которые стали соперничать друг с другом в военной мощи и боеспособности. С середины века количественные различия в вооружениях стали оказывать определяющее влияние на ход войн. Гонка вооружений стала постоянной чертой международных отношений.
Третье. Тот факт, что современное оружие теперь могло производиться только на передовых рубежах промышленности, а значит, лишь в нескольких странах, не помешал глобальному распространению новых образцов пехотной техники. В некоторых случаях промышленный потенциал напрямую трансформировался в военное превосходство - например, во время Гражданской войны в США, когда Конфедерация часто имела тактическое превосходство над Севером, но не могла отстать от него в промышленном отношении. В остальном же международная торговля оружием была призвана удовлетворить потребности любого правительства мира, которое имело для этого финансовые возможности. Такие фирмы, как немецкая Krupp и английская Armstrong, вели бизнес по всему миру. Уже в начале нового времени португальские, немецкие и другие производители снабжали мушкетами и пушками индийцев, китайцев, японцев и многих других; Османская империя систематически делала все возможное для приобретения оружия европейского образца и соответствующих технологий. Это глобальное распространение продолжалось и росло в XIX веке.
Разрыв в военных технологиях между Западом и остальным миром происходил медленно. Китайцы, которых европейцы считали "армией оперетты" после поражения в Опиумной войне 1842 г., оказались способны построить портовые оборонительные сооружения, которые в 1858 г. доставили серьезные проблемы англичанам и французам. Французская винтовка Лебеля - первая магазинная винтовка с автоматическим перезаряжанием - была запущена в массовое производство в 1886 году, вскоре за ней последовал немецкий аналог - "Маузер". В начале 1890-х годов император Эфиопии Менелик II, бывший итальянский ставленник и преданный модернизатор, закупил 100 тыс. единиц оружия и два миллиона патронов к нему. С помощью своего многолетнего советника, швейцарского инженера Альфреда Ильга, он также наладил производство в самой Эфиопии. Таким образом, когда Италия вознамерилась осуществить свою мечту о колониальной империи в Восточной Африке, Менелик нанес ей под Адвой 1 марта 1896 г. самое тяжелое поражение, которое когда-либо терпела европейская держава в колониальной войне. За один день его артиллерия уничтожила больше итальянских солдат, чем погибло во время всех войн за независимость Италии с 1859 по 1861 год.
В 1900 г. опытные африканерские войска были настолько хорошо оснащены маузерами и пулеметами, что нанесли англичанам неожиданно большие потери. В русско-турецкой войне 1877-78 гг. османская сторона ничуть не уступала в технологическом оснащении и доказала свое превосходство в строительстве траншей. На Маньчжурском театре русско-японской войны 1904-5 гг. русскому Голиафу противостоял японский Давид, оснащенный по последнему слову техники и имеющий армию, обученную и организованную по европейскому образцу. Во многих отношениях Япония была более "западной" и более "цивилизованной" страной, и мировое общественное мнение считало ее таковой; поэтому слишком просто рассматривать русско-японскую войну как столкновение Европы и Азии. Что касается Китая, любимца западной публики в китайско-японской войне 1894-95 годов, то он заплатил высокую цену за многолетнее пренебрежение военным делом. На двух главных китайских кораблях не было даже снарядов для пушек Круппа и пороха для пушек Армстронга. Пекин также не предпринимал никаких усилий для развития армейского медицинского корпуса, в то время как японский был образцовым. Квалификация китайских офицеров в целом была очень низкой, единой командной структуры не существовало, а убогое обращение с рядовыми солдатами делало неизбежным низкий боевой дух. Уже в 1860-х годах ведущие китайские государственные деятели признали необходимость военной модернизации и даже приступили к реализации национальной программы вооружений. Но приобретение оружия - это только часть дела, с ним нужно было еще и правильно обращаться.
Колониальные войны, партизанская борьба
Четвертое. Даже в период расцвета новых завоеваний империализм не означал, что европейцам удавалось одержать победу над беззащитными дикарями. Скорее, как и в ранний период Нового времени, они получали локальные военные преимущества и умело их использовали. Однако баланс показывает, что (за исключением Японии и Эфиопии) европейцы в конечном итоге одержали победу. В целом же эпоха колониальных войн, которые велись по всему миру, в том числе и против североамериканских индейцев, обрушила на головы неевропейцев бедствия. Катастрофическими эти войны были и для европейских солдат, которые терпели, а зачастую и сами становились жертвами враждебных климатических условий. Несмотря на то, что исторически они были на стороне победителя, на практике им приходилось сталкиваться с тропическими болезнями, ужасным питанием, страданиями казарменной жизни, длительными сроками службы и неопределенностью возвращения домой.
Колониальную войну нелегко определить. Граница с другими видами применения силы, такими как полицейские операции, была нечеткой уже в литературе того времени, и она стала еще более размытой по мере усиления роли колониальных полицейских сил после Первой мировой войны. На первый взгляд, колониальные войны имеют целью подчинение "чужих" территорий. Но разве не так было в наполеоновских войнах или во франко-прусской войне, закончившейся установлением контроля Германии над Эльзас-Лотарингией? В итоге многие колониальные войны приводили к включению новых территорий в мировую экономику, но это редко было главным мотивом их завоевания. Военная сила не может просто вырвать рынки, нельзя получить клиентов, убивая их. До 1914 года войны за промышленно полезное сырье велись нечасто, а те, что велись, в основном происходили между суверенными национальными государствами, как, например, Соляная война (1879-83 гг.) между Чили, с одной стороны, и Перу и Боливией - с другой. Некоторые из крупнейших территорий, на которых разгорелись колониальные войны, например, Афганистан и Судан, представляли весьма незначительный экономический интерес. Должен быть еще один критерий: колониальные войны были "внесистемными", они происходили вне европейской системы государств, без учета "баланса сил" и практически без учета скудных норм международного гуманитарного права, существовавших в то время. В колониальных войнах не брали пленных, а немногие исключения не могли рассчитывать на радужное будущее. Так уже было в массовых войнах раннего модерна (а также в более ранние времена): например, в индейских войнах XVIII века в Северной Америке, в которых не делалось различий между комбатантами и нонкомбатантами. По мере формирования в XIX веке репертуара расистских категорий колониальные войны легко идеологизировались как войны против низших рас, то есть на практике как войны, в которых европейцы рассчитывали победить, но при этом были готовы вести их с большей жестокостью, чем это делали "дикари".
Тем более травмирующим был случайный обвал надежд белых войск: в 1879 г., когда при Исандлване в Зулуланде было убито больше британских офицеров, чем в битве при Ватерлоо; в 1876 г., когда кавалерия генерала Кастера была разбита сиу при Литтл-Биг-Хорн; или в 1896 г., когда итальянцы при Адве попали под пулеметный