокого обращения со мной отца, который до тех пор обходился со мной как нельзя более нежно и ласково. Я убеждена, сэр, что вы слишком добры и благородны и не будете на меня в обиде за отказ вашему племяннику. Наши чувства не в нашей власти, и, несмотря на все достоинства мистера Блайфила, я не могу заставить себя полюбить его.

— Уверяю вас, любезнейшая мисс Вестерн, — сказал Олверти, — я не обиделся бы на вас, если бы даже он был моим сыном и я питал к нему величайшее уважение. Вы справедливо заметили, что мы не властны над нашими чувствами; тем менее могут управлять ими за нас другие.

— О сэр, каждое ваше слово доказывает, сколь вы заслуживаете всеми признанной за вами репутации человека доброго, великодушного и отзывчивого! Поверьте, что только страх перед будущим несчастьем мог заставить меня ослушаться приказаний отца.

— Искренне верю вам, сударыня, — отвечал Олверти, — и сердечно поздравляю с такой прозорливостью: ваше ослушание действительно спасло вас от большого несчастья!

— Благодарю вас, мистер Олверти: мало кто способен на такую деликатность! Но, право же, жить с человеком, к которому совершенно равнодушна, — жалкая участь… И, пожалуй, еще хуже, когда сознаешь достоинства этого человека, но не можешь отдать ему своего сердца. Если бы я вышла замуж за мистера Блайфила…

— Простите, что я вас прерву, сударыня, но ваше предположение для меня невыносимо. Поверьте, мисс Вестерн, я радуюсь, от всего сердца радуюсь, что вы избежали этой участи… Я обнаружил, что человек, из-за которого вы натерпелись столько неприятностей от вашего отца, — негодяй.

— Вот как! — воскликнула Софья. — Вы меня поражаете.

— Я сам был поражен этим открытием, сударыня, и все будут поражены. Но я вам сказал истинную правду.

— О, я убеждена, что из уст мистера Олверти исходит только правда… И все-таки, сэр, такая неожиданная новость… Вы обнаружили, говорите вы… О, если бы каждое злодейство выходило наружу!..

— Вы скоро узнаете все подробности, — сказал Олверти, — а теперь не будем больше упоминать это ненавистное имя. У меня к вам другое, очень важное дело… Ах, мисс Вестерн, я знаю все ваши достоинства и не могу легко расстаться с честолюбивой мыслью породниться с вами… У меня есть близкий родственник, сударыня, молодой человек, характер которого, я убежден, является полной противоположностью характеру этого негодяя и которому я отдам состояние, назначенное прежде для первого. Могу ли я надеяться, сударыня, что вы разрешите ему посетить вас?

Помолчав немного, Софья отвечала:

— Я хочу быть совершенно откровенной с мистером Олверти. Этого требуют характер его и оказанная мне им услуга. Я решила не принимать сейчас таких предложений ни от кого на свете. Единственное мое желание — вернуть любовь отца и снова сделаться хозяйкой в его доме. Надеюсь, сэр, что это желание вы мне поможете осуществить. Позвольте же просить вас, заклинаю вас всей вашей добротой, которую испытали на себе и я и всякий, кто вас знает, не подвергайте меня в ту самую минуту, когда вы избавили меня от одного преследования, не подвергайте меня новому преследованию, которое будет мне так же тягостно и окажется таким же бесплодным.