тот стоял спиной к палачу либо находился на коленях перед ним. Но, во-первых, у Юровского и его подручных была масса способов выстрелить убиваемым в затылок. Например, разместив убийц в расстрельной комнате, под видом охраны, за спиной у убиваемых, или, наоборот, попросить Царскую Семью повернуться спиной к убийцам под предлогом фотографирования и так далее.
Во-вторых, даже если бы выстрелы производились не в затылочную часть головы, а в лицевую, они все равно были бы эффективными.
Но даже если убийцы произвели бы выстрелы по корпусу тела, но целенаправленно и кучно, то можно не сомневаться, что Царская Семья и ее приближенные были бы быстро убиты.
Однако, судя по свидетельствам убийц, все выглядело совсем по-другому.
Попробуем восстановить картину убийства, исходя из материалов следствия, показаний обвиняемых и воспоминаний руководителей преступления.
Площадь комнаты, где произошло убийство, согласно ее осмотру в 1918–1919 годах, равнялась 25 м2, или 7 аршинам 8 вершкам по длине и 6 аршинам 4 вершкам по ширине{1202}. В этой комнате в момент убийства находилось, по воспоминаниям соучастников, в среднем от 10 до 12 человек убийц и 11 жертв, всего около 22–24 человек (откровенную ложь Ермакова мы во внимание не принимаем). После первого выстрела Юровского был открыт шквальный огонь по убиваемым, причем этот огонь носил беспорядочный характер. Стреляли из всех видов имеющегося оружия, в основном из наганов, но также из маузеров, браунингов и даже винтовок. Вот как описывает характер ведения огня Юровский: «Тут вместо порядка началась беспорядочная стрельба». Белобородов: «Тогда стали стрелять все. Пуль не жалели. Не успевали менять только обоймы». Войков: «Потом он (Юровский. — П. М.) обратился к нам: «Начинайте!» Произнеся эти слова, он направил свой револьвер в сторону царя. Я в свою очередь скомандовал: «Стреляйте куда попало!» Мы все открыли огонь и стреляли несколько минут». Кудрин (Медведев): «Я спускаю курок моего браунинга и всаживаю первую пулю в царя. Одновременно с моим вторым выстрелом раздается первый залп латышей и моих товарищей справа и слева». Кабанов: «Яхорошо помню, что когда мы все, участвующие в казни, подошли к раскрытой двустворной двери помещения казни, то получилось три ряда стреляющих из револьверов, причем второй и третий ряды стреляли через плечи впереди стоящих исполнителей и рук, протянутых с револьверами в сторону подлежащих казни, было много».
Поражает непродуманность и неподготовленность убийц в своих действиях. Зачем было вести такой плотный и бесцельный огонь по 11 человекам, когда достаточно было произвести три-четыре выстрела в каждого? Тем более если убийцы стремились к быстрой и наименее кровавой экзекуции? Каким образом последнее стремление сочетается с криком Войкова: «Стреляйте куда попало!»? Так может кричать главарь разбойников, попавших в засаду, но не руководитель операции, потому что любое умышленное убийство — это пусть страшная, преступная, но операция, с замыслом, планированием, распределением ролей и т. д. Это подтверждает и Юровский, когда пишет: «Команде заранее было указано, кому в кого стрелять, и приказано целить прямо в сердце, чтобы избежать большого количества крови и покончить скорее».
Между тем, несмотря на эти указания, стрельба с первых же выстрелов приняла беспорядочный характер, а действия убийц поражают в первую очередь непрофессионализмом, словно ими были люди, в первый раз взявшие в руки оружие. Между тем мы хорошо знаем, что на самом деле все обстояло наоборот. Если под «латышами» имелись в виду действительно латышские стрелки, то это были опытные и хорошие солдаты, прошедшие фронты Германской войны. Если же под «латышами» подразумевалась специальная карательная команда, как не без оснований считает И. Ф. Плотников, то тем более это должны были быть, говоря сегодняшним языком, профессиональные киллеры. Во всяком случае, ни первые, ни вторые не стали бы вести себя так бездарно. А убийство в подвальной комнате дома Ипатьева, если брать на веру все, что написали о нем его «участники», другим словом не назовешь.
Особенно поражает то обстоятельство, что по убиваемым было выпущено около 550 пуль! Именно такое количество приводится в последнем исследовании И. Ф. Плотникова «Заявки от 17 июля в «военный комиссариат» о выдаче «нагановских» патронов 520 штук и маузера 4 обоймы» создают представление о том, сколько было израсходовано боеприпасов командой преступников. Речь шла о трех десятках патронов, а в целом — примерно 550»{1203}.
В этой связи примечателен диалог, который произошел между Летеминым и Стрекотиным. Летемин рассказывал, что, после того как узнал об убийстве, он спросил Стрекотина: «Пуль ведь много должно оставаться в комнате?», и Стрекотин мне ответил: «Почто много? Вон служившая у Царицы женщина закрылась от выстрела подушкой, поди, в подушке пуль много застряло».
Тот же Летемин показал, что 17 июля он зашел в комнату, где был произведен расстрел, и обнаружил, «что пол был чист. На стенках также никаких пятен я не обнаружил. В задней стене, на левой руке от входа, я заметил три дырочки глубиной с сантиметр каждая. Больше никаких следов стрельбы я не видел. Осмотр я производил уже вечером и торопился, боясь, что кто-либо из начальства заметит, что я интересуюсь этим делом. Следов пуль или штыковых ударов на полу осмотренной мною комнаты я не заметил, хотя повторяю, что осмотр я делал беглый, наспех»{1204}.
Конечно, к показаниям Летемина надо относиться с большой осторожностью. Во-первых, он действительно мог многого не заметить, а во-вторых, сознательно утаить некоторые детали, особенно если он почувствовал в состоявшемся ранее допросе его Кирстой, что последний не верит в убийство Царской Семьи и полагает, что она была вывезена из Екатеринбурга. Но тем не менее совершенно сбрасывать со счетов его показания нельзя.
Но здесь следует задуматься: а могла ли быть реальной подобная картина убийства?
Из «воспоминаний» и показаний соучастников преступления выходит, что расстрел был осуществлен в течение 15 минут. Перед нами встает вопрос: возможно ли было из имевшихся видов оружия выпустить такое количество пуль за такой отрезок времени?
Для этого для начала надо проанализировать краткие характеристики того оружия, которое, по их словам, использовали убийцы.
Убийцы уверяют нас, что в основном они использовали наганы. Следствие действительно обнаружило в расстрельной комнате в основном пули от наганов. Уже сам по себе выбор именно этого оружия для убийства Царской Семьи вызывает удивление. В основном спецчасти ВЧК в 1918 году были вооружены автоматическим пистолетом маузер К-96. Безусловно, для убийства маузер был удобнее нагана по своим техническим характеристикам, так как наган был лучше приспособлен для боевых действий с вооруженным противником, а не для карательных акций. (Наган имеет